Сенсации Sotheby’s и Сhristie's в мае. Рекордные цены на модернистов
ARTinvestment.RU   20 мая 2008

Аукционы импрессионистов и модернистов прочно входят в число главных событий арт-рынка и определенно служат индикатором его здоровья

Аукционы импрессионистов и модернистов прочно входят в число главных событий арт-рынка и определенно служат индикатором его здоровья. С конца прошлого года температура на рынке держится повышенная — инвестиционное перевозбуждение не проходит без последствий. С каждым разом цены становятся все более фантастическими. Хорошо это или плохо — другой вопрос. Правильнее, наверное, относиться к данному факту, как природному явлению. Или, как к природной аномалии, глобальному потеплению — как угодно.

Середина мая принесла много интересного. О рекорде для ныне живущего художника все уже осведомлены (Люциан Фрейд, «Спящая инспектор по пособиям», 33,6 млн долл.). Но по цифрам есть вещи и полюбопытнее. Как вам 86,2 миллионов долларов? За столько был продан гигантский «Триптих» Френсиса Бэкона 1976 года. Каждый из трех выразительных холстов — почти два метра в высоту. Словом, вещь достойная отдельного зала в лучших музеях современного искусства. Есть мнение, что данная работа 1976 года — один из лучших среди тех немногих триптихов, что находятся в частных руках. Она насыщенная, очевидно сюжетно-метафорическая. Не без шокирующих элементов. Ну какой же без них Бэкон? За эмоции и ценится. Параллельно на Christie's выставлялся другой триптих, крохотный по сравнению с сотбисовским — всего 35,5 х 30,5 каждый холст. Тоже 1976 год, тема автопортрета. Три турбулентных лица были проданы за 28 млн долл.

Интересная история произошла с двумя холстами Марка Ротко: Sotheby’s и Christie's выставили на торги сопоставимые по многим параметрам работы 1950-х годов. В итоге «Номер 15» особо ценного 1952 года, яркая позитивная картина из стринга Christie's была куплена за 50,44 млн долл. А более мрачный «Оранжевый, красный, желтый» 1956 года сняли с торгов с результатом «не продано». Возможно, рынок просто не перенес двух многомиллионных Ротко за сутки и выбрал относительно лучшего. Впрочем, столь высокие цены за шедевры американского абстрактного импрессиониста нуждаются в каком-то объяснении. И очевидно очень чувствительны к предложению. Есть мнение, что частными коллекционерами (для себя, для удовольствия, как вложение) ежегодно приобретается сравнительно мало работ Ротко. Людей, способных купить Ротко по существующим ценам, единицы. А желающих среди них еще меньше. Остальной спрос приходится на новые музеи, частные фонды и расширяющиеся музейные собрания, которым хочешь-не хочешь, а положено иметь хотя бы одну работу Ротко в экспозиции. Так что, если происходит какой-то сбой, например, новый музей не успел построиться или объяснить спонсорам нужду в Ротко, то возникает угроза not sold. Вообще же статистика такова. За 20 лет картины Ротко выставлялись на аукционные торги 134 раза — то есть 6,7 картины в год. Правда, в последнее время плотность предложения заметно возросла, продавцы хотят воспользоваться благоприятной конъюнктурой. Так, в прошлом году на торгах выставлялось 14 картин, в 2008-м за полгода — уже 6. Другое дело, что из этих шести, только 4 относятся к характерному ценному периоду с пульсирующими цветовыми пятнами. И то две из них остались не проданными, включая «Оранжевый, красный, желтый». Так что, нормальное для работ Ротко явление, сезонное. Никаких мрачных выводов.

С ожидаемым результатом была продана работа нью-йоркского абстрактного экспрессиониста, выращенного из уличного графитти-райтера, Жана-Мишеля Баскии. Акрил «Пророк I» (высотой больше человеческого роста) приобрели за 9,5 млн долл. Теперь это не просто регулярный результат, а нижняя граница эстимейта. А еще пять лет назад даже 3 млн долл. для чернокожего оставшегося вечно молодым американца считались выдающейся аукционной ценой. В 1981–1982 годах, (время создания данной работы) Баскии-Сэймо шел 21 год. Получается, что это особо ценный, относительно самостоятельный период, когда художник еще не находился под высоким давлением арт-промоутеров и был свободен от прочих идеологических влияний.

К слову, и его будущий наставник — Энди Уорхол на Christie's был представлен своей лучшей порой, работой 1966 года. Да еще и не засмотренной до дыр очередной «лиз» и «мэрилин». Льняной холст «Двойной Марлон» с фотографией молодого Брандо на мотоцикле в роли гангстера-байкера, был продан за 32,5 млн долл. Уорхол, случалось, стоил и дороже, но столь мощные покупки не каждый день случаются. Тем более что работы Уорхола не являются таким уж дефицитом — продавать их готовы многие, вопрос лишь в деньгах.

Среди работ, входящих в число топ-лотов Sotheby's, была «комбина» Роберта Раушенберга «Очень быстро» 1963 года. Лихорадочная активность: в композиционном коллаже размером два на полтора метра под назидательным взглядом статуи Свободы смешались птицы, дорожные знаки, схемы. Работа ушла близко к верхней границе эстимейта — за 14,6 млн долл. Получилось так, что эта была не только значительная покупка, но и в определенной степени прощание: художник умер 12 мая, за два дня до торгов, на 83 году жизни.

Роберт Раушенберг экспериментировал во многих творческих направлениях. В 1953 году он заставил говорить о себе, представив произведение «Стертый рисунок де Кунинга». Он просто стер с листа произведение коллеги — эффектно распрощавшись с прошлым. Чуть позже — громкий проект «Кровать». В 1955 году Раушенберг выставил свою настоящую кровать, перевернутую на спинку и политую краской. По легенде эта эффектная комбина (или комбайна, комбинация несочетающихся материалов) появилась на свет, поскольку под рукой не было холста, но была краска и глубокая потребность в самовыражении. Больше, конечно, похоже на сказку, но эффектным жестам нужны эффектные истории. Через несколько лет Раушенберга заметил галерист Лео Кастелли, которому во многом обязаны своим успехом и Уорхол, и Баския, и вообще все американское современное искусство. Ну а где Кастелли — там победа. Для иллюстрации текущего момента: еще два–три года назад только лучшие вещи Раушенберга могли преодолеть пятимиллионный рубеж. Стоимость же большинства хороших работ не превышала одного миллиона. И цены росли не быстрее рынка. Теперь же смотрите сами: работы Роберта Раушенберга уже несколько лет присутствуют в собрании питерского Эрмитажа.

В престижных торгах участвовала и работа нашего художника. «Нью-Йорк» 1989 года Эрика Булатова под два метра в ширину продали на Sotheby’s за 713 тыс. долл. Но это не рекорд для его творчества: в прошлом году на Phillips de Pury картину «Слава КПСС» 1975 г. купили за 1,084 млн фунтов — дороже 2 млн долл. Работа очень узнаваемая, но для русской коллекции не лучший вариант. Замечено, что экспортные или эмигрантские вывески, надписи, стилизации снижают интерес к произведениям русских художников. Уже что-то не то. Как у Рабина, например. Не ты один осознаешь, что бутылка водки понятнее и ближе, чем вкусная вывеска какой-нибудь парижской булочной. Без всякой иронии. С другой стороны, поскольку работа Булатова называется «Нью-Йорк», а в творчестве художника важен текст, то на каком писать? Ну не по-русски же?

Источники: www.sothebys.com, www.christies.com

Материал подготовил Владимир Богданов
при содействии журнала для предпринимателей и инвесторов Dиректор-инфо