Художник недели. Юло Соостер
ARTinvestment.RU   31 марта 2010

Рассказ о жизни и творчестве известного московского шестидесятника

Юло Ильмар Йоганнесович Соостер (1924–1970). Один из самых известных представителей «поколения шестидесятых», участник Манежной выставки, организатор знаменитых «вторников» на улице Красина, на которых выпивала и общалась подпольная Москва. «Официально» — график, иллюстратор научной фантастики; «неофициально» — мастер экспериментальной живописи, чья персональная метафизика нашла свое отражение в своеобразном стиле, вобравшем в себя отголоски таких иноземных течений, как онейрический сюрреализм Рене Магритта и Макса Эрнста, «ар информель» и абстрактный экспрессионизм.

Соостер, едва ли не самый европейский (в смысле «заграничный») из шестидесятников первого ряда, жестоко поплатился за свое стремление знакомиться с мировым авангардом. В 1949 году художника, вместе с еще несколькими выпускниками Тартуского художественного института, отправили в лагерь по 58-й «антисоветской» статье УК. Вроде бы студенты заявили о своем желании поехать стажироваться за границу, за что им «оформили» антисоветскую пропаганду и планирование побега. Приговор — десять лет, из которых Соостер отсидел семь и освободился в 1956 году. Кошмары лагерной жизни несколько сглаживались общением с другими интеллектуалами, которых по милости режима в бараках оказалось множество, и, конечно же, творчеством — с тех лет остались пейзажи, эротические рисунки и портреты других заключенных. Нередко художнику приходилось спасать свои работы из огня, куда их при каждом шмоне «определяли» охранники — поэтому у многих рисунков обгорелые края. В лагере художник выучил русский язык, а также познакомился со своей будущей спутницей жизни, красавицей-еврейкой Лидией Серх, репрессированной за «шпионаж в пользу Соединенных Штатов». Поженились Соостер и Лидия в 1956-м, вскоре после того, как были освобождены Хрущёвым. Не найдя работы в родной Эстонии, бывший «антисоветчик» вместе с супругой переселился в Москву, где их квартира стала центром притяжения для художников «оттепели». В число друзей Соостеров входили Юрий Соболев-Нолев, Илья Кабаков, Виктор Пивоваров, Эрнст Неизвестный и многие другие.

Надежды на то, что в хрущевской Москве эпохи «оттепели» можно будет свободно выставлять радикальную живопись, не оправдались: ушатом холодной воды на голову поколения стал Манеж. 1 декабря 1962 года Хрущев памятно разругал выставленные там картины неофициалов: по слухам, Соостер даже получил от генсека предложение отправиться «на плэнер» в лагерь, на что художник ответил «А я уже там был». Хрущев, говорят, смутился и проворчал что-то о перевоспитании. Другие источники утверждают, что художник просто спокойно побеседовал с генсеком... В любом случае участие в манежной выставке имело негативные последствия. После того как юный сын художника, Тэнно, заявил в детском саду, что не любит дедушку Хрущёва, так как «он на папу кричал», Соостер сжег всю свою переписку. Получать заказы на оформление книг стало гораздо сложнее — пришлось брать псевдоним.

При всем при этом большинство творений Соостера никак нельзя было назвать политическими. Картина, так не понравившаяся Хрущеву, называлась «Лунный пейзаж». Вообще, ключевой образ Соостера — застывшее в безвременном пространстве огромное яйцо, которое художник считал символом первоисточника жизни. Тут надо отметить, что он был неверующим (хотя прекрасно знал все основные религии), но, по воспоминаниям жены, «любил рассуждать о происхождении мира». Художник верил в жизнь на других планетах, активно интересовался наукой (сотрудничество с издательством «Знание» пришлось весьма кстати) и даже говорил, что в другой жизни мог бы быть физиком. Он читал книги по кибернетике и утверждал в одном письме, что «надо-бы прямо к мозгам включит БЭСМ (большую электронно-счетную машину. — AI), может-быть тогда можно что-то понимат».

Он постоянно экспериментировал — не только с живописными стилями и техниками, но и с собственным сознанием. В воспоминаниях встречаются сведения, что он употреблял наркотики. Как пишет в своих воспоминаниях Лидия Соостер: «Он все хотел испытать на себе, все попробовать. Главное, он хотел прочувствовать, что испытают люди, когда приближается смерть. Хотел узнать, что такое рай и ад, хотел испытать мучения чистилища. Он не раз говорил мне, что хочет узнать, что ощущает убиваемый. Как-то он натянул себе на шею веревку и стал затягивать, дождавшись чувства тошноты. После тошноты наступило сладчайшее ощущение вознесения к небесам, и тогда он отпустил веревку... Он не раз стоял под проливным дождем, слушая, как гремит гром и сверкают молнии, он лежал в снегу до замерзания, он привязывал себя ночью к дереву, так ему хотелось увидеть луну и звезды сквозь сон».

Соостер умер в 1970 году, в собственной мастерской. Причина смерти доподлинно неизвестна. Жена и сын художника эмигрировали в Израиль. Тэнно тоже стал художником. В 2006 году работы двух Соостеров экспонировались в галерее «Романовъ».

Лучшими у Соостера считаются картины 1960-х годов, с изображением его любимых форм — помимо яиц, это рыбы, глаза и кусты можжевельника (последние, как непременная часть пейзажа родного острова Хийумаа, предстают в качестве элементов его бессознательного). К сожалению, в российских публичных собраниях их до обидного мало, значительная часть наследия художника осела в эстонских и американских музеях, а также в частных коллекциях. Большой ретроспективы в крупном столичном музее у Соостера не было до сих пор. Первая музейная персональная выставка художника прошла лишь в этом году, в московском Литературном музее. В рамках этой выставки состоялась презентация книги мемуаров Лидии Соостер.

На публичных торгах живопись Соостера появляется весьма редко и зачастую работами среднего уровня, потому что шедевры быстро находят новых хозяев в кругу коллекционеров. Пока аукционным рекордом является сумма 30,9 тысячи фунтов, которую принесла 30 мая 2006 года на Macdougall’s «Композиция с яйцами» (эстимейт 13–15 тысяч). Это единственный раз, когда на аукцион выставлялась работа Соостера такого класса: обычно появляются ранние штудии «под Пикассо». Еще чаще можно встретить на торгах (и у дилеров) графику, которая ценится ниже. Здесь такое же правило, как и у живописи: преимущество на рынке остается за работами зрелого периода, с узнаваемыми «метафизическими» сюжетами.

Юлия Максимова, AI

Источники: arthouse.ru, magazines.russ.ru, artinvestment.ru