•  
  Источник

Глаза всем открыла пресса. В конце марта The New York Times опубликовала статью своего IT-обозревателя Нелли Боулс (Nellie Bowles) под названием Human Contact Is Now a Luxury Good — «Общение с живым человеком стало роскошью». Автор предложила неожиданный взгляд на последствия цифровизации. Боулс обратила внимание на то, что если раньше ноутбуки и айфоны последней модели были атрибутами элиты, то теперь высокий статус людей, наоборот, подчеркивается возможностью обходиться без смартфонов и других гаджетов. Дескать, богатым не надо, чтобы им звонили, — если им что-то нужно, то они сами наберут. И это далеко не самая снобистская мысль статьи. Другая идея Нелли Боулз состояла в том, что сегодня электронные услуги становятся средством порабощения и фактически признаком бедности. Поэтому не надо радоваться доступности всего электронного и дистанционного, будь то интернет-обучение или телемедицина. О вас не заботятся. На вас просто экономят. Богачи, наоборот, покупают не вебинар, а услугу хорошего репетитора или личную консультацию врача. А вот когда вас окружают цифровым комфортом, дают вроде бы бесплатную электронную почту и обеспечивают широкую доступность смартфонов, то знайте, что вас превращают в корм для корпораций. Расплатиться за бесплатные цифровые сервисы неразумным беднякам и среднему классу придется «натурой»: своим вниманием, информацией о своих вкусах, привычках, пороках, болезнях — самым сокровенным, чтобы более изощренно можно было им втюхать товары, услуги, кредиты, ипотеку. Другими словами, через массовые достижения «цифровизации» глобальные корпорации сначала залезают людям в штаны, а потом в карманы. В частности, добровольное пользование бесплатными сервисами с принудительным показом рекламы автор сравнивает с вредными привычками типа курения и нездорового питания. Богатые же, обращает она наше внимание, «курят» гораздо меньше. То есть в отличие от малообеспеченных слоев и среднего класса богатые давно все поняли и собственным вниманием не торгуют.

Свою жестокую гипотезу автор подтверждает конкретными проявлениями и последствиями наступившей цифровизации. В частности, приводит в пример историю американских стариков, которые остаток своих дней проводят не с живыми кошками, а с планшетами, оснащенными программой-кошкой от компании Care.Coach. Казалось бы, что плохого? Но автор считает, что это не результат торжества гуманизма и прогресса, а в первую очередь способ экономии. Вместо дорогого американского соцработника за небогатыми стариками через камеру планшета присматривает дешево обходящийся оператор, сидящий где-то на Филиппинах или в странах Латинской Америки. И самый душераздирающий пример — это когда смертельный диагноз малообеспеченным пациентам сообщает не врач лично, а «телемедицинский робот», который въезжает к ним в палату. И это уже реальность, а не фантастическая голливудская антиутопия.

• Программа-кошка Care.Coach, установленная на планшете
  Источник: www.care.coach

Эмоциональный посыл статьи к этому моменту подходит к кульминации: общение с живыми специалистами (включая медицину и образование) скоро окончательно станет прерогативой богатых. А всех остальных корпорации «оцифруют», создадут онлайн-сервисы, напишут для них скрипты и выпустят инструменты порабощения (гаджеты), которые эти олухи сами же себе охотно купят (а особо одаренные еще и возьмут на это кредит).

Заморская публикация о зверином оскале цифрового капитализма получила невиданный резонанс в нашей стране. Я такого давно не припомню. Утром суть Human Contact Is Now a Luxury Good пересказали многие русские Telegram-каналы. А уже через несколько часов о ней спорили в офисах и на кухнях.

Зацепило. Оскорбило. И открылись глаза у них. И узнали они, что наги.

Конечно, начались дискуссии. Одни говорили: все так и есть, автор права. Под видом устранения «цифрового неравенства» нас превращают в дойное стадо для компаний, работающих с «большими данными». А мы сами это позволяем и этому потворствуем, разменивая человеческое общение на цифровое. Другие им возражали: эка невидаль — human contact! Богатые и раньше нанимали «французов-гувернеров», ассистентов и других помощников. С живыми помощниками удобнее. Но при этом сами, как миленькие, пользуются смартфонами. Просто бывает, что за ними кто-то этот смартфон носит.

Вообще говоря, и в остальном идеи статьи не откровение. Кто ж будет спорить, что толковый репетитор эффективнее самостоятельного чтения учебника. Или что любой грамотный инструктор научит быстрее и лучше, чем уроки на YouTube. Так и есть. Но не надо драматизировать. Люди пользуются «бесчеловечными» технологиями не от бедности. Часто ими движет прагматизм и разумная лень. Люди выбирают удобство, экономят силы и нервы, повышают свою производительность. Победа «цифровизации» неизбежна. Ей можно сопротивляться, отгораживаться, все решать через живых людей. Можно в крайнем снобизме дойти и до конных дилижансов, и почтовых голубей. Но мессенджеры все равно победят за счет скорости и надежности.

Спор этот тяжело закончить. Поэтому предлагаю пока оставить в стороне историю про новые классовые маркеры и порассуждать о том, что касается нас. А именно о вызовах, с которыми столкнется обветшавший бастион арт-рынка под натиском наглеющего цифрового будущего.

Для начала давайте вспомним цифровые технологии и форматы, которые уже не оправдали связанных с ними ожиданий. Не то чтобы они были совсем тупиковой ветвью, просто их скорость захвата мира оказалась сильно преувеличена. Плюс сами идеи, лежащие их основе, как оказалось, не так уж сильны.

Итак, вот что, по моим ощущениям, не выстрелит в течение 5–10 следующих лет:

1. Онлайновые ярмарки. Виртуальным площадкам встреч галерей с покупателями прочили будущее «убийц» традиционных затратных салонов. Ведь одно дело платить за разорительную логистику (отправить фуру из Европы на салон в Россию обходится порядка 25 000 евро), и совсем другое — арендовать «стенд» в Интернете. На этой идее пыталась заработать ярмарка VIP в 2011–2012 годах. Продумано было вроде неплохо: консорциум влиятельных инвесторов, поддержка со стороны самых известных галерей типа Zwirner (что даже важнее). В итоге состоялось два мероприятия — и все, тема сдулась. В 2013 году VIP Art Fair была куплена ныне здравствующей платформой Artspace. И после кейса VIP формат онлайн-ярмарки в чистом виде заметного успеха так больше и не имел. Human contact в этой сфере пока побеждает.

2. Арт-биржи, паевые инвестиционные фонды искусства, выпуск арт-акций и других деривативов, связанных с искусством. Вспомните, все это было страшно модной темой лет 7-8 назад. Поделить шедевр Кандинского на доли, выпустить под них ценные бумаги, а дальше зарабатывать на росте цены актива. Разве не прелесть? Не случайно эта идея в разных видах по-прежнему будоражит умы «стартаперов». Причем чаще всего она вдохновляет тех, кто в глаза не видел реальных покупателей искусства или арт-дилеров, не знает психологии этих людей, степени индивидуализма и того, насколько все себе на уме. Доказательство слабости идеи долевого владения шедеврами лежит в эмпирической сфере. До сих пор нет ни одной публичной истории успеха на этом поприще. 7-8 лет назад были биржи SplitArt и Art Exchange. Были арт-фонды такие и такие. Словом, были попытки, были провалы, были подозрительные истории, смахивающие на мошенничество. А успешных практик почему-то не припомнить.

3. Блокчейн. Об этом много говорили последние два-три года, публиковали убедительные white paper, кто-то даже пытался заработать на ICO. Но воз и ныне там. Для арт-рынка ни один способ практического применения blockchain не оказался полезным. Ни одна тема не взлетела. Пока. Нет «конвейерных» аукционов, полностью управляемых цифровыми алгоритмами. Нет ни одной давно обещанной системы глобального мониторинга цифровых прав, которая должна была создать рынок цифрового искусства. Ничего нет. На поверку оказалось, что слишком многое решает человеческий фактор, и блокчейн не скоро приживется на рынке искусства.

Ну, хватит о грустном. Вернусь к прогнозам. Что же будет происходить с арт-рынком с высокой вероятностью в недалеком будущем? Я думаю так:

1. Дистанционные технологии аукционной торговли сильно потеснят, а местами полностью вытеснят классическую схему «аукционист с молотком в зале». Только не надо переубеждать, что богатые все равно потребуют живого аукциониста. Посмотрите трансляции с самых престижных торгов мира. Много вы видите в зале шейхов и японских миллиардеров, ловящих взгляд расторопного профессионала-ведущего? Вот и ответ. Брокеры, дилеры, доверенные лица, «телефоны» — вот и весь human contact в зале. И это у главных аукционных домов мира. Что уж говорить о тысячах аукционных фирм поменьше. Например, в Москве пустых стульев во время торгов с каждым годом становится все больше. А те, что заняты, в большинстве своем заняты зрителями, а не покупателями. При этом индекс покупательской активности ARTIMXbа заметно растет. Почему? Ясно, что покупатели торгуются из дома. Нет, я не думаю, что аукционные залы исчезнут полностью. Как не исчез театр с приходом телевидения. Но очевидно, что число очных торгов драматически уменьшится в будущем.

2. Новая ситуация сформируется вокруг выставок и экспозиционных пространств. Люди станут все реже ходить на выставки. По крайней мере ногами. Звучит дико? Пока да. На фоне музейного бума, после феномена «очереди на Серова» этот тезис сложно аргументировать и подтвердить убедительными примерами. Тем не менее любители искусства и профессионалы стремительно учатся смотреть выставки по Интернету. А многим этого уже и достаточно. Если я прав, то через несколько лет аудитория зрителей расколется условно на «кинотеатр» (тех, кто тратит время и деньги на поход в музейный зал) и свой «стриминг» (тех, кто смотрит выставки в фоторепортажах по Сети). «Стриминг» будет расти быстрее. Я вижу это как два почти непересекающихся мира. Блокбастерам в главных музеях не придется жаловаться на нехватку посетителей. А вот выставочным проектам в частных галереях станет все сложнее завоевывать внимание. Им придется срочно что-то придумывать и повышать качество представления своих проектов для подросших миллениалов.

3. Аудитория ценителей искусства все сильнее будет раскалываться на «прогрессистов» и «архаистов». На арт-рынке станут все сильнее обособляться отдельные круги, миры, аудитории по критерию своего отношения к искусству в Интернете. Фундамент этого разделения мы видим и сейчас. В частности, стоит признать, что существует параллельная вселенная, в которой богатые люди совершают покупки произведений искусства на основе лишь информации, полученной только из общения с живыми людьми — дилерами, друзьями, всеми теми, кому они доверяют. Яркий пример опоры на human contact — кейс с коллекцией Рыболовлева, собранной через human contact с Бувье. В мире, переполненном информацией, есть люди, которые не проверяют цены, не посещают аукционы (а уж онлайновые и подавно), то есть всеми поступками словно насмехаются над теорией рационального поведения потребителей. Согласно одному из ее постулатов, человек стремится максимизировать выгоду. Но в мире искусства это не срабатывает сплошь и рядом. Искушенные в бизнесе люди нередко игнорируют информацию из Интернета и других общедоступных источников. Это не хорошо и не плохо — имеют право поступать как им нравится. Я лишь к тому что «цифровизацию» арт-рынка значительная часть обеспеченных покупателей, скорее всего, не заметит. Зато всем остальным она понравится.

К этому списку можно добавить быструю смену способов коммуникации арт-бизнесов с внешней аудиторией и презентации информации о своих художниках. Это разговор не столько о моде, сколько о реальном удобстве и эффективности. Например, с недавних пор собственный сайт для арт-бизнеса перестал являться инструментом высшего приоритета. Куда эффективнее оказались соцсети и общие площадки с готовым трафиком. Но об этом в следующий раз.

Перечисление формирующихся технологических тенденций наводит, к сожалению, на невеселую мысль. Всепроникающая цифровизация — это вызов больше для западного арт-рынка. У России опять свой путь. И, сказал бы, что имя ему — лицемерие плюс архаизация. Пока телевизор надрывается, пропагандируя важность перехода на цифровые технологии, в реальности все делается с точностью до наоборот. Цифровое диссоциативное расстройство — ну а как по-другому назвать? Сначала утверждают программу «Цифровая экономика», а потом гоняются за «ключами от Телеграма», вытаптывают собственный Интернет, вводят досудебные блокировки, пересаживают русских на VPN и тратят немыслимые ресурсы на неуклюжий «суверенный Интернет». Сначала говорят об улучшении инвестклимата и повышении прозрачности, и тут же вводят квазиналог и унизительные условия работы на арт-рынке, загоняя легальных продавцов искусства в подполье. Остается либо грешить на жадность и глупость, либо успокаивать себя тем, что ударами по Интернету и онлайн-бизнесу нас просто заблаговременно переводят на модный human contact.

Редакция ARTinvestment.RU

Источник: nytimes.com