Искусство, арт-рынок, экономика культуры в цитатах из интервью известных людей и фрагментах резонансных публикаций

Зельфира Трегулова, гендиректор Государственной Третьяковской галереи. О легендарных очередях на выставки-блокбастеры в интервью Юлии Шигаревой, «Аргументы и факты»:

«Мы уже научились делать так, чтобы очередей не было, — на Репине нам это удалось, и при этом мы приняли 601 298 человек. Называю точное число, чтобы не думали, будто мы натягиваем цифру (смеётся). На самом деле очередь — это плохо. Ведь наша задача — человеческую душу размягчить, подарить сильные эмоции, впечатления, а не заставить людей испытывать раздражение от стояния в очередях. С другой стороны, мы прекрасно понимаем, что очередь — это дополнительный стимул, который заставляет других либо присоединяться к ней, либо в другой день, но всё же прийти на выставку».

Источник: aif.ru

Дмитрий Аксенов, RDI Group, владелец ярмарки современного искусства viennacontemporary. Из интервью Марине Анциперовой в Forbes Life:

Марина Анциперова: …cовершенно непонятно, как они (молодые галереи — Прим. Ред.) могут заработать, продавая работы за €2000, — даже если продадут 10 штук, это не покроет все затраты на аренду площади, монтаж, транспортировку работ.

Дмитрий Аксенов: Этого вполне достаточно, чтобы покрыть все издержки: для этого как раз нужно продать на €20 000, это как раз тот минимум, который позволяет галерее оправдать свое присутствие у нас и свести концы с концами. Кроме того, у них есть и другие цели, чтобы приехать к нам, помимо заработка, — сформировать репутацию и клиентскую базу. Их продажи будут продолжаться и за пределами ярмарки, если им будет в дальнейшем что предложить: работа галерей — это прежде всего репутационный бизнес.

…Не только мы, но вся культура в целом сейчас находится в фазе поиска новых бизнес-моделей и монетизации: общество и государство повсеместно в Европе начинают сокращать бюджеты на культуру. В старые времена политик получал обратную связь от потребителей только на следующем витке избирательного цикла, а сейчас в эпоху direct-маркетинга все происходит очень быстро — и потребитель может диктовать политикам все больше требований, вкладывать больше денег в борьбу за права животных, например. Спрос все больше сегментируется, а политики вынуждены размазывать бюджеты по большому спектру ниш. И культура вынуждена конкурировать за ресурсы, количество которых в период кризиса не увеличивается.

Источник: forbes.ru/forbeslife/

Авдей Тер-Оганьян, художник, основатель арт-группы «Искусство или смерть». В 2019 году после 20 лет вынужденной эмиграции вернулся в Россию из Чехии. После перфоманса «Юный безбожник» в 1998 году против него в России было возбуждено уголовное разбирательство по обвинению в разжигании религиозной вражды. Недавно дело закрыто. В интервью сайту «Кто главный. Ростов»:

«— Какое время, на твой взгляд, было самым хорошим для творчества?

— Очевидно, что советское время. Тогда мы, конечно, этого не понимали. Потому что творчеством занимались не для денег, проблема выживания не стояла так жестко. Во всяком случае, я выбирал такие работы, чтобы было много свободного времени, работал сторожем. А все остальное время уходило на творчество. И у всех так было. Собственно творчество не было связано с деньгами. Мы довольно презрительно относились к художникам и поэтам, которые зашибали бабки. Было четкое разделение: люди либо зарабатывают деньги, либо они творят. Мы ставили перед собой какие-то художественные задачи. И эта ситуация позволяла очень жестко критиковать друг друга. Сейчас, если ты кого-то критикуешь, особенно письменно, ты можешь повредить человеку. Это может повлиять на его карьеру, на продажу картин. А это некрасиво. А тогда это не было связано с деньгами, и были очень высокие требования. Друг к другу и к себе.

— Есть такая точка зрения, что благодаря Интернету неважно, где жить. Или все-таки важно?

— Конечно, важно. Потому что главное — это непосредственное общение. А я все делал для Москвы и не видел обратной реакции. Я даже перестал рисовать. Потому что я что-то делаю, отправляю, денег толком нет, и выставку я сам не вижу. Отправил, там где-то повесили, мне прислали фотографию. Опять же критики нету. Может быть, какая-то проплаченная статья, что Авдей Тер-Оганьян, бла-бла-бла. Вода такая. С моих слов написанная.

— А в Чехии была какая-то критика?

— Нет, это общий процесс. Кризис — он единый. Нельзя сказать, что это у нас так плохо. Это во всем мире так плохо. Происходит американизация, коммерциализация искусства».

Источник: kg-rostov.ru

Инна Баженова, коллекционер, издатель The Art Newspaper. Об основанной ею новой платформе The Art Exchange для секьютиризации произведений искусства:

«Каждое отдельное произведение искусства будет в цифровой форме разделено на части — токены. Индивидуальные инвесторы смогут покупать доли в дорогостоящих произведениях искусства всего за $100 и извлекать прибыль из повышения их рыночной стоимости. Сами же работы при этом могут не покидать хранилищ или выставочных залов в Лондоне и Швейцарии».

Источник: theartnewspaper.ru

Обсуждение выводов регулярного «Доклада по вопросам глобальной финансовой стабильности», подготовленного специалистами МВФ (Международного валютного фонда), в котором заметную роль в разжигании следующего кризиса отводят компаниям-зомби. Из статьи Ивана Данилова в РИА:

«…Мировая финансовая система более натянута, нестабильна и опасна, чем накануне кризиса Lehman Brothers (кризиса 2008 года — Прим. ред.). Количественное смягчение (то есть поддержка рынков с помощью напечатанных денег. — Прим. ред.), нулевые процентные ставки и финансовые репрессии повсеместно подтолкнули инвесторов — а в случае пенсионных фондов или страховщиков жизни фактически вынудили их — брать на себя все больший риск…

...На практике получается, что значительная часть этих денег достается так называемым компаниям-зомби, которые могут существовать только в долг, не могут зарабатывать деньги и развиваться, а выплатить взятые кредиты не смогут, скорее всего, никогда. Во время прошлого кризиса 2008 года эпицентр финансовых проблем находился в сфере “токсичных” ипотечных кредитов, выданных в США заемщикам, которые в принципе не имели шансов расплатиться по этим кредитам. Сейчас в качестве безнадежных должников уже выступают не американские бедняки и безработные, а компании (иногда очень крупные) с многочисленными активами и сотрудниками, но отсутствующей прибылью и большой кредитной нагрузкой.

…шансы на то, что компании, набравшие эти долги (и в эту категорию входят даже такие “любимцы” российских и мировых СМИ, как Uber, Tesla, WeWork), вдруг начнут зарабатывать достаточно прибыли для того, чтобы с ними расплатиться (именно расплатиться, а не выплачивать проценты), — микроскопические.

Шансы же на то, что в нынешних условиях у них могут появиться какие-то прибыльные конкуренты, — нулевые, ибо конкурировать с компаниями, которые зачастую могут использовать кредитные деньги для того, чтобы продавать свои услуги в убыток, а потом набирать еще кредитов (как делают Uber, WeWork), — это невозможная задача. В результате все большая часть мировой экономики проходит процесс “зомбификации”: компании превращаются из производителей товаров и услуг в прожигателей кредитов, и это не может закончиться хорошо».

Источник: ria.ru