• Жан-Франсуа Милле продал свою картину «Анжелюс» в 1865 году за 1 000 франков. А в 1889 году, через 14 лет после его смерти, владелец перепродал картину за 553 000 франков. Семья художника, живущая в бедности, не получила нечего. Эта несправедливость послужила толчком для введения права следования
  Источник: Wikipedia.org

В нарастающем отраслевом конфликте с УПРАВИС от профессиональных участников рынка искусства приходится регулярно слышать такую мысль: дескать, платить художникам нас устраивает, но не устраивает платить именно так, как сейчас. Даже в проекте резолюции по итогам круглого стола МКААД-УПРАВИС в ЦДХ есть такая фраза: «Все участники мероприятия согласны с необходимостью авторских отчислений для художников и наследников. Но система сбора этих отчислений должна быть понятной, прозрачной и корректной».

Когда читаю, то каждый раз на этом месте спотыкаюсь.

Что значит «все согласны»? Не все. Вообще сложно представить себе торговца, который в своем уме добровольно согласен с дополнительными поборами, отчислениям, выплатами. Я так понимаю, что данное «согласие», скорее, вынужденный дипломатический ход, чтобы сохранить хоть какую-то основу для переговоров. Ну, или намек на то, что платить напрямую художникам точно приятнее, чем платить нахрапистой сторонней организации.

Если оставить в стороне исторические традиции и зарубежные аналоги, то идея с выплатами роялти сегодня уже выглядит анахронизмом. Право следования — droit de suite или artist’s resale right — это механизм, придуманный почти полтора века лет назад. И тогда цель была благородная, по сути моральная норма. Тогда люди жили совсем недолго. Информация распространялась медленно. Талантливые творцы элементарно не доживали до заслуженного успеха. Художник часто умирали или заболевал, не дождавшись признания. А если картины после смерти начинали хорошо продаваться и расти в цене, то вдове и детям ничего уже не доставалось. Многие жили в нужде и нищете, наблюдая, как другие зарабатывают на картинах их мужей и отцов. Вот для их защиты и был придуман особый механизм отчисления от перепродажи в случае роста цены.

Сейчас такие ситуации представить крайне сложно. Отсюда вопрос: справедлив ли этот механизм сегодня? Многим он кажется по меньшей мере странным. Почему строителю или архитектору не платят роялти после перепродажи квартиры? Или профессору вуза, после того как выпускник переходит на более высокооплачиваемую должность? Или хирургу, если его выживший пациент продвинулся по службе? Да, у художника особый труд, особая роль и исключительно важная для общества миссия. Но это не снимает вопроса: зачем для защиты его прав применять технологии XIX века?

«Чего пристали! — подумают многие. — Думаете, у них легкая жизнь? Пусть не всем, но хоть нуждающимся художникам и семьям будет хорошо!»

Тогда вы неправильно поняли. Я двумя руками за то, чтобы художникам было хорошо. Чтобы у них шли продажи, чтобы был планомерный рост цен, чтобы накапливалась убедительная аукционная статистика. Но это я хочу. А закон — нет. В существующих экономических реалиях постановление, наоборот, ухудшает положение самых незащищенных и нуждающихся.

И вот почему.

Потратим минуту на математику арт-бизнеса. Расчеты немножко «корявые», но для общего понимания сгодятся. Представим, что аукцион продал рисунок или даже картину за 20 000 рублей (обычная цена для массового сегмента, таких продаж большинство). В этом случае полученная аукционом с покупателя комиссия (округлим ее до 20 %) составит 4 000 рублей. Авторские отчисления аукциону в реальности придется брать на себя. Значит, вычтем еще 5 % от 20 000 из комиссии: минус 1 000 рублей. Аукциону останется 3 000 рублей. Не бог весть. Но дальше будет хуже. Чтобы администрировать отправку сведений в УПРАВИС, вести переписку по этой тысяче рублей, проводить сверки и заниматься другой бумажной работой, аукциону нужно будет нанять отдельного сотрудника. Чтобы он получал на руки 30 000 рублей нужно начислять с зарплатными налогами примерно 45 000 ежемесячно. То есть только для того, чтобы отбить «в ноль» эту лишнюю зарплату аукциону нужно продать в месяц 15 работ по 20 000 рублей. А чтобы что-то заработать на зарплаты остальным сотрудникам нужно продавать в разы больше: 40–50 таких картин и рисунков в месяц. На сегодняшнем рынке это невозможно. Столько не способен продавать ни один аукцион. И это мы говорим про картины за 20 000 рублей, а ведь есть еще внушительный сегмент в ценовом диапазоне 10 000–20 000 рублей. Он становится полностью нерентабельным. Вишенка на торте всей этой сомнительной экономики — штрафы. УПРАВИС в своих проектах договоров назначает штраф 10 000 рублей за непредоставление сведений по каждому лоту. Чтобы брать на себя такие риски по штрафам и расходы на администрирование, бизнесу нужно продавать картины, которые стоят минимум 150 000–200 000 рублей. Всеми остальными заниматься просто невыгодно. Затраты на «бюрократию» по картине за 10 000 и 150 000 рублей одинаковы, а заработок разный. Со временем аукционы просто перестанут брать на торги хорошие картины хороших художников просто потому, что они недостаточно дороги. Будут вынуждены.

Куда денутся картины дешевле 150 000 рублей? О какой-то части позаботится «серый рынок». Но это тоже конечная история: у старых покупателей уже почти все есть, а новых можно искать только через Интернет, через публичный рынок (чем и были хороши аукционы). Если этот канал закроется, то вскоре многие коллекционеры столкнутся с проблемной ликвидности — не смогут продавать своих художников. Казалось бы, все есть: хорошие и недорогие картины, интересные авторы, но об этом никто не узнает. Слишком узкий круг. И без Интернета, без публичных продаж его не расширить. Где-то будут ходить начинающие коллекционеры, где-то будут ходить правильные продавцы, но они не встретятся. Не судьба.

С экономикой торговли, надеюсь, понятно. Но это еще не все. Тем, кто искренне рассчитывает на деньги и верит лозунгам «Долой зажравшуюся арт-буржуазию!» и «Даешь 5 % художникам!», предлагаю самим ответить еще на несколько вопросов:

1. Заплатят ли вам отчисления, если вы являетесь родственником художника, но не имеете оформленного статуса наследника авторского права? У многих ли наследников этот статус оформлен?

2. Известны ли вам случаи за последние лет десять-пятнадцать, когда картины художника мало стоили и редко продавались при жизни, но резко выросли в цене и стали в больших количествах продаваться после смерти? чтобы сейчас было как в XIX веке?

3. Улучшится ли благосостояние современных художников и законных наследников умерших после 1948 года авторов, если аукционы будут отказывать их коллекционерам и не станут больше брать на торги картины ценового сегмента до 150 000 рублей?

4. Аукцион продал картину за 20 000 рублей. Заработал на этом 4 000 рублей комиссии. После этого аукцион получил уведомление о прокурорской проверке, требование выплаты в размере 1 000 рублей по праву следования и штрафа в размере 10 000 рублей. Станет ли аукцион впредь продавать картины этого художника?

5. Художник хорошо продавался в ценовом диапазоне 80 000 +, цены постепенно росли. Вдруг аукционы перестали брать его работы, потому что ниже 150 000 им стало не выгодно из-за законодательства. Вопрос: как скоро после этого художник перейдет в ценовой сегмент 150 000 +? Как в этом случае закон защищает его интересы?

6. Коллекционер приобрел у художника 10 лет назад картину за 200 000 рублей. Сейчас он под давлением обстоятельств вынужден продать ее за 100 000. Потеряв половину, он из оставшихся денег должен заплатить еще 5 000 рублей по праву следования. Считаете ли вы справедливой такую выплату?

7. Куда пойдут деньги, собранные за художников, по которым не определены наследники авторского права? Если туда, куда все думают, то какой смысл аккредитованной организации рыть землю, разыскивая этих наследников?

Думаю, что ответы на эти вопросы тоже натолкнули вас на простую и крамольную мысль.

В наших условиях применение закона о пятипроцентных отчислениях приведет к тому, что богатые будут богатеть, а бедные — беднеть. Художникам, которые и так сегодня стоят хороших денег — 300 000, 600 000, 1 000 000 рублей за работу, — да, им станет еще лучше. Им точно не грозит снижение спроса: как все хотели ими заниматься, так и будут. И даже неудобные 5 % не станут помехой для аукционов и дилеров, так как понятна внушительная взаимная выгода. На работу именно с дорогими и успешными художниками будут брошены все силы и внимание дилеров и аукционов. И как раз именно они (и наследники их авторского права) будут получать свои 5 % роялти, как часы.

Но вот остальным талантливым художникам пробиться в этой жизни, наоборот, станет гораздо сложнее. Из-за недостаточно высокой стоимости работ эти авторы столкнутся с вынужденной торговой дискриминацией со стороны аукционных домов и других прозрачных торговых организаций. Им будет сложнее формировать историю аукционных продаж (по которой определяются цены). Их работы станут менее охотно приобретать коллекционеры (ведь случись что, — негде будет быстро перепродать). Свои предусмотренные законом 5 % они тоже вряд ли получат, поскольку открытые аукционные продажи сойдут на нет, а все остальные сделки, скорее всего, уйдут в серую зону. Оттуда никаких роялти точно никому не видать.

Если бы действительно власти хотели справедливости, думали о развитии рынка, благополучии и достойных карьерах творческих людей, то делать нужно было по-другому. Для начала, ввести минимальную цену картины, с которой имеет смысл оформлять отчисления. Например, установить минимум 150 000 рублей, а до этой отметки не взимать. Второе: брать с прибыли, а не с убытков. Например, только в случае, если в течение трех лет есть повторная продажа и цена выросла более, чем на 20 %. А если упала — то никаких выплат. Ну и, наконец, справедливость требует открытости: должен быть опубликован список фамилий художников и наследников, с которыми заключены договоры по защите прав. Чтобы было понятно, кому пойдут деньги. Почему не стали так делать? У каждого есть свой ответ на этот вопрос. Но по факту вышло так, что об интересах художников позаботились слишком плохо, если думали о них вообще.

Редакция ARTinvestment.RU