Интервью AI с одной из ключевых фигур аукционного рынка России

• Юрий Тюхтин, аукционный дом «Совком»
  

27 октября 2011 года в «Совкоме» состоится важный аукцион «Русское и западноевропейское искусство XVII — ХХ веков». ARTinvestment.RU cобирался поговорить в первую очередь о нем. Но темы беседы вышли далеко за рамки предстоящих торгов: откровенно поговорили о проблемах на рынке, об усиливающейся конкуренции; Юрий Тюхтин не стал отбирать «удобные» вопросы и ни один не оставил без ответа. Впрочем, начинаем все равно с ближайшего-насущного.

ARTinvestment.RU: На какие топ-лоты предстоящих в конце октября торгов Вы возлагаете особые надежды? Что в опубликованном каталоге, на Ваш взгляд, является «бомбой»?

Юрий Тюхтин: В этом аукционе нет ярко выраженных топ-лотов, он очень качественный и ровный. Можно, конечно, в русском разделе выделить большую работу Рубо, далее, Зоммера, Крыжицкого, прекрасный этюд Левитана, Николая Перова. Здесь привлекают правильные старты — думаю, должно быть повышение в ходе торгов.

В разделе ХХ века прекрасный Древин лучших годов из коллекции Костаки, опубликованный Кузнецов, музейного уровня Пименов; итальянские пейзажи, созданные с натуры нашими авторами, представляют авторитетную частную коллекцию, переданную нам на продажу. Здесь и Максимов, и Герасимов, и Куприянов —– уверен, эти лоты купят. Ромадин и Грицай просто эталонные: обе работы были в свое время подарены авторами весьма уважаемому человеку.

Стринг нонконформистов и современных художников тоже очень крепкий: Рабин, Булатов, Пурыгин, Краснопевцев представлены лучшими вещами, есть и весьма яркие новые имена. Это один из лучших аукционов, которые мы собрали. Скажу честно, если мы не продадим 50 процентов лотов, мы возьмем паузу. То есть «бомбой» я бы назвал как раз результат — если мы не сможем все это продать.

AI: Что нового Вы отмечаете в рыночной ситуации осени 2011 года по сравнению с осенью 2010-го?

Ю. Т.: Пока еще, до Антикварного салона, рано давать какие то оценки, но то, что она не улучшилась, это точно.

AI: Правда ли, что в каталог осенних торгов стояла очередь и вещи попадали туда чуть ли не по блату? С чем Вы это связываете, кроме сезонного фактора?

Ю. Т.: Вещей действительно предлагали много. Просто планка была поднята достаточно высоко. Если оценивать по количеству, то процентов восемьдесят мы не взяли. Блат здесь ни при чем, мы на сто процентов рыночная организация; если нам выгодно, мы видим перспективу, мы, безусловно, берем работы на реализацию. Брать же вещи, которые мы не в состоянии продать сейчас, — это пустая трата времени, во-первых. Во-вторых, это портит нашу репутацию и отпугивает клиентов. Все хотят того, чего у других нет. Привлекают правильные вещи по правильным ценам.

AI: Существует ли дефицит качественного предложения? Или люди стали легче расставаться с хорошими вещами?

Ю. Т.: Дефицит качественного предложения существует всегда, но сейчас как раз время очень интересное. Слабый спрос компенсирован тем, что на рынок выходят вещи, которые владельцы раньше придерживали до лучших времен. Эти времена пока в прошлом, поэтому и ценообразование разумное. Многие начали расставаться с иллюзиями, а многих жизнь вынуждает расставаться с коллекциями.

AI: Есть сведения, что перестал продаваться соцреализм. На какие сегменты будет переориентироваться аукционный дом, ранее имевший значительную долю соцреализма в структуре предложения?

Ю. Т.: Перестал продаваться сувенирный соцреализм, как я его называю. Он продается, но в количественном отношении в десять раз меньше. Работы же советских академиков, и не только академиков, но качественные, музейного уровня произведения, наоборот, растут и растут в цене. Вещей-то все меньше и меньше остается. Назову стотысячных художников: Герасимовы оба (С. В. Герасимов и А. М. Герасимов. — AI.), Пластов, Серов, Ромадин, Угаров, Коржев, Попков, можно продолжать и дальше. Я даже не трогаю первые имена — Дейнека, Пименов: здесь проходят сделки и за миллионы. Имеется устойчивый спрос на значительные, значимые произведения первых имен.

AI: Какое направление будет пользоваться, по Вашим ожиданиям, повышенным спросом в сезоне 2011/2012? Что входит в моду?

Ю. Т.:  На мой взгляд, в моду входит качественная графика. Это глобальная тенденция, и в России графика недооценена еще на порядок. Интерес к ХХ веку, особенно к его первой половине, нарастает. Рынок актуального искусства сдулся, появляется много интересных проектов, но до устойчивой тенденции (что это опять модно) еще очень далеко. А на рынке немодной русской классики сделки идут, меняются только приоритеты. Последние полтора-два года чувствовался повышенный спрос на тему русской охоты, мы даже специальный стринг в аукционе держим. Будем надеяться, что и в этот раз спрос на эту тему не пропал.

AI: Как изменились предпочтения покупателей после первой волны кризиса?

Ю. Т.: Покупатели стали тратить меньше денег и прекратили совершать случайные, ажиотажные покупки. Все ровно и взвешенно: «Нам надо то-то и то-то, платить мы можем столько-то». Наверное, так и должно быть. Кураж пропал. Поэтому покупаются самые лучшие и дорогие вещи и подарочные недорогие варианты. Вся середина стоИт. Да и подарочный сегмент значительно ослаб: бюджет выше 10 тысяч долларов теперь редко кто может себе позволить. Предпочтения при этом в основном те же: тема Москвы (Питера, как не странно, меньше), натюрморты, пейзажи. Люди стараются покупать для подарков или интерьера красивые, «вкусные» вещи.

AI: Говорят, что скоро «Совком» войдет в конфедерацию российских аукционных домов (структура, создаваемая по инициативе РАД). Зачем, а точнее, против кого конкурирующие аукционы собираются в оргструктуру? Что вам даст это членство?

Ю. Т.: Я за конструктивное взаимодействие со всеми профессиональными участниками арт-рынка. Вопросы, которые могут решаться коллегиально, лежат на поверхности: борьба с фальшаками и мошенниками, недобросовестными покупателями, лоббирование либерализации правил ввоза и вывоза, экспертиза произведений, обмен информацией и так далее. Тему «против кого мы будем дружить» я не понимаю в принципе и в интригах не участвую. Вообще сейчас стало модным открывать аукционные дома, но надо понимать, что это тяжелый, профессиональный и, бывает, не очень доходный  бизнес. Поэтому давайте посмотрим, кто будет на этом рынке лет через пять, кто сможет провести хотя бы пятьдесят аукционов. Сейчас рано говорить о каких-то новых конфедерациях, у нас уже есть одна Международная Конфедерация антикваров и арт-диллеров.

AI: До нас доходят сведения о нездоровой тенденции: люди предпочитают покупать либо до аукциона, либо после аукциона, но избегают непосредственно состязательного процесса. Подтверждаете ли Вы это? Насколько велик процент постаукционных продаж?

Ю. Т.: Сделки до аукциона бывают. В год их случается три — четыре. Я категорический противник таких сделок, и многие уважаемые коллекционеры, когда делали мне такие предложения и получали отказ, демонстративно больше к нам не приходили. Ничего страшного: пришли другие и купили. Это логика двойных стандартов. Почему на «Сотбис» или «Кристис» они с такими идеями не выходят? Видимо, считают, что мы занимаемся здесь какой-то местечковой темой. Это неправильно. Правила для всех равны. При этом бывают покупки в музеи — для нас это приоритет. Бывают сделки, связанные с личными обстоятельствами клиентов, — скажу честно: такие сделки были. Мы всегда об этом говорим открыто.

Относительно послеаукционных продаж: это вошло в привычку, к сожалению. Клиентов часто меньше, чем лотов, они, естественно, выжидают. Если лот не продается, то появляется шанс купить его после аукциона дешевле. Я и сам так поступаю, это нормально. Иногда, кстати, получается по принципу наоборот: не «стукнул» на аукционе — купил дороже. Мы собираем заявки от нескольких клиентов, и, если есть интерес, идет игра на повышение. Бывают обиды: «Как же так: вчера я не купил за 100, а сегодня вы уже за 120 предлагаете?» Лот вообще может быть снят с продажи, так как владельцы надеялись на значительный рост и передумали продавать после аукциона вообще. Если лот действительно нужен, то рецепт здесь один: надо «бить» на аукционе, тогда он на сто процентов ваш.

AI: Как «Совком» решает проблему неплательщиков (людей, не оплативших выигранные лоты)? Как вы защищаете себя от недобросовестности клиентов?

Ю. Т.: Стараемся «фильтровать» клиентов. С первично участвующих берем задатки. Неплательщиков мало. Бывает, что человек банально ошибается. На самом деле Бог миловал — пока крупных вопросов не возникало. Бывало, что клиенты и по полгода не платили, но я никогда конфликта из этого не раздуваю. Время показало: чаще всего клиенты возвращаются, обсуждаем рассрочки и закрываем сделку. К сожалению, общей базы таких клиентов нет. Тех, кого уже знаем, мы просто не допускаем до торгов, как и некоторых не совсем адекватных персонажей — такие тоже есть. По нашим правилам мы можем удалить из зала или не дать участвовать в торгах любому, если есть веская причина.

AI: В каком направлении вы планируете повышать качество сервиса? Будете ли увеличивать гарантию? Какое ваше конкурентное преимущество, например, перед Российским аукционным домом?

Ю. Т.: Начну с последнего вопроса. Наше преимущество — в наработанной клиентской базе. Я говорю и о покупателях, и о комитентах, владельцах предметов. Сложились устойчивые взаимоотношения. Мы знаем, где растут грибы и кому они сегодня нужны. А кто-то ходит по этому же лесу и немного промокает или замерзает. Возможно, это не совсем удачная аллегория, но примерно все так в этом бизнесе. Наши комитенты знают, что мы всегда рассчитываемся пунктуально. Сегодня рассчитались с нами — завтра вы получаете деньги. Долговых проблем у нас нет. Никаких претензий по состоянию работ, их возврату у нас никогда не было. Важный момент: у нас нет ни одной неурегулированной претензии на сегодняшний день, то же самое я говорил в интервью и три года назад. Мы сегодня сознательно избегаем количественного роста, больше думаем о качестве процесса.

Сервис — это всегда больная тема; можем работать и лучше, но здесь все зависит от команды. Думаю, что все-таки мы выглядим значительно выше среднего. Гарантии мы даем, но не на все работы. Это нужно обсуждать до аукциона. Проиллюстрирую на примере. Если вещь имеет одну-две экспертизы, мы можем гарантии не давать. Пусть их дают те, кто эти документы подписывали. И наоборот: если с лотом мне на сто процентов все понятно, то я готов отвечать деньгами. Когда наш рынок и покупатели до этого понимания дорастут, всем станет проще. Если вы имеете в виду гарантии продажи работ, то даем и такие. Я часто прошу установить минимальный старт, при этом я даю гарантию, что вещь точно будет продана. За сколько — это уже определит рынок. Иногда приходится выкупать самим, не без этого. На мой взгляд, это нормально, депонировать деньги в товар в долгосрочной перспективе выгодно. Так должны работать многие. Если вы называете себя аукционным домом, то вы маркетмейкеры, а значит, должны обозначать спрос и предложение на рынке, подкрепленные не пустыми декларациями, а ликвидностью.

AI: Чем могут русские аукционные дома конкурировать с «Сотбис» и «Кристис»?

Ю. Т.: Только тем, что мы здесь, ближе к массам. Больше ничем. Мы имеем слишком разный вес.

AI: Вернется ли когда-нибудь докризисный уровень спроса и докризисный уровень цен?

Ю. Т.: Безусловно, но это будет не завтра

AI: Планируете ли вы активнее вводить в структуру предложения русское актуальное искусство?

Ю. Т.: Если на него появится больший спрос, то конечно среагируем моментально. Посмотрите ближайший аукцион — по-моему, мы там очень достойно представляем и классиков, и молодежь. Мы вообще в каждый аукцион сознательно вводим новые имена. Проводим по 5–10 выставок в год, большинство их как раз посвящено художникам современным и актуальным. Формат выставок, кстати, работает иногда намного успешнее, чем аукционный.
AI: Как сейчас формируются каталоги торгов? Вы по-прежнему сами вникаете в этот процесс, или этим занимаются Ваши сотрудники? Кто решает, быть работе в каталоге или нет?

Ю. Т.: У нас есть два важных полугодовых аукциона, осенью и весной, которые я редактирую лично. В формировании других аукционов участвую очень опосредованно, на расстоянии. Их собирают, каталогизируют и проводят наши сотрудники. Чем больше они продадут, тем больше у них зарплата. На мой взгляд, это самая правильная мотивация.

AI: Как скажется политическая рокировка в российской политике на бизнесе вообще и рынке искусства в частности?

Ю. Т.: В ближайшие год-два однозначно негативно. Многие уже голосуют ногами. Чтобы рынок рос, нужно чтобы в России не только был чистый приток капитала, но и формировался инвестиционно-привлекательный климат, простите за избитую фразу. Так было в середине 2000-х. Должен быть определенный кураж, настроения должны быть другие. Сейчас Россия стала не самой интересной страной. Спросите: какие интереснее? Китай, Бразилия, например. Арт-рынок — это микромирок, но он очень четко отражает, в каком состоянии пребывает общество. При этом здесь огромный потенциал; русские покупатели для меня вообще лучшие: у них есть не только деньги, но и душа. Я смотрю с оптимизмом в будущее, думаю, еще поработаем.

Редакция ARTinvestment.RU