Итоги лондонской «русской недели»: Sotheby’s, Christie’s, Bonhams и MacDougall’s.

Русская неделя в Лондоне была похожа на зимнюю сессию для коллекционеров-заочников. Приехавшим нужно выучить программу четырех аукционных домов, сходить на все предаукционные просмотры-консультации, посетить десяток тематических торгов и, сохранив присутствие духа, выдержать экзамены. Без всякой жалости к иногородним коллекционерам, которым хотелось бы везде поспеть, некоторые аукционы постарались поставить дни и часы торгов впритык, а то и одновременно: типа определитесь, что вам важнее — Bonhams или Sotheby’s, MacDougall’s или Christie’s? А про шведский Bukowski’s забыли? Тоже в конце ноября и, какая жалость, не в Лондоне. Остается благодарить еще Phillips de Pury за то, что хоть он по головам не пошел со своим успешным послевоенным и современным искусством, оттягивающим интерес от традиционной «русской» программы.

Ведь не случайно исторически Sotheby’s и Christie’s намеренно избегали пересечений по времени. Это не сговор (за сговор и по другому поводу они давно ответили), а разумная предосторожность, чтобы покупатели успевали прийти в себя. Но с появлением новых игроков былой политес уходит в прошлое.

После просмотра каталогов русских торгов не оставляет ощущение, что отобрать бы из всех каталогов работ этак тридцать, и получился бы если не «аукцион мечты», то весьма запоминающиеся представительные торги. Впрочем, история не знает сослагательных наклонений, а история торгов ничем не лучше своей старшей сестры. Совершенно отчетливо чувствуется, что организаторам все сложнее обеспечить добротное наполнение. При всем кажущемся изобилии (всего на торги в рамках «русской недели» было выставлено свыше 1 200 работ и предметов), не хватает не только шедевров, но и просто запоминающихся вещей. Даже в послевоенном искусстве — то есть в развивающемся сегменте, который по определению еще не должен быть «вычерпан», от сезона к сезону предлагается все меньше добротных работ. И что интересно, на аукционах второго ряда шансов обнаружить такие вещи едва ли не больше. Работ шестидесятников не то чтобы становится меньше, просто сделки заключаются на галерейном рынке или в частном порядке. Сегодня получить хорошую цену можно и без аукциона.

Но вернемся к прошедшим торгам.

Начало «русской недели» получилось довольно сумбурным. Во вторник СМИ сообщили о достигнутом накануне сенсационном результате для метровых «Колокольчиков» Наталии Гончаровой — 3 миллиона фунтов. Эту вещь Sotheby’s привозил на предаукционный показ в Москву, пиарил везде, где можно. Впрочем, у ряда коллекционеров, привыкших доверять собственным глазам, сложилось впечатление, что у данной работы лишь три достоинства: имя автора, метровый размер и ориентировочный год создания. Нужно было быть сильным ценителем, чтобы разглядеть в ней новаторство на 6–10 миллионов долларов, к чему красноречиво призывал эстимейт. В общем, возможно, сенсация состояла именно в том, что работа ушла по своему минимальному эстимейту.

Другой ньюсмейкер — неяркий и маленький «Городок на юге России» Аристарха Лентулова — продался за 1,7 миллиона фунтов, т. е. с 200-тысячным превышением верхнего эстимейта. Людей разбирающихся такой результат удивил. Известно, что с Лентуловым инвесторам вообще-то нужно быть особенно начеку, потому что очень много сами догадываетесь чего. Из каталожного описания можно сделать вывод, что бытование конкретной вещи прослеживается лишь с 1973 года, с тематической выставки одной из лондонских галерей.

ОЛЕГ ЦЕЛКОВ. Коллекция, 1988. 1988. Холст, масло. 100 × 100. Оценка аукциона (эстимейт): 60–80 тыс. фунтов. Цена продажи: 60 тыс. фунтов. Bonhams. 26.11.07. Лот № 145

От понедельничных торгов лондонского Bonhams тоже особо ничего не ждали. Ничего сенсационного. Аукцион делает лишь первые шаги в русской программе, поэтому многие коллекционеры на него просто не пошли (потом жалели). В итоге получилось без ломовых цен, все мало- и среднебюджетно. И никаких драм. Посетители спокойно совершили несколько выгодных покупок (лотов вообще продалось не много).

Совсем уж одиозными в своей неаутентичности «зверевыми», с тщательно выведенными АЗ, и другими сомнительными вещами, понятно, не заинтересовались. Впрочем, и по выгодным ценам ряд даже добротных вещей остались не проданными.

Среди удачных покупок можно отметить работу «Час пик» Семена Файбисовича, купленную за 55 тысяч фунтов¹. Художник, можно сказать, лишь год назад вошел в коммерческую обойму современного искусства, а сейчас продается фантастически успешно — так, что 100 тысяч фунтов в пересчете на доллары уже не являются за него переплатой. Уверен, что и «Час пик» продолжит расти в цене. Отличительная черта Файбисовича — «жизненный фотореализм» — такой же русский феномен, как жанр «жизненного кино». И пусть в «Часе пик» изображена сцена не в московской, а в нью-йоркской подземке — это даже лучше. Так хоть лица получились, во-первых, европейские, а во-вторых, не искаженные гримасой приближающейся асфиксии. Вот только название лучше локализовать: по московским меркам сцена больше соответствует часам одиннадцати утра, а не часу пик, конечно.

«Коллекция, 1988» кисти Олега Целкова — работа, украсившая обложку аукционного каталога — продалась за 60 тысяч фунтов плюс комиссия. Обычный метровый коммерческий размер, нередкий провенанс «галерея Нахамкина», да и цена по меркам Целкова не повод для удивления. Так — тихо и спокойно, почти незаметно, на пока тихом и спокойном Bonhams — была продана одна из самых лучших работ Целкова. Есть мнение, что это лучшая вещь среди многочисленных работ, появлявшихся на аукционах за последние годы. Четыре прибитые гвоздями маски-лица практически безупречны — технически, по теме, по исполнению, по настроению. Пройдет несколько дней, и на MacDougall’s будет продана «Женщина с кошкой» того же года, в той же светящейся лазурной гамме, гораздо большего размера. Тоже хорошая вещь, но слово «тоже» в данном случае имеет особое значение.

Довольно удачное приобретение сделал покупатель «Композиции» 1987 года Эдуарда Штейнберга — продолжателя философии и геометрических идей первого русского авангарда. 12 тысяч фунтов — пару лет назад номинал был такой же, но в долларах.

Совершенно неприлично дешево — всего за 13 тысяч фунтов — досталась покупателю почти двухметровая картина Эрнста Неизвестного «Древо жизни». В России за работы подобного класса просят около 60 тысяч долларов. Подозрителен был и эстимейт — 3–4 тысячи фунтов. О подвохах можно долго фантазировать. Очевидно, что работы этого класса очень поздние. Сложно представить себе, что сам старый заслуженный мэтр сидит и технически отрисовывает огромные композиции. Да это ему не в укор: «фабричная» работа с помощниками — это уже нормальная постановка процесса, так делают многие «первые имена». Идеи же Неизвестного по-прежнему сильны, а тема «Древа жизни» — одна из самых значимых в его творчестве. В минус же конкретной картине работают «гламурные» цвета (голубой и розовый совершенно не вяжутся с творчеством покорителя бронзы) и отчетливое изобилие на рынке таких новых работ, словно специально коммерчески-ориентированных (почти на всех русских аукционах предлагались сопоставимые по уровню вещи). Впрочем, минусы минусами, а 13 тысяч фунтов за «Древо жизни» — это выгодно.

ВЛАДИМИР ВЕЙСБЕРГ. Натюрморт с геометрическими объектами. 1978. Холст, масло. 54 × 57. Оценка аукциона (эстимейт): 40–60 тыс. фунтов. Цена продажи: 82,1 тыс. фунтов. Sotheby’s. 26.11.07. Лот № 56

Ну а работы «метафизика» Владимира Вейсберга за свою цену продаются почти всегда. Вот и на этот раз очень средний «Натюрморт с геометрическим объектами» обошелся покупателю в 82 тысячи фунтов. Многовато, учитывая весьма небольшой размер, но такие уж цены. Примечательно, что на Bonhams очень дешево по московским меркам продавался соц-арт и постмодернизм — видно, тематические коллекционеры проморгали новые торги. Да и вообще, отчет дома пестрит ценами уровня 1,2 тысячи фунтов, 3 тысячи, 5 тысяч… Лишь для проформы можно упомянуть, что рекордсменами аукциона Bonhams стали работы Ивана Похитонова (за пейзаж с женевским озером заплатили 240 тысяч фунтов) и… «Монастырь» Василия Ситникова. Картина была куплена за 192 тысячи фунтов плюс комиссия. No comments…

Утро вторника 27 ноября 2007 года покупатели очередной русской сессии Sotheby’s встретили в хорошем настроении. Небольшая, но яркая графика «былинного» русского художника Ивана Билибина «Царица Милитрисса» была продана с трехкратным превышением верхнего эстимейта за 150 тысяч фунтов. Даже с учетом выдающейся декоративной составляющей, это все-таки слишком внушительная цена для работы небольшого размера на бумаге.

С рекордным по меркам дня превышением эстимейта была продана картина «Зима» Михаила Нестерова. В творчестве автора многочисленных художественных вариаций явления отроку Варфоломею (будущему Сергию Радонежскому) особенно высоко ценятся религиозные сюжеты. Но мистика «Зимы» в другом: это скорее размышление о русской душе, не главная тема Нестерова. Да и декоративная сторона работы не бесспорна. Пусть в числе достоинств хороший коммерческий размер, но итоговую цену в 434,9 тысячи фунтов предположить было сложно. Может, плата за имя?

Но вскоре на смену «Зиме» Нестерова пришла «Весна». В 252,5 тысячи фунтов обошлась покупателю геометрическая композиция с таким названием кисти Давида Бурлюка. Вещь для знаменитого русского футуриста крайне необычная, если не сказать странная. Даже коллекционеры, неплохо знающие творчество Бурлюка, признавались, что никогда ранее не встречали подобного. Датировки нет, потому предположим, что работа сделана в 1950-е, в эмиграции (точно ранее 1958 года, когда она уже была опубликована). Большинство вещей, написанных Бурлюком в Америке, — это выдержанные в эстетике наивного жанра сцены из деревенской жизни (как русской, так и американской), натюрморты, иногда портреты. А «Весна» — это прямо какой-то супрематизм с контррельефом, примирение Татлина с Малевичем на картине Бурлюка. Уж не определить ли этот жанр как сюрреализм? Впрочем, известно, что Бурлюк в эмиграции переосмысливал идеи авангарда, наверстывал упущенное, воплощал не сделанное тогда, в бурные годы предвестия революции. Возможно, «Весна» — часть той ностальгии. Словом, как ни крути, а покупатель «Весны» стал владельцем очень необычного полотна, которое способно подарить больше эмоций, чем любой привычный букет на океанском берегу.

МИХАИЛ ШВАРЦМАН. Иература. 1970. Холст, масло. 100,5 × 75,5. Оценка аукциона (эстимейт): 25–35 тыс. фунтов. Цена продажи: 82,1 тыс. фунтов. Sotheby’s. 27.11.07. Лот № 329

Вторая часть торгов вторника на Sotheby’s прошла на территории послевоенного искусства. Качество подборки работ шестидесятников было не очень внушительным, потому и цены по меркам Sotheby’s не поражали воображения. Из общего ряда выбился итог торгов по «Иературе» Михаила Шварцмана. Эстимейт дразнил и провоцировал — 25 тысяч фунтов, теперь уже неправдоподобно низко. Правда, и качество работы ниже среднего. В итоге уход был зафиксирован на отметке 82,1 тысячи фунтов.

Предсказуемо не продался «Портрет мальчика» 1974 года — большая гуашь Владимира Яковлева. Вещь светлая, интересная, поэтому проблема скорее в цифрах: в 2005 году портрет был куплен по завышенной на тот момент цене, 14,4 тысячи фунтов, и, вероятно, за два года не успел ее «переварить».

Ну и, конечно, событием дня 26 ноября стала продажа под занавес торгов «Натюрморта с черенками и кувшинами» Дмитрия Краснопевцева. В музее актуального искусства Art4.ru (Москва) только-только закончилась лучшая выставка работ мастера мистического натюрморта — ретроспектива из 67 произведений, примерно 20 из которых можно смело отнести к лучшим в творчестве. Существуют обоснованные предположения, что шедевров Краснопевцева (самых сильных работ ценного периода) существует не более сотни. А всего работ ценного периода (примерно с 1963 года) около пятисот. Так вот проданная 26 ноября вещь вполне способна войти в сотню лучших. Работа не маленькая, 69 см в высоту, но была б она чуть больше… У Краснопевцева размер чувствуется как-то особенно: кажется, каждый дополнительный сантиметр оргалита ощутимо работает в плюс. Результат торгов — пятикратное превышение верхнего эстимейта и 122,9 тысячи фунтов. Почти четверть миллиона долларов. По текущему рынку вроде бы немало. Тем не менее коллекционеры-специалисты считают, что покупатель совершил весьма выгодное приобретение: для такой работы цена более чем умеренная. Особенно, вспоминая Ситникова на Bonhams за 192 тысячи фунтов...

Сенсаций 28 ноября на Christie’s ждали от продажи «Коллекции Сомова» — несколько десятков холстов и рисунков, которые в большинстве своем хранились в семье натурщика художника. Разрекламированный холст «Отдых путника» был продан за 972,5 тысячи фунтов. Чем же настолько заинтересовала покупателей эта совершенно пуританская по сюжету и исполнению вещь, остается загадкой. Ну а самой дорогой работой из «Коллекции Сомова» стало в меру фривольное живописное «Любовное преследование» 1935 года, которое с эстимейта 200–300 тысяч фунтов достигло 1,58 миллиона фунтов. Тоже загадка, так как размер этого творения заметно скромнее сюжета — всего лишь 46,1 х 38,2. С другой стороны, не стоит недооценивать размер в 30 см: «Яйцо Ротшильдов — Иванова»² имело как раз такую высоту, а продалось в тот же день за 18 миллионов в пересчете на доллары, сразу затмив любые сенсации по Сомову.

Среди важных работ, проданных на Christie’s 28 ноября, специалисты отмечали «Портрет Александра Тихонова» (1922. Холст, масло, коллаж, стекло, гипс, дверной звонок. 67 х 58 см) работы Юрия Анненкова. Полотно, выполненное за два года до эмиграции, является одним из самых значительных в творчестве русского новатора. Эстимейт 0,9–1,2 миллиона фунтов перешел в результат 2 миллиона фунтов без учета комиссии. Высокую цену — 1,15 миллиона фунтов — заплатили и за «Проститутку и Марселя» (1923. Холст, масло. 81,3 х 65) кисти Бориса Григорьева.

ОЛЕГ ВАСИЛЬЕВ. Глубина пространства. 2004. Холст, масло. 71,6 × 61. Оценка аукциона (эстимейт): 16–20 тыс. фунтов. Цена продажи: 43,7 тыс. фунтов. Christie’s. 29.11.07. Лот № 1272

Торги Christie’s следующего дня, 29 ноября 2007 года, были временем бесконечного Ивана Похитонова и бесконечного Александра Яковлева, следовавших затяжными стрингами в десятки работ. Наверняка удачные покупки сделали поклонники символистов и мирискусников (Лансере, Куприна, Сарьяна, Кузнецова). Стринг же послевоенного искусства получился весьма невыразительным. Было много непроданных вещей, включая метровую скульптуру Эрнста Неизвестного и довольно крепкую работу Натальи Нестеровой. Из удач можно отметить среднеразмерный холст «Глубина пространства» Олега Васильева, проданный за 43,7 тысячи фунтов, с 2,5-кратным превышением эстимейта.

Интерес вызвала история с «Куриным богом» Краснопевцева. Несмотря на солидный провенанс (работа куплена у художника в 1969 году, хранилась в Faberge Arts Foundation, Washington, D.C. с 1990 года), вещь навеяла сомнения, особенно после выставки Краснопевцева в Москве. Поклонник творчества Краснопевцева, коллекционер Игорь Маркин подметил, что на выставке можно было увидеть картину с очень похожим фрагментом, только музейного уровня. Напрашивающаяся версия, что сотбисовский «Куриный бог» является эскизом к будущему шедевру, казалась не слишком состоятельной, так как художник выполнял эскизы редко и преимущественно карандашом на бумаге. Тем не менее у других коллекционеров, знающих манеру Краснопевцева и посмотревших перед аукционом «Куриного бога» живьем, сомнений в подлинности вещи не возникло. Так что, несмотря на пересуды, «Куриный бог» был продан за 60 тысяч фунтов.

Среди наиболее интересных лотов первого дня аукциона MacDougall’s, закрывавшего «русскую неделю», можно отметить три «живописные формулы» Павла Мансурова — значительного представителя «органики» — специфического узкого направления в русском авангарде. Человек интересной судьбы, работал с Татлиным, Малевичем, Филоновым, был арестован ЧК, сидел в тюрьме, потом работал в экспериментальном отделе Инхука, оформлял футуристические балеты, помогал советской власти на ниве агитпропа. В 1928 году с оказией выехал в Италию на выставку и в СССР решился не возвращаться. Благодаря чему и дожил до глубокой старости (1896–1983).

Радикальную теоретическую основу живописи Мансурова оставим объяснять покупателю, а для зрителя же визуально «живописные формулы» представляют собой сильно вытянутые (обычно вертикально) геометрические композиции на дереве. Интересно, что при всей скупости художественного языка лучшие вещи органического направления остаются очень современными и отличаются высокой интерьерностью. Аукционный каталог не распространяется о бытовании представленных работ, тем не менее можно сделать ряд предположений. Первая из представленных «формул» датирована 1973 годом, а остальные — более поздние, то есть появились они на волне возвращения моды на русский авангард. Известно, что в первые годы после эмиграции эксперименты Мансурова не нашли отклика ни в ком даже в искушенной Франции. А потому друзья художника Соня и Робер Делоне посоветовали ему заняться дизайном — созданием эскизов и генерацией идей для парижских домов моды. На этой ниве у Мансурова дела пошли ощутимо лучше. Получилось, что трудные годы он «пересидел» в прикладном творчестве, а где-то уже в 1960-х в Европе снова возник интерес к русскому авангарду и Мансурову напомнили про его радикальные идеи 1920-х годов. Представленные «живописные формулы», очевидно, как раз из этого позднего ряда. К сожалению, все три представленные на торгах вещи, по оценкам разбирающихся людей, отличало посредственное качество. Более того, завершенность одной из работ неочевидна, вызывает сомнения. Так что инвестиционный потенциал конкретных вещей, скорее всего, не высок.

Вообще же «органика» остается весьма перспективным направлением для инвестирования, но уместно напомнить, что такие покупки — удел подготовленных, хорошо разбирающихся коллекционеров. Другое дело, что Мансурова пока мало подделывают. Уж точно не так увлеченно, как супрематистов.

Ноябрьский MacDougall’s предложил покупателям ряд работ из хорошо известного американского собрания Романа Табакмана. Уже не раз из этой коллекции на аукционы выводились вещи качества выше среднего, но с ощутимо высокими эстимейтами. На сей раз среди представленных работ можно было выделить картину Владимира Вейсберга «Композиция» и «Натюрморт» Дмитрия Краснопевцева. Эстимейты по традиции были сильно завышены — это было очевидно. С другой стороны, сегодня все мерки кажутся слишком условными, учитывая потенциал роста цен «первых имен» в «другом искусстве».

ДМИТРИЙ КРАСНОПЕВЦЕВ. Натюрморт. 1981. Оргалит, масло. 62 × 56,5. Провенанс: собрание Романа Табакмана. Оценка аукциона (эстимейт): 170–250 тыс. фунтов. Не продано. MacDougall’s. 29–30.11.07. Лот № 390

Тем более что с точки зрения цвета и композиции «Натюрморт» Краснопевцева из собрания Табакмана превосходил проданный двумя днями ранее на Sotheby’s за 122 тысячи фунтов «Натюрморт с черепками и кувшинами», но проигрывал ему в размере. Напротив, композиция Вейсберга, неплохая по размеру, не дотягивала до шедевра по эстетическим критериям. При этом, напомним, обе вещи были переоценены в эстимейтах раза в полтора-два. В итоге результат не то чтобы закономерный, но и не удивительный: обе работы проданы не были. Через год «Натюрморт» Краснопевцева будут вспоминать как упущенную возможность.

Почти двухметровая «Композиция 1» Эрнста Неизвестного в стринге MacDougall’s очень декоративна и вместе с тем заурядна. Есть ощущение, что это форма протеста мастера против тотальной коммерциализации, протест в духе позднего Пикассо. Работа выполнена, словно по методике успеха: узнаваемый сюжет, правильный размер, долговечная техника, колорит, высочайшая степень завершенности — все как на подбор. Для любой другой вещи — сплошные плюсы. Но только не для яростного Неизвестного, каким он запомнился в те же семидесятые. Зачем нам эта завершенность, зачем этот глянец акрила? Зачем Маяковский избрал интонацию Тютчева?

Может, это сейчас трудно понять, а лет через двадцать различия размоются, потеряют свою разительность? Не уверен. А пока имеем двукратное превышение эстимейта и 24 тысячи фунтов — начальный уровень московской цены.

Конечно, в каталоге торгов 30 ноября запомнился Целков. «Женщина с кошкой и бабочкой» Олега Целкова из собрания Эдуарда Нахамкина, как уже упоминалось, одна из лучших работ художника из когда-либо появлявшихся на аукционах. Она не содержит отталкивающих сюжетных линий, сохраняя при этом фирменную иносказательность Целкова. Хорошо! А то как-то уже подзабылось, что Целков — это не Хаим Сутин, вызывать дрожь не обязан. Словом, от успеха «Женщину с кошкой и бабочкой» не уберег даже немалый эстимейт этого исключительного полотна. Результат же превысил эстимейт вдвое и достиг 164,8 тысячи фунтов — 370 тысяч долларов.

Работы Немухина и Рабина, представленные в подборке MacDougall’s, тоже оказались более чем запоминающимися. Кажется, что таких много и еще успеется. Но попробуйте найти в Москве сейчас вещи Рабина 1960-х годов или Немухина 1970-х, и наступит прозрение. Дефицит не то слово. Тем более удивительно, что отличные работы ценных периодов продались в пределах эстимейтов. Работы во всех отношениях «правильные» для инвестиционной коллекции. Так, у Рабина не часто увидишь букеты. Поклонникам Немухина вполне можно рассчитывать на поздние работы (на рынке есть даже предметы середины 2000-х), но его масло 1970-х купить уже большая удача. Мало того, конкретная вещь, немухинский «Джокер», заслуживает примерно тех же эпитетов, что и упоминавшиеся выше маски-лица Целкова. По отзывам ценителей, «Джокер» — одна из самых лучших, если не лучшая работа Немухина среди появлявшихся на аукционных торгах.

Для проданных на MacDougall’s работ питерского авангардиста Евгения Рухина уместны, может быть, более скромные оценки (хоть и не факт). Но конкретная абстракция относится к довольно ценным в его творчестве: коллекционеры предпочитают именно такие коричневые плотные композиции.

МИХАИЛ ШЕМЯКИН. Мясник. 1988. Черная бумага, масляная пастель, 215 × 150. Провенанс: собрание Эдуарда Нахамкина. Оценка аукциона (эстимейт): 25–40 тыс. фунтов. Цена продажи: 29,3 тыс. фунтов. MacDougall’s. 29–30.11.07. Лот № 365

Интересно отметить, что в рамках «русской недели» почти на всех аукционах были в изобилии представлены работы Михаила Шемякина, художника, вещи которого до недавних пор не были включены в открытый конкурентный оборот. Раньше на торгах встречалась главным образом тиражная графика и работы театрального репертуара. Совсем другое дело — «Мясник», попавший на MacDougall’s опять же из собрания Нахамкина. Эта вещь не для всех; конечно, она не стоит в одном ряду с тушами Хаима Сутина и быками Френсиса Бэкона, но, как и они, несет в себе ту экспрессию, которая не для украшения, а для сильных эмоций. Результат — 29,3 тысячи фунтов.

Продолжая тему «вещей не для всех» отметим метровые холсты Владимира Янкилевского из серии «Женщина у моря» 1999 года.

Обе опубликованы в его альбоме (его еще можно купить в Москве), большие и в меру декоративные. Шедеврами не назвать, но вещи, безусловно, инвестиционного качества. Результат торгов — 39,75 тысячи фунтов.

По мнению D, работы Владимира Янкилевского остаются одними из самых перспективных для инвестиционного коллекционирования. Новаторские идеи художника значительно опередили свое время. Смелые вещи, созданные в далеких 1970-х годах, идеологически по-прежнему конкурентоспособны и уместно смотрятся в одном ряду с contemporary art.

Есть ощущение, что торги MacDougalls были не только весьма успешными (шутка ли, 22 миллиона долларов за 2 дня торгов?), но и наиболее показательными с точки зрения референсных продаж. Традиционно поведение покупателей на них не отличается имущественным снобизмом.

Редко встречается азартный перфекционизм, когда работы музейного уровня приобретаются за любые деньги. Скорее покупателя найдет вещь средняя, но со скромной ценой. Но на этот раз за нормальные деньги продавались и вещи, являющиеся шедеврами для творчества конкретных послевоенных художников. Продолжается замеченная ранее тенденция: как только цены на шестидесятников вышли на значительные уровни, на рынок потекли крепкие работы из частных собраний (в том числе и инвестиционных). Так что есть основания предполагать, что неприятный период «пустых» аукционов заканчивается и дальше все будет интереснее.

Чем в целом запомнится «русская неделя»? Кому-то хорошими покупками, кому-то редкостной сутолокой. Покупателям приходилось принимать решения в цейтноте, когда важнее шаги быстрые, а не оптимальные. В результате на аукционах второго ряда часть лотов с вполне разумными ценами не нашли покупателей. Но в тот же день или на следующий работы качеством ничуть не лучше уходили с превышением и без того немалых эстимейтов. То ли из-за престижа площадки, то ли из-за нехватки рыночной информации. В итоге рынок получает волатильность цен и дезориентированность контрагентов – только потому, что люди торопились. Но даже со скидкой на эти неопределенности можно констатировать сохранение прежних тенденций: повышение профессионализма покупателей, снижение числа нелогичных «сенсаций» (покупок по неоправданно высоким ценам) и рост интереса к искусству второй половины XX века. Может показаться, что цены стали расти заметно плавнее. Для большинства художников это в целом справедливо, но есть группа имен, для которых рост происходит рывками, заметно опережая среднерыночные темпы.

 

---

¹ Для проданных лотов аукцион Bonhams указывает «цену молотка», не включающую комиссии. Для других аукционов, упомянутых в этой статье, цены указываются с учетом комиссионных (Buyer’s Premium).

² Имеется в виду редкое ювелирное яйцо Фаберже с часами и сюрпризом, ранее принадлежавшее семье Ротшильдов и купленное 28 ноября коллекционером Ивановым.