С Минкульта спросили за вывоз картины Нисского
ARTinvestment.RU   26 мая 2016

Прокуратура считает, что эксперты, аккредитованные Минкультом, занижали стоимость вывозимых на Sotheby’s шедевров, создавали условия для незаконного пересечения границы и допускали другие нарушения

Закрутилось все с того, что «Коммерсантъ» получил в свое распоряжение представление Генпрокуратуры, которая установила, что Министерство культуры «закрывает глаза на злоупотребления экспертов, которые занижают стоимость произведений искусства, что приводит к недополучению налогов с их продажи» и «создает условия для незаконного вывоза культурных ценностей за границу».

Озарение на всех снизошло после проверки, которую инициировало, по словам Владимира Мединского, само же Министерство культуры. Суть претензий прокуратуры можно проиллюстрировать на одном примере.

Два года назад, в июне 2014 года на Sotheby’s был выставлен живописный шедевр Георгия Нисского «Над снегами» 1964 года. Роскошная, музейного уровня вещь, огромный размер (больше полутора метров). Да и провенанс безупречный — из коллекции Международной конфедерации союзов художников (наследница Союза художников СССР). Не удивительно, что эту работу втрое выше эстимейта, почти за три миллиона долларов купил банкир Алексей Ананьев, и сегодня картина Нисского по праву украшает его музей ИРРИ.

Продали. А дальше кто-то задался вопросом: «Позвольте, а как вообще шедевр из собрания Конфедерации оказался на Сотбисе?». Начали копать и выяснили (по информации «Ъ») примерно следующее:

1. Работу вывозил, оформив разрешение на себя как на частное лицо, руководитель конфедерации Масут Фаткулин. Прокуратура сочла это нарушением.

2. Вывоз разрешили на том формальном основании, что работе на тот момент было 50 лет, а скорее, чуть меньше, если вывозили ранее 2014 года. Хотя могли, конечно, запретить, учитывая выдающуюся культурную ценность.

3. Для уплаты 5%-ной пошлины (это если картине насчитали 49 лет) эксперты Минкульта оценили картину в 800 000 рублей. В отличие от Sotheby’s, который оценил ее более чем в 800 000 долларов — в 35 раз дороже.

4. Вероятно, чтобы окончательно навлечь беду на российский Минкульт, британский Sotheby’s продал картину не за 800 000 рублей, а за 102 571 000 рублей — в 128 раз дороже.

В результате Генпрокуратура выразила возмущение: «Да куда же вы смотрели? Стыд у вас есть?». А Минкульт, как в кино, пожал плечами: «Это все из-за Иришки, Иришки Скоробейниковой. Нарушители уже уволены».

Кстати, странно, что уволены. Интересно было бы узнать, за что именно? За небезупречный моральный облик, что ли? Думаю, что выписывающие разрешение эксперты были достаточно благоразумны, чтобы не подводить свои действия под статью. И вполне допускаю, что действовали они строго в рамках тех возможностей, которые предоставляет им закон.

А закон сегодня, по сути, разрешает экспертам делать следующее:

1. Делать оценку для расчета вывозной пошлины вольно, на свое усмотрение. Потому, что стоимость произведения определяет эксперт, аккредитованный Минкультом, а не профессиональный оценщик. Оценивает практически как пожелает. Потому, что специалисту, аккредитованному Минкультом, не нужно подтверждать свою оценку референсными аукционными продажами, приводить методику оценки, составлять официальный отчет. То есть ему не нужно делать всё то, что требуется от обычных профессиональных оценщиков. Поэтому в отдельных случаях так и получается: хочешь — 800 000 рублей, хочешь — 800 000 долларов. Всё едино. И скорее всего, закону не противоречит.

2. Не опираться на Федеральный стандарт оценки культурных ценностей. Потому что никакого стандарта нет. Его проект разрабатывался в 2015 году, но сгинул в кабинетах Минэкономразвития.

3. Пренебречь рядом деталей, включая точные размеры, материалы, техники, название, а то и авторство при описании произведения, для которого выдается разрешение. По идее все это должно быть в экспертизе. Но может и не быть. Потому, что к экспертизе тоже нет четких требований, так как национальный стандарт экспертизы в нашей стране не разработан.

4. Соглашаться на «н/х», даже если явно не н/х, но в экспертизе написано: н/х.

5. Трактовать возраст выпускаемого произведения в широком диапазоне. Например, если в экспертизе написано 1910-е годы, то это как? Если 1918 год, то менее 100 лет, и вывоз может быть разрешен. А если 1915 год и ты раньше предмет не ввозил, то «адью», потому как больше 100 лет. Ну, и для расчета пошлины — всё то же: 49 лет — 5 %, а 51 год — уже 10 %.

Такая система тем не менее работает. Хотя и допускает слишком много субъективного. Теоретически это позволяет кому-то прикрывать глаза на спорные положения и трактовать их в пользу заявителя вывоза. Правда, сегодня чаще бывает наоборот — эксперты Минкульта перестраховываются. В частности, оценивают предметы даже дороже, чем они были куплены реально. А возраст ставят скорее по нижней границе: если написано в экспертизе 1910-е годы, то почти наверняка засчитают как 1910-й, а не 1917-й.

Скандал с вывозом шедевров на зарубежные торги, вполне возможно, повлечет ряд последствий:

1. Ведущие зарубежные аукционы (в первую очередь Sotheby’s и Christie’s) окажутся «под колпаком у Мюллера». Недополученные пошлины — дело государственной важности, поэтому кто-то наверняка начнет листать каталоги аукционов, обращать внимание на эстимейты и отличать 800 тысяч рублей от 800 тысяч долларов.

2. Будет усилен контроль на границе с риском неудобств для добросовестных владельцев, имеющих на руках официальные документы. Там, где слишком повышена бдительность, там высок риск «перегибов» на местах.

3. Наученные горьким опытом, эксперты, аккредитованные Минкультом, при малейших сомнениях будут склоняться к завышению возраста и оценки произведений.

4. Скандал утихнет, а на уровне регламентов все останется, как было. В частности, федеральный стандарт оценки и национальный стандарт экспертизы приняты в ближайшие годы не будут. Оценку для целей вывоза будут делать не оценщики, а эксперты. А столь нужной рынку базы произведений, находящихся в розыске, тоже не появится. Такое мнение.

5. Люди, которые раньше вывозили вещи с «оптимизированной» оценкой, но вполне легально, начнут искать доступ к неофициальным каналам.

И всё это еще полбеды. Ведь чем плохи такие таможенные скандалы? Чем плохо дело Степанова? Чем плохо дело Коха? Чем плох случай с тем же Фаткулиным? Да тем, что новые люди, только вступающие на путь коллекционирования, глядя на все это, подумают: «А стоит ли связываться с русским искусством? А если связался, то стоит ли покупать внутри страны?» То его не вывезешь толком, то еще чего.

Тут бы наоборот поступить, сыграть на опережение: не затягивать гайки, а либерализировать ввоз-вывоз по максимуму, повысить прозрачность процедур, уточнить регламенты, дать людям возможность без опасений распоряжаться своей собственностью и через это повысить привлекательность внутреннего рынка искусства. Чтобы люди не опасались продавать и покупать здесь.

Размечтался? Ну не без этого, конечно.

Редакция ARTinvestment.RU

Источники: kommersant.ru; mkrf.ru; forbes.ru