AI рассказывает о художественных и документальных фильмах, частично или полностью посвященных рынку искусства

«Моди: Три дня на крыльях безумия» (Оригинальное название: Modì, Three Days on the Wing of Madness)

Режиссер: Джонни Депп

Год выхода: 2024

Хронометраж: 110 мин.

Кинокомпания: IN.2 FILM, Великобритания

Сборы в мире: $0,3 млн (из них в РФ — $0,2 млн)

•  
  Иллюстрация создана ИИ-моделью DALL-E 3 по запросу ARTinvestment.RU

«Он громко кричал, хлопнул дверцей холодильника, дважды ударил ногой кухонный гарнитур, а затем налил себе большой бокал вина». Это — не краткий пересказ нового фильма о Модильяни и не цитата из новомодного романа. Перечисленные действия — это всё, что смогла сообщить суду актриса Эмбер Херд, разводясь со своим мужем, Джонни Деппом, и, понятное дело, обвиняя того в домашнем насилии и прочих несусветных грехах. Как выяснилось по итогу трехлетнего процесса, насилию регулярно подвергалась дверца холодильника, и минимум дважды — кухонный гарнитур. Сам же ответчик, просто потому, что на него подали в суд, угодил в многолетнюю голливудскую опалу, потеряв роли, гонорары, рекламные контракты, любовь старлеток и дружбу Тима Бертона.

С одной стороны, для Джонни все закончилось благополучно (особенно — на фоне инвалидности Харви Вайнштейна и банкротства Кевина Спейси): Херд, известная охотница за собственностью бывших мужей, сегодня платит экс-супругу за клевету; парфюм с резковатым запахом вернул баннеры с Деппом в терминалы аэропортов; а пятилетнее отлучение любимца зрителей от кино, возможно, пошло актеру на пользу: по уважительной причине он пропустил эпоху пресного, невыразительного и малоприятного кино последних лет.

С другой стороны, сидевший на голодном творческом пайке Депп элементарно «перегорел». От вернувшегося Джонни публика ждала чего-то эдакого — под стать пробежке Джека Воробья по доске, однако для этого нужно было публично помириться с Голливудом — который, как известно, собственных ошибок не признает (иначе прилетит встречный иск). Депп выбрал путь бунтаря и отшельника: основал собственную кинокомпанию IN.2 FILM с демонстративной лондонской (не голливудской) пропиской, а первый продукт — костюмированную драму «Жанна Дюбарри» — выпустил совместно с французами. Накопившаяся за время «отмены» злость актера-продюсера вылилась в демонстративную роль французского короля (правда, далеко не самого исторически значимого), а усталость актера-человека — в грустный взгляд монарха, которому скучно и с любовницей, и с целой страной.

Не забыть бы про выставку-аукцион собственных картин, которые Джонни Депп устроил после киношного простоя: оказалось, что в течение десятилетий актер писал маслом портреты друзей. Писал — но, видимо, не дарил: на импровизированном аукционе в лондонской галерее Castle Fine Art было продано 780 тиражных копий по скромной цене в $5 тыс. каждая. Следующего напоминания о Деппе-художнике ждать оставалось недолго: в том же 2023 году было объявлено о начале съемок биографического фильма об Амедео Модильяни, где Джонни между актерским вагончиком и режиссерским креслом выбрал второе. О том, как у него получилось, наш сегодняшний рассказ (тем более что неделю назад картина вышла в официальный прокат в РФ, обойдя «синдром отмены» подобно самому режиссеру).

Будучи человеком образованным, читатель понимает, что любой полнометражный фильм о художнике, чьи работы стоят дороже принтов Джонни Деппа (и далее — в сторону увеличения), появляется на экранах не просто так — а является частью игры арт-рынка с ценообразованием. Все «Ван Гоги», «Дали», «Джакометти» и «Баскии», вышедшие на экраны в последние десятилетия, помимо тактических целей (заработок съемочной группы в процессе производства) преследовали цели стратегические — коррекцию вверх средних цен на указанных авторов. «Модильяни» в этом списке тоже числился — одноименным фильмом 2005 года с Энди Гарсией в роли великого модерниста. К слову, из того кинопроекта сценаристы выжали эмоциональный максимум: отразив на экране последние годы жизни художника, они подвели зрителя к его смерти (и страшному событию следующей ночи — самоубийству жены Модильяни, находившейся на последнем месяце беременности).

Читатель вправе обвинить нас в черствости, но мы посмотрим на цифры. Странное (или нет) дело: до выхода фильма показатель CAGR (среднегодовой темп роста стоимости) работ Модильяни при перепродажах на аукционах равнялся –1,4 %, а после — не только сменил отрицательное значение на положительное, но значительно вырос — до 10,0 %. Правда, на сегодняшний день он составляет «всего» 6,4 % — вполне среднее для узнаваемых модернистов значение. После 2005-го состоялись и наиболее крупные сделки с живописью художника, включая продажу в 2015 году картины «Лежащая обнаженная» за $170,4 млн — текущий ценовой рекорд Модильяни. (К слову, этому достижению немного не удалось выйти в абсолютные лидеры аукционных продаж всех авторов за все времена: продажа Модильяни в китайские руки не смогла перебить сделку с «Алжирскими женщинами» Пикассо за $179,4 млн, проследовавшими в руки ближневосточные полугодом ранее.)

Стало быть, в 2025 году (или чуть позже) рынок посчитал возможным данный рекорд превзойти? Если да — то за счет чего?

«Моди: три дня на крыльях безумия» менее слезоточив, чем его предшественник: нам показывают 72-часовую зарисовку из жизни беспутного гения в Париже 1916 года, посреди Первой мировой войны. Художнику остается жить четыре года — но на печальный конец авторы картины намекают лишь непрекращающимся кашлем с кровью; а также появлением галлюцинаций в виде силуэта в маске средневекового чумного доктора. На этом художественном ходе остановимся отдельно. На момент действия фильма уже год, как появился иприт, и проще всего было бы в болезненный бред художника ввести образ в противогазе, мгновенно ставшем для европейцев символом ужаса, — своего рода современный действию страх. Сценаристы же отсылают зрителя к Босху и Брейгелю — к архетипу страха, глубже понятому Модильяни-художником и оттого сильнее пугающему его. Отдаем должное режиссерской придумке: зловещая маска смотрится у Деппа гораздо уместнее, чем у Кеннета Браны в «Призраках в Венеции».

Другое сценарное решение, родом из маркетинга, связано с друзьями художника: из неразлучной троицы Модильяни — Утрилло — Пикассо последний вычеркнут и заменен Хаимом Сутиным. Оно и понятно: время «сольника» Пикассо еще не пришло, а Пабло перетягивал бы внимание на себя; тогда как Сутин (вполне входивший в круг общения Модильяни и даже удостоившийся портрета) — довольно удачное замещение на роль второго плана. Кстати сказать, сам Хаим в исполнении Райана МакПарланда в каждом своем появлении на экране Модильяни затмевает — то сценарно-режиссерскими придумками, то меланхоличным шотландским взглядом.

Роль Модильяни Джонни Депп отдал итальянцу Риккардо Скамарико, известному массовому зрителю в образе мафиози — любителя утиного жира в «Джоне Уике»; а киногурману — в роли предприимчивого организатора секс-вечеринок в «Loro (Они)» от Паоло Соррентино. «Хулиганскую» тему в актерском составе продолжает Стивен Грэм — неизменный участник британских криминальных разборок в лентах Гая Ричи. Главную приглашенную звезду картины — Аль Пачино в роли искушенного коллекционера — оставим на десерт; впрочем, и появляется его персонаж практически в самом конце. В таком актерском окружении Риккардо Скамарико предстояло создать образ безумного художника Модильяни, страдающего от непризнания своего гения миром, а оттого — сверх меры бунтующего.

И здесь, к сожалению, признаем: Джонни Депп дал маху. «Бунтарство» его Модильяни — это бунтарство глазами мультимиллионера в шляпе, обвешанного аксессуарами, только что выигравшего суд у бывшей жены и вернувшего рекламные контракты. Одним словом, оно очень оторвано от реальности… Дело даже не в том, что Модильяни в версии Деппа скачет по столам в ресторане, словно пират южных морей по эшафоту, или беспричинно уничтожает свои работы (свои-то работы Депп продал с аукциона — хотя вполне мог уничтожить: большинство изображенных на полотнах друзей-актеров самого Джонни предали и продали). Основная претензия к режиссеру в том, что его герой инертен и ничуть не меняется от начала фильма к концу, даже кашлять не стал сильнее или чаще. Был безразличен к женскому вниманию — остался верен себе; не мог продать искусство по желаемой цене — и спустя три дня не сумел; начал повествование в компании друзей — остался с ними на финальных титрах. А единственное качественное изменение в жизни художника — начало работы над новым шедевром — не обосновано ничем, кроме безысходности (почему — не скажем, смотрите кино).

В любом художественном фильме есть определенные мерила профессиональной состоятельности. В хорошем кино драматическая линия описывает круг и в конце замыкается — решив руками героя вопросы, с постановки которых началась интрига. В очень хорошем кино такая «дуга» есть в каждой отдельной сцене: любой из эпизодов — законченная мини-драма со своим вопросом, интригой, сложностью решения и развязкой. В «Трех днях на крыльях безумия» эпизоды не заканчиваются ничем (кроме разбитых окон) и не имеют продолжения: флирт замужней женщины в присутствии мужа остается флиртом; проводы друга на войну до войны не доходят; попытка выселения Сутина из комнаты с обилием мух остается всего лишь попыткой. Более того, в кульминации фильма, когда главному герою наконец-то предлагается совершить действие — либо стать богатым и известным, но при этом предать друга, либо вернуться в нищету, но друга озолотить, — Модильяни умудряется и от денег отказаться, и друга предать. Бунтарь в дорогих обвесах, взращенный на соевом латте, одним словом.

Мы обещали вернуться к коллекционеру в исполнении Аль Пачино. Мог ли экранный мэтр спасти картину своей игрой? Скорее, нет — поскольку в роли отсутствует конфликт. Но этого оказалось мало: Аль Пачино отнесся к работе в высшей степени отвратительно: для начала не прилетел на съемки в Будапешт и потребовал построить декорации в павильоне в родном Лос-Анджелесе — чтобы далеко не ходить. Далее, в игре состоятельного циника от искусства (вот уж где роль совпала с внутренним миром актера) проявилась слабая проработка самого образа: покуда диалог шел о деньгах и славе, Аль Пачино был на привычной, отточенной годами и гонорарами, высоте. А дальше, едва речь зашла об искусстве — невероятно, но потерялся! В кино существует правило: если режиссеру требуется выводить на экран хоть какой-нибудь титр (скажем, «Париж, 1916») — значит, со сценой он не справился; мастерство кинотворца в том, чтобы зритель понял без подсказки, что это именно Париж и именно шестнадцатый год двадцатого века. То же относится к актерской игре: если для выражения чувства или намерения, тем более на крупном плане, в немой сцене актеру требуется совершить действие — он плохо справился с ролью.

Аль Пачино роскошно играл глазами почти весь эпизод — ровно до того момента, когда взял в руки скульптуру Модильяни. В сценарии (проверяли!) тем временем стояло: «коллекционер оценивает работу с позиции знатока». И здесь великий актер, Человек со Шрамом, сломался: он просто не знал, как именно коллекционер должен оценивать предмет искусства, — и стал этот процесс «играть», изображая то примерку золотого сечения, то игру материала в свете, то работу мысленного калькулятора. Тот, кто наблюдал, как сверхбогатый коллекционер оценивает понравившееся ему искусство, знает: никак! Все происходит внутри (иначе цена взлетит). Но Аль Пачино решил рискнуть, точнее, оправдать гонорар подобием действия — и проиграл. Правда, проиграл он скульптуре самого Модильяни.

При этом сказать, что невидимые заказчики фильма остались недовольны, будет несправедливо. Главная фраза картины была произнесена именно Аль Пачино, и останется в памяти тех, кому следовало ее услышать. Звучала она так: «Вы всю жизнь думали, что Вы — художник. Знайте, это ложь. Модильяни, Вы… скульптор!»

Вы уже догадались, о чем мы? Да, ждем нового рекорда Модильяни-скульптора: на данный момент он составляет $52,6 млн за объемную композицию «Голова», проданную в далеком 2010 году на Christie’s. До рекорда Модильяни-художника рукой подать — чуть более $100 млн. Но, как говорится, фильм в помощь. А там и Джонни денег доложит — говорят, за новых «Пиратов Карибского моря» старый Депп запросил в районе $200 млн. Так почему бы с третьей попытки не потратить гонорар на настоящее искусство?

Зина Фандéлина, AI