Рынок искусства — 2010. Итоги и прогнозы
ARTinvestment.RU   11 января 2011

Трезвый взгляд и рациональный подход, нет ни паники, ни эйфории. Только как-то странно все это… Почему не произошло то, что, казалось бы, должно было произойти, и произойдет ли это в наступившем году?

Про ушедший год с точки зрения рынка русского искусства можно определенно сказать одно: он был очень странный и невнятный. Я бы назвал его годом растерянности и волатильности. Так бывает: казалось бы, что-то должно происходить, но почему-то не происходит. Или все развивается непонятными «зигзагами»: рынок то задышал, то снова впал в стагнацию. И непонятно, чего ждать и на что ориентироваться. На западные тренды? Не годится: там и кризис-то по нашим меркам был смешной — падение 15–20 процентов, так еще и восстановление идет бурными темпами. Именно в 2010 году дважды обновлялся мировой рекорд цены произведения искусства: сначала Джакометти, а потом Пикассо. А для некоторых ведущих аукционных домов, в частности для Bonhams и Christie’s, год 2010-й так и вовсе оказался лучшим в истории.

У нас же в прошлом году получалось немножко не как у людей. Большинство профессиональных участников рынка, опрошенных ARTinvestment.RU, без лукавства отметили, что в конце 2010 года кризис на русском рынке искусства еще не закончился. И на будущий год шапкозакидательских ожиданий тоже никто не демонстрирует.

Подведение итогов впору начать со скучноватой, но необходимой статистики. Мировой ценовой индекс искусства (по аукционной массе) завершил год на уровне июня 2009 года. ARTIMX составил 1563 пункта. Для сравнения: на пике, в августе 2008 года, мировой ARTIMX составлял 2386 пунктов. Но темпы восстановления мирового рынка математически были действительно неплохие. Условно 1000 долларов, вложенные в мировое искусство в начале 2010 года, к бою курантов превратились в 1402 доллара. А тысяча долларов, вложенная в русское искусство, за год превратились в 1101 доллар. Но это, напомню, аукционная статистика, которая в силу формата мероприятия обычно отличается большей пафосностью. То есть ситуация на внутреннем рынке при этом имеет право быть заметно хуже.

По итогам полезно смотреть еще динамику индекса покупательской активности. Наш фирменный ARTIMXba, кстати, оказывается довольно хорошим прогнозистом. Замечено, что спустя полгода после начала роста индекса покупательской активности начинается ценовой рост на всем рынке. И наоборот: стоит индексу покупательской активности начать снижение (даже на фоне благостной атмосферы), как примерно через шесть месяцев проседают и аукционные цены. Это присказка. А сказка в том, что весь прошедший год ARTIMXba-RUS русского рынка рос опережающими темпами. Точно быстрее мирового индекса (который демонстрировал «боковую» динамику). И в целом год русский индекс закончил в плюсе. Вот на этой бы оптимистичной ноте и закончить. Но опять есть нюанс. В конце октября ARTIMXba-RUS вдруг двинулся вниз и уверенно снижался до конца года. И какие на этом фоне, позвольте, можно сделать выводы? Только тот, что нужно следить за развитием ситуации в первом квартале 2011-го.

Посчитали — прослезились. В цифрах, чувствуется, правда нам не откроется. Поэтому вернемся к логике и к анализу событий 2010-го.

На звание «скандал года» претендует иск Виктора Вексельберга к Christie’s по поводу возврата денег за поддельную «Одалиску» Бориса Кустодиева. Цена вопроса гораздо выше 1,7 миллиона фунтов, уплаченных за картину неизвестного художника в 2005 году. И речь не только о колоссальных репутационных потерях. Куда важнее то, что в Британии — прецедентное право, так что исход этого дела (пока только подан иск) покажет, во-первых, чего стоит пятилетняя гарантия, предоставляемая аукционами Альбиона, а во-вторых, мнение каких экспертов принимается британской стороной. Что, кстати, весьма неплохо. Самый же мощный позитив всей этой ситуации для нас состоит в том, что «предупрежден — значит вооружен». Начинающие российские коллекционеры избавятся от многих иллюзий: что на престижных аукционах покупать совсем безопасно; что потом без проблем можно организовать возврат; что вместо того, чтобы разбираться самому, достаточно полагаться на сторонние экспертные мнения. Теперь очевидно, что не достаточно. Умнее будем.

Вообще говоря, для покупателей хорошо, когда дискуссия о подделках ведется квалифицированно. Плохо, когда в общем-то полезные просветительские вещи вывернуты до состояния одиозных «страшилок». Ярким примером последнего в прошедшем году стал фильм канала «Россия-1» «Культурный обман», анонсированный как «ошеломляющее расследование Бориса Соболева». Лейтмотивом репортажа стало то, что антикварный рынок кишит подделками и покупать что-либо на нем — безумие. Люди разбирающиеся расценили фильм как безобразие. А для зрителей, которые не в теме, фильм получился вполне убедительным — отбивающим всякое желание у новичков включаться в коллекционный процесс. Гадать, кому выгодна дискредитация рынка, можно бесконечно. Но ясно, что после просмотра подобных телевизионных «страшилок» коллекционеров в России не прибавится.

Среди наиболее резонансных сделок года одной из самых странных стала объявленная в декабре на MacDougall’s продажа картины «Маленький ковбой» Николая Фешина за 6,9 миллиона фунтов при эстимейте 0,5-0,7 миллионов.

Участники рынка были удивлены тем, что картину не редкого художника вдруг продали примерно с 10-кратным превышением рыночной цены на работы сопоставимого качества, а посему предложили ждать дополнительной информации и развития событий. Если рекорд фиксировать прямо сейчас, то формально Фешин должен бы сместить с седьмого места в рейтинге самых дорогих русских работ картину Наталии Гончаровой и занять строчку сразу после Шагала. Кстати, Наталия Гончарова — единственный художник в русской первой десятке, кто обновил свой персональный рекорд в 2010 году: в феврале ее «Испанка» была продана на Christie’s за 6,43 миллиона фунтов.

Зато в 2010 году коллекционерам впору было начинать новую нонконформистскую тему — «второе запретное искусство». Материала за год появилось предостаточно. Власти всех рангов расстарались. Судебное преследование художников и кураторов, акты агрессивной цензуры и самоцензуры начались не сегодня. Но именно в 2010 году стало понятно, что речь идет не об отдельных недоразумениях, а о тренде. Давайте вспоминать прошлый год: приговор со штрафом по делу Юрия Самодурова и Андрея Ерофеева (за выставку «Запретное искусство»), преследование устроителя мобов-«Монстраций» художника Артема Лоскутова (см. здесь), скандал с «недопуском» на выставку в Лувре «Русский контрапункт» работ Авдея Тер-Оганьяна из серии «Радикальный абстракционизм» (см. здесь и здесь), возня с выявлением экстремизма в работах Григория Ющенко цикла «Волшебная психоделическая милиция», номинированного, кстати, на Премию Кандинского (см. здесь). В том же ряду — обострение ситуации с гражданством и уголовное преследование (см. здесь) Олега Мавроматти («экстремистская» статья за перфоманс «Я не сын Бога», см. здесь), угроза иска по 282-й статье к Антону Николаеву и Денису Мустафину за организацию уличной выставки «Инфраструктура» (см. здесь), предупреждение Роскомнадзора, вынесенное журналу «Артхроника» за публикацию «экстремистской» работы Косолапова «Икона-икра» (см. здесь). И конечно же, апофеоз борьбы с экстремизмом в 2010 году — арест и заключение под стражу художников группы «Война» Олега Воротникова и Леонида Николаева за акцию «Дворцовый переворот» с использованием милицейских машин (см. здесь). Многовато за один год. Это ведь только самые резонансные случаи в позорной репрессивной мозаике.

Что нас может ждать в наступившем году? Влияние на будущее рынка искусства (даже не на год, а на куда более длительную перспективу) будет оказывать целый комплекс «темных» и «светлых» событий — этаких «инь» и «янь». Начнем с «инь». Понятно, что приговор по второму делу Ходорковского и Лебедева, зачитанный в последние дни 2010 года, и скажется негативно на бизнес-атмосфере в стране и в целом ухудшит настроение очень многих людей, умеющих зарабатывать деньги. Понятно также, что нарастание специфических общественных процессов, симптомом которых стала акция на Манежной площади, тоже заставит многих обеспеченных людей призадуматься. И мысли их будут далеки от инвестиций в искусство. Да и инвестиций в России вообще. Говоря на модном в высшей политике языке киноцитат, цветы в тех домах вянут, где атмосфера очень строгая.

В то же время на стороне «янь» по идее должны заработать колоссальные расходы государства и частного сектора, связанные с Олимпиадой-2014 в Сочи и Чемпионатом мира по футболу — 2018. Гигантские инфраструктурные расходы имеют свойство откладываться по каким-то карманам. А если карманы эти вынуждены находиться внутри страны, то это усиливает рынок престижного потребления. Включая рынок искусства.

Остается не вполне ясным, как в перспективе скажутся на рынке искусства перестановки в руководстве Москвы. Сразу вслед за увольнением мэра ряд участников рынка отметили резкое сокращение покупок со стороны чиновников. Что оказалось ощутимым для наших галерей. Но пока это можно трактовать как блиц-реакцию на неопределенность. А в будущем возможны минимум два сценария. Первый — негативный: расходы сожмутся. Второй: богатые покупатели, наоборот, пустят часть капитала в инвестиционное искусство как менее уязвимый для контроля актив. Последний сценарий, понятно, сулит больше перспектив для рынка русского искусства. Поживем — увидим.

Как бы ни сложилась конъюнктура в 2011 году, некоторые процессы ей не подвержены. Русский рынок, конечно же, продолжит процесс взросления. Сорить деньгами уже вышло из моды. А вошло — умение разбираться. В прошлом году мы в ARTinvestment.RU заметили рост интереса к практическому образованию, получению базовых знаний о рынке экстерном. Пока это не стало каким-то мощным трендом, но движение есть. Из тенденций прошлого года, которые наверняка распространятся и на 2011-й, — повышенное внимание к качественным работам второй четверти XX века. Коллекционеры с удовольствием ищут новые идеи и новые имена. Среди надежд на 2011 год — ускорение монетизации рынка современного русского искусства, чтобы выставочные достижения и премиальные статусы конвертировались в прибыли художников и профильных галерей. В целом же давление на современное искусство, все то, что выводит его из состояния комфорта, должно позитивно сказаться на его качестве, породить новые смелые идеи. Тактическое переосмысление происходит и на рынке работ шестидесятников, представителей послевоенного неофициального искусства. После временной ценовой просадки коллекционеры вновь собираются с силами и имеют возможность покупать отборные вещи с кризисным дисконтом.

Никакая растерянность не может длиться вечно. В 2011-м на рынке неизбежно будут случаться обострения, происходить подвижки. А движение — это же всегда хорошо.

Владимир Богданов, AI