Основные цифры и выводы второго по значимости глобального отчета о состоянии приватного рынка искусства

•  
  Иллюстрация создана ИИ-моделью ChatGPT 5 Pro по запросу ARTinvestment.RU

Первая часть: Artnet Intelligence Mid-Year Review 2025: шторм по расписанию! Публичный рынок

Если в аукционных залах «контролируемый шторм» выражался в цифрах, то на первичном рынке он стучался в закрытые двери галерей: этим летом один за другим свою деятельность прекратили десятки заметных игроков. Причина для всех, увы, одинакова: слишком высокие расходы при слишком слабом спросе. Так, в среднем, по данным опроса Artnet, падение объемов галерейных продаж составило более 50 %, а чистая прибыль оказалась менее 1 % (на фоне прежних 7–10 % маржинальности). Интересно, что закрывшиеся галереи прекратили работу, не уйдя в долговые обязательства — а остановившись в районе «нулевой отметки» (по аналогии с игрой в казино — отошли от стола, пока осталось нижнее белье; в русской традиции все наоборот — обрастать кредитами, а там будь что будет). Также примечательно, что «галерейный мор» затронул крепкий средний класс в признанных центрах арт-рынка: Лондоне, Нью-Йорке и Лос-Анджелесе; продавцы уровнем пониже привычно затаились в ожидании лучших времен.

Artnet традиционно разбавляет свои отчеты серией интервью. На этот раз «сводный хор» голосов функционеров от искусства слился в единой гармонии: система арт-рынка нуждается в перезапуске. Правда, исполнение было с оттенками фальши: разумные предложения того, как выйти из кризиса, перемежались с громкими, но пустыми фразами а-ля «Мы дали лучший бой — но не справились». Так озаглавил свое противостояние с арт-рынком Оливье Бабен, бывший директор нью-йоркской галереи Clearing. Историю Clearing и ее «борьбы» можно назвать симптоматичной для рынка в 2025 году: в июне галерея решила отказаться от стенда на Art Basel — вместо этого сняв виллу неподалеку и превратив ее в коктейль-лаунж для коллекционеров. Идея с виду была логичной: больше пространства для экспозиции, меньше расходов на аренду ярмарочного павильона (в пересчете на квадратный метр), камерная атмосфера с ужинами и приемами… По возвращении в Нью-Йорк, подсчитав убытки, Clearing объявила о банкротстве.

Другие цитаты оказались явно заимствованными. Так, позиционирующий себя топ-коллекционером и инвестором бельгиец Ален Серве в августе раскритиковал в соцсетях мнение Тима Шнайдера, назвавшего текущую рыночную ситуацию «структурной, а не циклической». Но для интервью Artnet — Серве почти полностью процитировал американского аналитика: «Слишком много художников, галерей, ярмарок, советников — и всем им придется ужаться». К слову, на самом Западе голос г-на Серве звучит гораздо реже: до упомянутой публикации и скандальных интернет-постов его главным медиа-достижением было обширное интервью российской газете «Коммерсантъ», которое топ-коллекционер начал с обсуждения собственной гениальности (при этом в соцсетях Ален Серве клянет Россию на чем свет стоит). Мы бы не останавливались на этом персонаже подробно, если бы сегодня он правдами-неправдами не искал контактов с российскими коллекционерами по обе стороны границы, предлагая себя в качестве арт-консультанта. Другими словами, будьте осторожны: «гениальность» может передаваться и через консультации!

Камель Менур, один из самых заметных парижских дилеров (по данным ArtFacts, его Mennour занимает 4-ю строчку в рейтинге французских галерей, и 22-ю — в рейтинге мировых) высказался прямо, назвав основной проблемой последних лет «присутствие избыточного количества денег».Дескать, спекулятивные капиталы перегрели рынок — и теперь, когда пузырь сдулся, остались только лишь коллекционеры, приобретающие «искусство ради искусства»; а таковых, как известно, меньшинство (примерно 5 % от общего числа покупателей). В целом мы согласны с мнением французского дилера; заметим только, что его оценка опоздала лет этак на семнадцать (то есть перегрев произошел до 2009 года, остальное — его запоздалые отголоски). Не отличается конкретикой и прогноз Камеля Менура в отношении ярмарок: «ArtBasel должна измениться — иначе коллекционеры устанут от однообразия». В этих словах мы не видим никаких рекомендаций, в какую сторону бежать ярмарке и с какой скоростью. К слову, в 2026 году она уже «сбежит» в Катар.

Неожиданно среди фигурантов интервью всплыл Джек Хэнли, владелец нью-йоркской галереи имени себя, закрывший бизнес после сорока лет работы в 2024 году — то есть до кризиса (до освоения профессии арт-дилера Хэнли успел не состояться в качестве художника). Профессионал с опытом констатировал: рынок стал «машиной», где вместо органического роста происходит постоянное перетягивание художников крупными игроками. Его совет молодым авторам — не начинать в Нью-Йорке или Лондоне, а «искать недорогие пространства и строить свое сообщество». «Не стоит тянуться к росту любой ценой» — такова прагматичная инструкция человека, не снискавшего успеха ни в одной из профессий; надеемся, что художники этому совету не последуют. А вот как уважаемый Artnet пропустил такое безобразие — вопрос остается открытым.

Разительным (и обнадеживающим!) контрастом на этом фоне звучат голоса молодых галеристов — вроде Себастьяна Гладстона из Лос-Анджелеса или Робби Фицпатрика из Нью-Йорка. Они делают ставку на «малую форму»: всего два-три сотрудника, низкие постоянные расходы, «кочевая» (смена локаций, подобно цирку-шапито) или «сезонная» (весна и осень) модели работы. Примечательно, что Себастьян Гладстон не родственник топ-дилера Барбары Гладстон, а… профессиональный художник, который всего за 4 года работы сумел вывести открытую галерею в ранг «открытий» арт-рынка (на контрасте с героем прошлого абзаца — другим художником). За молодежью последовали и некоторые ветераны арт-рынка: так, американский дилер Лео Кениг комбинирует несколько локаций: маленький зал на Манхэттене, сезонный проект в Палм-Бич и арт-резиденцию в деревне Андес, где в программу выставки входят… туристические походы с фитнесс-палками.

Тем не менее этот дрейф — от глобального к локальному, от гигантских стендов к небольшим проектам — пожалуй, главная тенденция 2025 года на первичном рынке. Кто-то видит в нем признак конца «эры изобилия», другие — начало «эры выживания». Упомянутый ранее Оливье Бабен выразился на сей счет как всегда образно: «Динозавры исчезли — наступила эпоха млекопитающих». И снова нам не понять экс-галериста: во-первых, ранние млекопитающие появились еще до эпохи динозавров, во-вторых — по одной из гипотез теплокровные звери попросту переждали «великое вымирание» в норах, по другой — попросту «доели» ослабленных изменившимся климатом динозавров. Что именно вы имели в виду, месье Бабен?

Так, Мариэт Вестерман, глава фонда Гуггенхайм, впервые заговорила о музеях как о «сервисах совместного пользования». Дескать, в быту мы вполне привыкли к сервисам совместных проездок в такси или обмена жильем по время отпусков — почему бы этим опытом не воспользоваться музеям? По мнению Вестерман, сегодняшние музеи должны начать делиться коллекциями — как на институциональном (межмузейные обмены), так и на частном уровнях. Другими словами, если до сих пор коллекционеры стояли в очереди, чтобы разместить на время предметы из собственных коллекций в музейных экспозициях, то сегодня «очередь» поворачивается в другую сторону, предлагая арендовать Модильяни или Дега (к слову, в РФ некоторые известные музеи давно практикуют подобное — обустраивая кабинеты руководства крупных компаний, являющихся спонсорами институций; не всегда на основе арендных договоров, к сожалению). Наше мнение таково: про этническое и гендерное равенство в музейных собраниях разговор не зашел — и то хорошо; а с частными коллекционерами как-нибудь да разберемся.

Итого, все интервьюируемые функционеры в разной тональности повторили одну мысль: сегодняшний кризис не случайный обвал, однако его следует использовать как уникальный шанс для реструктуризации. И все бы хорошо и верно — вот только один видит в «реструктуризации» продолжение коктейлей для коллекционеров на вилле в Базеле, другой — возможность реанимировать творческую карьеру в очищенном от молодежи Нью-Йорке, а третий — продажу собственной бельгийской топ-коллекции доверчивым российским покупателям.

В целом полугодовой отчет Artnet Intelligence Report фиксирует то, о чем в кулуарах вполголоса говорили еще в 2023–2024 годах: рынок вошел в фазу системной коррекции. Однако три основных признака вышли из тени лишь в 2025-м:

1. Сжатие верхнего ценового сегмента арт-рынка: результаты выше $10 млн почти исчезли, а средняя цена лота упала до минимума десятилетия.

2. Рост доверия к «среднему классу» искусства — диапазон $1–10 млн стал новой зоной устойчивости, где воедино сходятся вкус коллекционера, художественная ценность и инвестиционная привлекательность.

3. Переключение внимания — вместо ультрасовременного хайпа стали (долгожданно) востребованы модернисты, сюрреалисты и старые мастера. Другой вопрос, будет ли данная «тройка» поддержана регуляторами в равной степени — или они уже тайно ранжированы по принципу «ставка на одних, остальные — на подстраховке»?

Параллельно на наших глазах рушится миф о бесконечном расширении галерейного бизнеса. Случай Clearing в Базеле наглядно показывает: модель «больше площадей, больше ярмарок» больше не работает. На ее месте возникают легкие структуры — кочевые, местные, с опорой на такие же местные сообщества коллекционеров (пусть даже отправляемых со спортивными палками в походы).

Тем не менее нынешний кризис не тождественен пустоте. Christie’s смог продать работу Мондриана почти за $48 млн, рынок работ Баскии удержал доминирование в современном искусстве, Марлен Дюма и другие художники укрепили позиции и даже обновили аукционные рекорды. Даже в ультрасовременном сегменте произошел «сдвиг зрелости»: на первый план выходят имена 1970-х годов рождения, а не «новички из соцсетей». А продажа генеративного искусства Рефика Анадола на Sotheby’s в Эр-Рияде показывает, что цифровые медиа не умерли, а осторожно интегрируются в традиционную структуру под присмотром главенствующих сил арт-рынка. Тех самых, которые в свое время не уберегли нас от нашествия NFT, впрочем.

Если попробовать перевести все это с «арт-дипломатического» языка на бытовой, смысл прост: рынок устал быть инвестиционным казино и ищет новые основания для роста — в устойчивых сегментах, в локальных инициативах, в ценности искусства как культурного, а не только финансового актива. Так что шторм действительно обрушился, но рынок поставил парус — и пытается лавировать. Можно ли назвать парус инструментом контроля над штормом? Едва ли. Но статистика выживания в шторм управляемых парусников гораздо выше, чем многопалубных плоскодонных лайнеров — особенно если их трюмы были наполнены шальными деньгами, ставшими в шторм тянущим на дно балластом.

Возможно, через несколько лет мы вспомним 2025 год, когда арт-мир впервые за долгое время выбрал не бесконечный рост, а выживание и устойчивость, написав новый учебник арт-мореходства. А коллекционерам пока остается смириться: вместо бесконечных «мегалотов» им предлагают носорогов Лаланна и портреты Дюма.

Но кто сказал, что это плохой выбор?

Зина Фандéлина, AI