Выпущенное для студентов Института искусств Sotheby's специализированное издание способно запутать молодое поколение больше, чем просветить

Art Auctions: Spectacle and Value in the 21st Century (Аукционы произведений искусства: зрелище и ценность в 21 веке)

автор: Кэтрин Браун

год издания: 2024

112 страниц

издательство: Lund Humphries Publishers, Лондон / Sotheby's Institute of Art, Лондон

ISBN: 9781848226388

•  
  Источник: lundhumphries.com

Сейчас мы откроем вам страшную тайну — которая давно уже не тайна, а испугать может лишь особо впечатлительных любителей искусства. Дело в том, что последние 20 лет Институт искусств Sotheby’s аукционному дому Sotheby’s не принадлежит: в начале 2000-х вуз был приобретен инвестиционным фондом Cambridge Information Group из пригорода Вашингтона. В портфеле фонда, кроме арт-образовательных школ, имеются и другие громкие имена, «оторванные от родителей»: колледж моды и дизайна Condé Nast (издатели оригинальных Vogue и Vanity Fair) и школа медиатехнологий The New York Times.

 Руководить вузами Cambridge Information Group нанял американскую компанию BrandEd, а когда она показала управленческое усердие и финансовые результаты — фонд купил и ее. Словом, все, что сегодня попадает в уши, головы, смартфоны и портфели студентов Института искусств Sotheby’s, проходит через большое количество согласований компаниями, имеющими к искусству весьма косвенное отношение. Зато «научить арт-рынку» ведущая бизнес-школа от искусства современности теперь обещает и за полтора года, и за шесть недель, а в некоторых случаях — даже за две.

Перед тем как отразиться на качестве выпускаемых студентов, такой подход для начала сказался на формате литературы для слушателей. В последнее десятилетие основным поставщиком книг для внеклассного чтения институту служило лондонское издательство Lund Humphries, регулярно выпускавшее качественную литературу, написанную преподавателями вуза. Так арт-рынок получил без преувеличения значимые и качественные издания, посвященные современным проблемам индустрии, вопросам арт-юриспруденции, управления корпоративными коллекциями или художественного наследия.

Новые времена диктуют новые подходы к управлению; то же касается форматов литературы для студентов: начиная с 2021 года Lund Humphries совместно с Институтом искусств Sotheby’s стали выпускать «карманные» издания об отдельных аспектах рынка искусства. Каждая книга серии содержит всего 104 печатные страницы, в которые должны уместиться знания будущих выпускников о галереях, арт-ярмарках и аукционных домах. Последнее упомянутое издание — «Аукционы искусства» — вышло в середине июля 2024, и успело попасть в руки AI.

Не скроем, мы ожидали книги с большим нетерпением: сегодня аукционный рынок переживает второе рождение, расширяется новыми форматами, тестирует новые каналы продаж и язык взаимодействия с коллекционерами, понемногу возвращая себе «пальму первенства» у галерей и дилеров. Посему тематика книги, помноженная на бренд вуза и актуальность темы, обещали в сумме выдать крайне своевременную и полезную монографию — пусть и размером с большой смартфон. Автором была определена искусствовед Кэтрин Браун, ранее исследовавшая творчество Матисса, Дега и изображения читающих женщин во французской живописи конца XIX века.

Первый тревожный знак обнаружился на внутренней стороне обложки. Повествование началось с безусловно важного сообщения, что Кэтрин Браун идентифицирует себя как автора данной книги и ничуть не возражает, если читатель будет воспринимать ее именно так. Имея достаточно богатый опыт чтения зарубежной литературы на языке оригинала, мы впервые столкнулись с подобной формулировкой — но утешили себя тем, что после соблюдения «повесточных» формальностей ничто не помешает Кэтрин показать свой авторский талант. Говоря словами классика: «Теперь пойдет уж музыка не та: у нас запляшут лес и горы!»

Увы, нет. При отсутствии явных фактологических ошибок (издание является компиляцией из открытых источников, где каждое второе предложение — цитата со сноской) «Аукционы искусства» представляют собой калейдоскоп из фактов, цифр и имен, воспринять которые сложно даже профессионалу — не то, что студенту. Приведем конкретные примеры.

Во втором абзаце вступительного слова автор пускается в дотошное объяснение важности выкупа работ в случае неудачи на аукционах — с примером из практики Christie’s и музея Бойманса Ван Бёнингена из Роттердама. Тем не менее из массы ненужной информации читатель выхватывает главное: аукционы далеко не всегда продают заявленные лоты. А учитывая, как подробно Кэтрин выстраивает алиби Christie’s в данном примере, читателю остается сделать неутешительный вывод: скорее всего, аукционы ничего не способны продать по определению.

Далее (там же, во вступительном слове) автор приводит занятную цифру — $16,5 млрд, называя ее оборотом всего аукционного рынка искусства в 2022 году по версии Artprice. Дело даже не в том, что цифрами от Artprice рынок искусства не оперирует последние лет 20, просто одна фраза порождает минимум три вопроса.

• Почему не объяснить, что есть и другие цифры — например, $26,8 млрд, которые в том же 2022 году составили оборот всего аукционного рынка художественных ценностей (предметов изобразительного, декоративно-прикладного искусства и антиквариата) по версии отчета Art Basel & UBS? И это не считая $3,8 млрд, полученных отделами частных продажах мировых аукционов. Рано или поздно студент-читатель столкнется с этими данными и придет в смятение: откуда такая разница в цифрах? А все потому, что Кэтрин (совместно с Artprice) решила не считать декоративно-прикладное искусство за искусство.

• Автор пишет, что $16,5 млрд — «четвертый по величине результат в истории». Согласны, но почему не написать, какие из годов показали более высокие цифры аукционных сборов? Потому, что придется объяснять чуть больше, чем положено на 104 страницах? Немного поработаем за Кэтрин: это были 2011, 2014 и 2021 годы — все посткризисные, на волне новых циклов роста мировой экономики и (соответственно) арт-рынка.

• Если книга издается летом 2024 года — почему все данные ограничены 2022-м? Цифры за 2023 год, включая аналитику, появились не позднее марта (что у Artprice, что у Art Basel & UBS): не нужно много переписывать, просто заменить! Возможный аргумент — дескать, 2023-й показал снижение показателей и оттого был выбран «почти рекордный» 2022-й — отвергаем: в книге нигде нет сравнений цифр, они просто показаны как данность. Посему, покажи Кэтрин неподготовленному читателю данные 2023 года — и… ничего, разве что наша рецензия была бы на один абзац короче.

Идем дальше, находя и фиксируя главные чудеса в каждом разделе.

Раздел I: Аукцион как зрелище

• Многие фразы-цитаты берут логическое начало из ниоткуда — и далее следуют в никуда. Например, история аукционных домов начинается так: «К XVII столетию аукционы стали привычной покупателю формой…» А раньше, простите, как было? Если вы упоминаете дату и сообщаете, почему она важна, то извольте рассказать, как было до того. Например, о древнеримских аукционах, где продажами искусства перемежали продажи рабов. Или о «голландской» и «английской» системах аукционов — и почему в Лондоне не прижилась первая, но стремительно развилась вторая.

• Другой пример: «Лот был продан всего за полторы минуты». А полторы минуты — это много или мало? Впечатление, будто автор совершенно не думает о том, какие логичные вопросы порождают в голове у читателя те или иные авторские примеры. И слово «всего», подразумевающее крайне малое количество времени, ушедшее на один лот, не может служить отговоркой — тем более что среднее время продажи лота на международных аукционах нигде в книге не указано. А оно, кстати, не намного больше тех самых полутора минут…

• Вместо рассказа о росте социального статуса коллекционера, совершающего дорогостоящие публичные покупки, автор подолгу рассуждает о личности аукциониста как «современного селебрити». Признаться, запутались: так мы воспитываем данной книгой сотрудников аукционных домов? А покупать кто будет — аукционисты-селебрити, друг у друга?

• «Онлайн-торги коллекции антиквариата и мебели Юбера де Живанши на Christie’s в 2022 году посмотрели 1,3 млн человек» — видимо, эта фраза предназначалась для какой-то другой книги. Мы же хорошо помним, что Кэтрин ранее сознательно не включила антиквариат и мебель в рассматриваемый круг художественных ценностей!

• Глава Open Doors («Открытые двери»), повествующая о перспективах молодых авторов на аукционном рынке, вообще не содержит никакой ценовой информации о продажах — упомянуты лишь две румынские художницы, решившие в пандемию собрать через некую соцсеть $1 млн. Пожалуй, к этой главе у AI нет никаких претензий.

Раздел II: Рыночная экспансия

• В первом абзаце раздела кратко сообщается, что международный аукционный рынок поделен между лидерами в лице США, Китая и Великобритании. На сём география мировых публичных продаж заканчивается — автор пускается в подробное описание становления аукционов в регионе MENA (Ближний Восток и Северная Африка) и Индии. О Франции, местами подвинувшей Великобританию на аукционном рынке в последние годы, — тоже ни слова.

• Завершается раздел выдержками из эксклюзивного интервью Кэтрин с Симоном де Пюри — откуда мы узнаем, что своим появлением в новых регионах аукционный формат обязан именно ему. То-то мы ничего не слышали о Симоне со времен пандемии: он перезапускал арт-рынок в Абу-Даби и Мумбае!

Раздел III: Создание ценности

• Для начала книга с усердием археолога перемывает кости коллекции Пола Аллена (проданной на Christie’s за $1,6 млрд в 2022 году) — да так тщательно, что неискушенный читатель может подумать, будто другого инструмента для «создания ценности», кроме громкого имени предыдущего владельца, в арсенале аукционного дома нет. Кроме того, упоминается, что ценность искусства порой «напрямую зависит» от действий аукционных домов. Словом, совсем не та степь — что законодательно-недопустимая, что общественно-порицаемая.

• «Экономисты выделили ряд проблем, связанных с ценообразованием искусства. Для решения этих проблем аукционами было предложено…» — Кэтрин, между этими фразами явно кое-что упущено! А именно: перечисление тех самых проблем, каковые были выделены экономистами и так мастерски решены аукционными домами. Или это только AI видит явные дыры в повествовании, а автор (и ее издательство) нет?

• Аналогичная сюжетная дыра зияет чуть погодя: «В 1875 году на аукционе Hôtel Druot Ренуаром, Моне и Сислеем была опробована новая стратегия продаж. Позже этот подход был доведен до совершенства Руссо и де ла Пеньей, что привело к развитию…» Какая стратегия? Какой подход? Применили — и ладно! Привело к развитию — и слава Богу! Но это же академическое издание от ведущего (как утверждает его реклама) мирового арт-вуза — вы понимаете весь масштаб ужаса?

• Подраздел об инвестициях в искусство в целом хорошо описывает начало фразы: «Когда в 1914 году группой инвесторов было доказано…» Собственно, других доказательств и не требуем — все предельно понятно.

• Неожиданно мы встречаем упоминание «английской» системы аукциона, об отсутствии которой в тексте сожалели выше. Правда, нам не объясняется ни суть этой системы (повышение каждой последующей ставки; торги идут от меньшего значения к большему), ни отчего она «английская»; не рассказывается также о существовании альтернативной — «голландской» — системы (понижение каждой последующей ставки; торги идут от большего значения к меньшему). «Английская» — и все тут.

Раздел IV: Выставочная культура и пространства

• Самый большой по объему материала раздел. Чему он посвящен? Нет, не бизнес-моделям аукционов, правилам расчетов эстимейтов или поведенческим особенностям участников в зале. Самый большой раздел посвящен предаукцонным выставкам и кураторству — причем добрая его половина заглядывает в будущее, где «сторонним кураторам будет предоставлена полная свобода на территории аукционных домов». А вот рассказа о кураторских аукционах — сильнейшем течении последних лет, которое удержало многие аукционы от банкротства в пандемию и бросило вызов галереям и арт-ярмаркам, — от автора мы не дождались.

Раздел V: Этические нормы и дерегуляция

• В лучших традициях книги не завершать начатого, о дерегуляции — ослаблении влияния государства на отдельные сферы экономики — мы слышим лишь в названии раздела; далее автор к дерегуляции не возвращается.

• «Этические» же «нормы» посвящены проблемам реституции, скелетам динозавров на торгах современным искусством и… почему-то аукционным гарантиям (которые никогда не были ни запрещены, ни осуждаемы и вообще относятся к краткосрочным инвестициям в искусство, а не к «спорным областям»).

«В этой книге повествуется, как аукционы создают, способствуют <продвижению> и иногда запутывают миры искусства», — говорит послесловие. Не знаем насчет миров — но читателя данная книга запутывает с легкостью. Причем скажем честно: запутанность повествования — ни в коей мере не вина Кэтрин Браун. Скорее — вина тех, кто обязал исследовательницу читающих женских портретов, идентифицирующую себя с автором, вместить аукционный рынок в 104 страницы.

Итого, самое ценное в книге — это список источников. Здесь Кэтрин поработала на славу. Взять бы источники эти — и пересобрать издание заново, расположив сноски в правильном порядке. Чуть добавить драматургии (без потери достоверности) — и вышла бы отличная и своевременная книга. Но вот беда: новое издание вряд ли бы уложилось в 104 страницы; да и студенты с конца 2010-х разучились читать такой объем. А других студентов у Института искусства Sotheby’s пока для нас нет.

Зина Фандéлина,
идентифицирующая себя как автора данной рецензии