Художник недели: Артур Фонвизин
ARTinvestment.RU   02 апреля 2018

Выдающийся рисовальщик, виртуоз «мокрой акварели», «бубнововалетовец» первого созыва, а позже преследуемый в СССР «формалист» — Артур Фонвизин стал вдохновителем для целой плеяды молодых художников-нонконформистов

«Мы уже неоднократно слышали, что Фонвизин — дитя, и, якобы, именно детское в нем делает его большим художником. С моей точки зрения, это и есть самое вредное, формалистическое. Мы прекрасно понимаем прелесть детского творчества. Но если не поставить его на высшую степень взрослого интеллекта, то мы получим творчество безыдейное, иначе говоря, безответственное творчество. Для меня аксиома, что Артур Владимирович — мастер, а не ребенок, которого нужно водить за руку, одевать слюнявчик и обучать элементарным истинам. Но когда он не идет от действительности, а, скажем откровенно, создает блестящий каскад красочных измышлений, это формалистический Фонвизин. Формализм — вот база идеалистического мышления в искусстве. И я бросаю Артуру Владимировичу упрек. Вы, обладающий прекрасным дарованием, не имеете темы. Взять хотя бы ваш “Цирк”! Сплошное мерцание! Исключение — сестры Кох. Физическая структура этих спортсменок не дала вам расплыться. Получились красивые крепкие девушки. А где в вашем творчестве советские праздники? Да ведь наши праздники просто созданы для ваших возможностей: как ярко перевитая лента, огромная советская толпа, плывущая по улице, — вот готовая тема вашей акварели….»

Думаете, что это? Адская «мизулина» или гротескный сценарий для киножурнала «Фитиль»? Нет, друзья. Все куда серьезнее. На самом деле на дворе — разгар репрессий. А цитата приведена по стенограмме выступления товарища Бескина на обсуждении художника А. В. Фонвизина в Городском отделе ИЗО Управления по делам искусств от 11 марта 1937. Это не просто слова, к тому моменту для художника все было даже еще хуже. Незадолго до этих событий в газете «Правда» вышла разгромная статья критика Кеменова о выставке Фонвизина в ГМИИ (была в 1936 году). В ней художник (у которого недавно родился сын) получил ярлык «формалиста», сразу лишившись заказов в издательствах и практически всех источников скудного заработка.

Впрочем тут уже не о хлебе вопрос стоял, а фактически о жизни и смерти. И это ж надо было так умудриться! Уже все согласились работать на революцию, а этот все ерепенится. Рисовал бы, как положено, советские праздники и тружеников, да не мозолил глаза искренним и оттого самозабвенным бойцам идеологического фронта.

Забегая вперед, скажу, что в 1937 году почти обошлось. Фонвизина «всего лишь» лишили средств к существованию. Но не расстреляли на Бутовском полигоне как, например, Александра Древина, которого по злой иронии в том же выступлении в горотделе ставил Фонвизину в пример беспощадный художественный критики товарищ Осип Мартынович Бескин.

Обошлось, к слову, не в последний раз. При всех ниспосланных Фонвизину несчастьях судьба не раз уберегала его именно у последней черты. Травля в «Правде» в 1937 году — это лишь один эпизод. В 1942 году Фонвизин был выслан как неблагонадежный немец с женой, 5-летним ребенком и больной тещей в Казахстан. В Караганду, в зиму, на сорокоградусные морозы. Семью должны были отправить еще дальше, совсем на верную смерть. Но кто-то позвонил из Москвы, и Фонвизиным удалось чудом пристроиться на окраине города. А там уж и добрые люди помогли — дровами, пропитанием. Теща не пережила, но остальные выдержали и дождались вызова в Москву. И снова это произошло, можно сказать, чудом. Похлопотали коллеги, написали коллективное письмо, авторитетный архитектор Веснин отнес куда надо. И случилось чудо: «добро» на возвращение Фонвизина из ссылки дала сама беспощадная «крымская ведьма» Розалия Землячка. Та самая, которая в начале 1920-х утопила полуостров в крови. А тут вдруг, зная о происхождении этой «контры», почему-то взяла и пожалела затравленного «фона».

В общем, немец, формалист, идеологический враг — любого другого уж десять раз расстреляли бы. А Фонвизин пережил. Не геройствовал, но соцреализму не поклонился, оставался верен себе. Заплатил за это беспросветной бедностью до самой старости, до самой смерти. Впервые Фонвизин переехал из коммуналки на Кирова, 19, в отдельную квартиру, где мог по-человечески работать, в 1952 году, когда ему шел 70-й год. А до этого на всех была темная комнатка с видом на кирпичную стену.

Зато Фонвизин дожил почти до 90 лет. И напоследок все-таки дождался и выставок, и относительного признания, и возможностей для работы, и вожделенного покоя.

В наши дни Фонвизин ассоциируется с каким-то затворничеством, замкнутостью, «тихим искусством», принадлежностью к условной группе пресловутых «трех Ф»: Фонвизин, Фаворский, Фальк. И еще с огромным творческим наследием. В последние лет 15 своей жизни он тихо работал дома и сделал многие сотни, если не тысячи рисунков. Его назвали тихоней, человеком робким, плывущим по течению и словно оберегаемым ангелом-хранителем. Но вот стоит почитать биографию Фонвизина, и многое не вяжется с этим образом. Порой просто диву даешься, какие черти водились в том тихом омуте.

Бунтарствовать Фонвизин начал еще в гимназии: сам рассказывал, что намеренно «доучился» до отчисления (жена пишет, что в пятом классе он сам пришел к директору и заявил, что уходит). А потом нашего «тихоню» с треском выгнали из Московского училища живописи, ваяния и зодчества (куда он поступил в 1901 году). Не за успеваемость, а за драку после незаконной выставки. Фонвизин подрался со студентом Судейкиным (тем самым, будущим коллегой по «Голубой розе»). По воспоминаниям Артура Владимировича, они с другом Михаилом Ларионовым «контрабандой» устроили показ своих работ, без разрешения развесили свои картины и рисунки в одном из залов. Посмотреть собрались многие студенты, и при них Судейкин возьми да скажи: «Эдакую гадость я бы написал в один вечер». Фонвизин в ответ врезал, за что его и отчислили. И Ларионова тоже.

Пришлось отправляться на вольные хлеба. А пока Ларионов зарабатывал славу и деньги, устраивал выставки (в которые не забывал ставить работы друга и бывшего однокурсника), сам Фонвизин рванул в Германию. Жил на присланные родителями марки (они содержали его до тридцати лет), а сам тем временем ходил по мюнхенским студиям, менял педагогов, тратил деньги на репродукции Веласкеса и свою сожительницу-мулатку. Два брака, семейные драмы.

Сильно похож на тихоню?

В творчестве Фонвизин по факту тоже проявил себя человеком совсем не робкого десятка. Судите сами. Сложившийся мастер из «Бубнового валета» и «Голубой розы» внезапно в 47 лет из живописца вдруг превращается в убежденного графика. Друг Ларионов поначалу пытался его образумить: «Артур, ты, кажется, с ума сошел. Акварель — это баловство. На что ты будешь жить?» Но тот ни в какую. И стал выдающимся акварелистом. Вопреки всему. Но это еще не всё. В 1937-м Фонвизину снова дают прозрачный намек, а скорее, угрожают: «Одумайся, братец, и давай-ка переключайся на соцреализм». Фонвизин снова будто мимо ушей. В то, что он не понимал возможных последствий, не верю. Открыто властям не оппонировал, но приспосабливаться и спешно «переобуваться» в соцреалисты тоже не стал. А в те времена лишь на то, чтобы оставаться верным себе, уже требовалась изрядная смелость.

Фонвизин с юности имел репутацию художника предназначения, не совсем от мира сего. Друзья и биографы любили пересказывать мистическую историю появления его таланта. Фонвизин (фон Визен-Визин) же был сыном лесоустроителя немецкого происхождения (ранние работы он подписывал Визенъ, без «фон»). Детство провел в глуши. Общения у ребенка было минимум, да и рос он с особенностями развития. Мальчик долго не говорил, чуть ли не до семи лет, был сильно замкнут в себе. Но, по легенде, всё изменилось в одночасье. Однажды отец отвел ребенка в цирк Чинизелли, и там, на фоне сильного впечатления, у мальчика произошел эмоциональный прорыв. Так что все эти наездницы, лошади, циркачки — это переживания из детства. Тема, к которой художник возвращался до конца своих дней. Которую так любят коллекционеры. И та, что чуть не сгубила автора в 1937-м.

В конце 1950-х, когда Фонвизину было крепко за 70, он словно вновь обрел невиданную художественную мощь. Именно в этот период были выполнены портреты выдающихся деятелей советской культуры. В частности, портрет Майи Плисецкой (начало 1960-х), певицы Галины Вишневской в партии Наташи Ростовой (1960–1962), актрисы Татьяны Самойловой (1963) и другие. Это выдающиеся акварели, шедевры. С точно найденным характером, выполненные уверенно (акварель не масло, не даст поправить ошибки), да и просто поразительной красоты. Сегодня они бы могли стоить десятки тысяч долларов. Но лишь теоретически, потому что на аукционном рынке работ такого класса пока не было.

Но другие хорошие вещи встречаются. Сейчас на внутреннем рынке реальный рыночный диапазон для красивых натюрмортов и акварелей цирковой серии составляет 250 000–600 000 рублей. Многое зависит от качества, размера, сюжета. Например, небольшие пейзажи стоят гораздо дешевле, чем большие женские портреты или наездницы. Штудии и наброски предлагают еще дешевле, но ликвидность их совсем низкая, не продать, не советуем. Ну а самыми коммерчески ликвидными вещам, повторю, являются цирковые сюжеты, женские портреты и цветы. Феноменальная трудоспособность Фонвизина (особенно в последние 15–20 лет) создает иллюзию, что на рынке должно быть море его акварелей. Но по факту это не так. В открытой продаже они появляются очень дозированно (и так всегда было). Хорошую вещь придется подождать, покупать с оказией. Особенно по нормальной цене. Тут очень важно не терять бдительности. На рынке, в том числе на аукционах, по-прежнему полно подделок под Фонвизина. Жуликам, как и в случае со Зверевым или Яковлевым, кажется, что подделать графику им будет несложно. Так что все как обычно: не суетиться, выбирать характерный сюжет и качество и обязательно перепроверять подлинность.

На этом пока все. Осталось только о себе не забыть. Одна из правильных цирковых акварелей 1952 года с подтверждением эксперта Валерия Силаева до пятницы будет продаваться на наших торгах. Это коллекционерам на заметку.

Редакция ARTinvestment.RU

Что еще почитать по теме на AI:
Фонвизин Артур Владимирович (1882–1973) / биография