Русские торги в июне: Bonhams, Sotheby’s, Christie’s и MacDougall’s
Прошедшая в начале июня лондонская «русская неделя» завершила деловой сезон аукционных торгов. В целом было скучновато; как водится, не обошлось без недоразумений, но отдельные системные моменты заслуживают самого пристального внимания инвесторов
Прошедшая в начале июня лондонская «русская неделя», завершающая деловой сезон аукционных торгов, вряд ли войдет в историю. Кроме пары забавных организационных недоразумений (измененная атрибуция Глазунова на Sotheby’s и досрочная продажа стринга Сарьяна на MacDougall’s), вспомнить будет нечего. В ценовом плане торги не выявили новых тенденций и перспективных направлений. А глубину общего информационного безрыбья хорошо характеризует то внимание, с которым комментаторы отнеслись к персональному рекорду для творчества Глюкмана. Вот уж, право, сенсация. Ну а коль уж недоразумения определяют лицо, то с них и начнем.
Забавным образом ушла из информационного поля скандальная история с работой Ильи Глазунова «Вид Кремля». Трехметровая живописная «афиша» выставки-продажи работ советских художников, проходившей в Берлине в 1979 году (такие выводы можно было сделать из пояснений Sotheby’s, по крайней мере), была выставлена на торги с атрибуцией Глазунову и эстимейтом 8–12 тысяч фунтов. И ничто не предвещало скандала, пока Глазунов в резких выражениях не заявил о своей непричастности к созданию этой «мазни» и не потребовал снять картину с торгов. Sotheby’s поначалу принял вызов, привел аргументы, рассказал историю работы — словом, все говорило о том, что с происхождением холста все в порядке и тасовать витрину после окрика из Москвы в Лондоне не станут. К тому же у значительной части арт-сообщества сомнений в атрибуции конкретной работы тоже не возникло, несмотря на протест Глазунова. Вообще, принципиальная позиция всегда вызывает уважение. А уж тем более тогда, когда в спор вовлечена довольно влиятельная фигура в российских чиновных и художественных структурах. Казалось бы, аукциону — респект: случай хоть не простой, а не поддались, отстояли свою атрибуцию. Но не тут-то было. За три дня до торгов пришло известие: картина на торгах будет, но с другой атрибуцией. Уверенное «Глазунов» превратилось в застенчивое «Русская школа. XX век». С этим фиговым листком картина и продалась близко к нижнему эстимейту — за 7,5 тысячи фунтов.
Вроде бы дело сделано, однако вопросы остались. Реатрибуция — это Соломоново решение? Или юридические риски? Или желание избежать каких-то осложнений с властями страны, в которой недавно открыто представительство? Житейских объяснений найти можно множество. В нашей стране подобный шаг понятен и простителен. Другое дело, что Sotheby’s — это не какая-то зависимая от властей русская компания, а респектабельный игрок мирового уровня. За то чиновники и не любят иностранные организации, что в них нельзя по-свойски «позвонить» и «договориться». И как верно было подмечено в дискуссии на форуме ARTinvestment.RU, если Sotheby’s после довольно небольшого давления в очевидной ситуации уступает и меняет атрибуцию, то можно ли быть уверенным, что при более сильном давлении черное не назовут белым? Раз известный художник при желании превращается в неизвестного, то и неизвестный художник при известной настойчивости может превратиться в Машкова или Филонова? От вопросительных знаков уже рябит в глазах. А пока понятно только одно: если у дома есть сильная независимая экспертиза русского искусства, то на подобные политические компромиссы идти нет нужды.
Недоразумение от MacDougall’s было иного рода. Этот молодой аукционный дом тоже за три дня до намеченных торгов продал заявленную на аукционе 12–13 июня подборку живописи и графики Мартироса Сарьяна (всего 8 работ) за 1,2 миллиона долларов. Коллекционер, пожелавший остаться неизвестным, выкупил все оптом. Как сообщил аукцион, по верхней границе эстимейта (у меня цифры немного не сошлись, но в целом примерно так). Создается впечатление, что подобный финт входит в моду. На ниве «продать до аукциона» уже не раз отметился тот же Sotheby’s: вспомним коллекцию яиц Фаберже1 от Форбса, проданную Виктору Вексельбергу в 2004 году, или собрание Ростроповича — Вишневской, выкупленное Алишером Усмановым в 2007 году. В обоих случаях суммы были, правда, раз в сто больше, чем 1,2 миллиона долларов на MacDougall’s. Но сути дела это не меняет. Про спортивный fair play, шахматный принцип «взялся — ходи» (в нашем случае «заявил — продавай») или саму состязательную природу, отличающую аукционные торги от галерейных, напоминать в наше время, наверное, смешно. Другое дело, что аукционный дом, принимая решение о подобной сделке, лишает рынок важной информации, самих рыночных цен. То есть без открытых торгов непонятно, сколько сегодня стоят работы Сарьяна представленного класса.
Ну, да то дебри совсем уж неуместно-этические. Время выбираться в горизонт ценовой информации. Тут приятно отметить, что в целом наши прогнозы, сделанные месяц назад, оправдались. Разве что с «Парусной шлюпкой» Наталии Гончаровой — топ-лотом Bonhams — надо было занять более консервативную позицию. Все-таки предсказанные 3,5 миллиона фунтов — неоправданный оптимизм. Собственно, понимание, что D переоценил эту в целом неплохую работу, появилось сразу после предаукционной выставки. Но к тому моменту номер уже ушел в печать. В итоге результат эффектной синей «Парусной шлюпки» — 1,7 миллиона фунтов. Признаем, цена разумная.
9 июня появилась первая внятная статистика аукционных продаж для разработчика концептуальных «сигналов» Юрия Злотникова. На Bonhams впервые за 18 лет на торги была выставлена пара его больших характерных гуашей 1989 и 1972 годов, каждая из которых ушла близко к нижнему эстимейту, соответственно за 3,6 и 4,8 тысячи фунтов. А вот наивному живописному «Братанию» экс-митька Дмитрия Шагина не удалось положить начало публичной ценовой статистике. Работа 1988 года осталась непроданной даже в пределах эстимейта 7–9 тысяч фунтов. Скорее всего, картина просто «не попала» в аудиторию, потому что вещь-то в целом довольно показательная. Из числа интересных лотов, отмеченных D, не была продана и картина Лидии Мастерковой «Одна, потеряна, забыта» (1990). Тут, вероятнее всего, сработал фактор цены. Кстати, в своих прогнозах D обращал внимание читателей на то, что Bonhams для июньских торгов установил слишком высокие нижние эстимейты — скажем так, эстимейты без жеманства. Но для метрового холста была назначена бессмысленно высокая экспертная оценка в 120–180 тысяч фунтов. Это более чем в два раза дороже, чем продавались работы Мастерковой сопоставимого класса годом ранее. Понятно, что и такие цены будут. Особенно с учетом последних печальных обстоятельств (художница умерла месяц назад). Но, видно, время еще не пришло.
Вероятно, по причине пресловутой переоценки не купили и маленький холст Александра Харитонова «На Рождество» (1975). Такой результат мы предвидели: история недавних продаж свидетельствует, что 40 тысяч фунтов за крохотные «кружева» — это результат выдающийся, но случайный и для установки на таком уровне минимального эстимейта явно неподходящий.
А вот гуашь «Таруса 1993» Эдуарда Штейнберга купили, хоть и ниже минимальной границы эстимейта 20–30 тысяч фунтов. Вырученные 18 тысяч фунтов за графику шестидесятника тоже деньги не малые, результат мог быть и нулевым.
Очевидно, лучше бы Bonhams впредь не проводить русские торги в один день с Sotheby’s. Такова специфика переходных государств. Ведь аукцион для части покупателей из России — это не совсем деловое мероприятие, а скорее вариант элитного шопинга, в котором вывеска над бутиком способна иметь решающее значение. Судя по результатам, покупатели в тот день спускали пар там же, на Нью-Бонд Стрит, но только в другом здании.
На Sotheby’s в тот день было и поменьше непроданных лотов и побольше результатов с эффектными превышениями завлекательных эстимейтов. Большое опубликованное масло «Парусник» (1975) Михаила Шварцмана были продано за 157,25 тысячи фунтов — почти в три раза выше эстимейта и на 60 тысяч выше заметно более оптимистичного прогноза D.
Невыдающийся «Натюрморт с фруктами» Наталии Гончаровой продали, как и предсказывал D, по нижней границе эстимейта. Другое дело, что за снисходительными интонациями стоит все-таки очень внушительный результат — 2,28 миллиона фунтов, то есть около 4,5 миллиона долларов.
Надежда D на то, что по начальному эстимейту уйдет «Материнство» (1910) Владимира Баранова-Россине, не оправдались. Диапазон экспертных оценок был вызывающе высок, 1,2–1,8 миллиона фунтов. Но, с другой стороны, и работы Баранова-Россине такого класса на торгах пока ни разу не появлялись. Как бы то ни было, но для работы с неисчерпанным инвестиционным потенциалом результат оказался not sold.
А вот с Ланским угадали неплохо. Понятно, что дело тут не в везении, а в том, что информационное поле по ценам на работы «графа абстракционизма» довольно обширно и хорошо просматривается. Его картины и гуаши часто появляются на торгах, довольно широко представлены на галерейном рынке. Опираясь на комплекс показателей (статистика, качество работы, участие в выставках, в том числе в Русском музее), D поставил прогноз 110 тысяч фунтов. Фактический же результат для «Воспоминания о замке Рокерейн» (1959) оказался 121 тысяча фунтов, близко.
Довольно удачно была продана и «Женщина с птицами» (1927–1928) кисти Александры Экстер. Для эффектной переходной вещи (где кубофутуризм уступает место плоскостным формам) D прогнозировал превышение эстимейта 450–650 тысяч фунтов, правда, чуть более существенное. В итоге результат — 679,6 тысячи фунтов.
Максимальные цены Christie’s 11 июня — это вятский корабельный лес Ивана Шишкина за 1,3 мил лиона фунтов, портрет японского актера кисти Петра Кончаловского за 1,049 миллиона фунтов, да несколько Айвазовских. В общем, аукцион получился настолько «ударный», что его на сей раз переторговал даже MacDougall’s, для которого обогнать захромавшего ветерана русских торгов стало моментом славы.
Общий итог Christie’s составил 11,2 миллиона фунтов за один день, а у MacDougall’s превысил 12 миллионов фунтов за два дня, 12–13 июня. Правда, тут аукционный дом MacDougall’s схитрил: в общую кассу был включен стринг из восьми работ Сарьяна, который был продан, как мы помним, безо всякого аукциона. Но если считать по-честному, без Сарьяна, то именно его 1,2 миллиона долларов и не хватило бы, чтобы объявить о достигнутом над Christie’s превосходстве. В общем, математика математикой, но, спору нет, результат для MacDougall’s получился более чем внушительный.
Примерно четверть 12-миллионной кассы на торгах MacDougall’s сделали работа Шишкина, проданная за 1,073 миллиона фунтов, и несколько Айвазовских ценой поменьше. Из заметных вещей антикварного стринга запомнился диптих Дмитрия Стеллецкого «В палатах царевны» (1915). Ширина каждого холста 185,5 см. Оба довольно яркие, писанные в узнаваемой «иконописной» манере. В результате цена диптиха существенно превысила эстимейт: 222,3 тысячи фунтов. В доаукционном стринге Сарьяна самой дорогой работой стал маленький скупой на детали пейзаж «Арагац. Лето» (1922). Для лота № 87 указана цена продажи 381 тысяча фунтов при эстимейте 220–300 тысяч фунтов.
Роскошно расторговался MacDougall’s и на второй день, 13 июня в разделе послевоенного и актуального искусства. Эстимейты и тут были достаточно высоки, однако строгость экспертных оценок компенсировалась необязательностью их учета. Резервные цены были установлены заметно ниже эстимейтов. Вот лишь пара примеров демократии в ценообразовании. «Вечернее жертвоприношение» Николая Вечтомова (1967) было продано за 11,56 тысячи фунтов — почти вдвое ниже эстимейта 18–20 тысяч фунтов. Результат неожиданный, потому что вещь большая, декоративная, с интересным ярким синим. Может, она не настолько узнаваема и характерна, как красные клинки, тем не менее хороша. Или «Город» кисти Тимура Новикова (фигуративная мистика 1978 года, ничего общего с будущим текстильным минимализмом) при эстимейте в 18–20 тысяч фунтов был продан за 15,42 тысячи фунтов.
Были, конечно, и серьезные превышения, и хорошие цены. Почти вдвое выше первоначальной экспертной оценки был продан «Натюрморт со свитком» (1973) Дмитрия Краснопевцева. Декоративный оргалит (эх, размеру бы ему побольше, а не 38,5 x 60) приобрели за 102,8 тысячи фунтов. С двукратным превышением эстимейта (и дороже Краснопевцева, за 109,225 тысячи фунтов) была продана и живописная «Процессия» Бориса Свешникова — метровый холст 1973 года. Хорошие работы Свешникова в последнее время нередко оставались непроданными, поэтому результат удивительный — возможно, даже рекорд для творчества художника. Сюжет только на первый взгляд нейтральный: Свешников и на сей раз не обошелся без кошмаров. Возможно, на тяжести цены сказался провенанс: работа вроде бы была в собрании Нортона Доджа, известного коллекционера «другого искусства».
Опять же в два раза выше диапазона экспертных оценок была продана паническая сцена от Петра Беленка «Летящие фигуры» (1975). Для творчества художника до сих пор нет ценового консенсуса, и работы, появляющиеся на торгах, порой без видимых причин остаются непроданными. А тут 64,25 тысячи фунтов (почти 130 тысяч долларов) за гуашь. Правда, гуашь очень большую, 128 x 99.
Гуаши, к слову, были и побольше. Редкая огромная, двухметровая, собранная из нескольких ватманов графическая композиция Бориса Турецкого «Три манекена» была куплена за 57,82 тысячи фунтов. Эмоционально созвучная (художник называл Турецкого своим учителем) работа «документалиста» Михаила Рогинского была продана в пределах экспертной оценки — 24,7 тысячи фунтов. Может быть, это и совпадение, но от последних результатов остается впечатление, что коллекционеры наконец-то распробовали правильные вещи и в русском послевоенном модернизме. И теперь несуразных not sold станет меньше.
При всем успехе MacDougall’s стоит отметить, что ассортимент представленных работ далеко не безупречен. Так, во второй части торгов, в стринге послевоенного и актуального искусства непроданными осталось довольно много лотов. В глаза бросались и завышенные цены, и избыточное присутствие работ малоизвестных авторов. Впрочем, то и другое вещи не смертельные, разве что здорово дезориентируют начинающих инвесторов. А вот куда больше угроз таил другой ассортимент: достаточно посмотреть индикаторы инвестиционного риска, опубликованные экспертным советом сайта ARTinvestment.RU перед началом торгов, чтобы понять, что красных «светофоров» для одного аукциона было все-таки многовато. В частности, красным значком, предупреждающим о высоком инвестиционном риске, эксперты ARTinvestment.RU заранее отметили холст «Лесной пейзаж» Роберта Фалька (эстимейт 40–50 тысяч фунтов, не продан), все четыре представленные работы Владимира Яковлева (большинство осталось не проданными), несколько графических листов Мстислава Добужинского (с эстимейтами до 8 тысяч фунтов, тоже большинство не продано) и еще целый ряд работ (отдельные вещи из этого ряда нашли своего покупателя по сходной цене).
Источники: , , , , artinvestment.ru
1В июне на лентах агентств появилась информация, что фонд Pallinghurst Resourses, который выкупил торговую марку Faberge у косметического концерна Unilever, планирует на законных основаниях возобновить производство статусных ювелирных изделий «Фаберже». Возврат
Постоянный адрес статьи:
https://artinvestment.ru/invest/analytics/20080620_russian_auction.html
https://artinvestment.ru/en/invest/analytics/20080620_russian_auction.html
© artinvestment.ru, 2024
Внимание! Все материалы сайта и базы данных аукционных результатов ARTinvestment.RU, включая иллюстрированные справочные сведения о проданных на аукционах произведениях, предназначены для использования исключительно в информационных, научных, учебных и культурных целях в соответствии со ст. 1274 ГК РФ. Использование в коммерческих целях или с нарушением правил, установленных ГК РФ, не допускается. ARTinvestment.RU не отвечает за содержание материалов, предоставленных третьими лицами. В случае нарушения прав третьих лиц администрация сайта оставляет за собой право удалить их с сайта и из базы данных на основании обращения уполномоченного органа.
