Персона недели: Александр Геннадьевич Захаров
ARTinvestment.RU   14 сентября 2021

Произведения Захарова транслируют идею о едином и вневременном пространстве человеческой культуры, наполненном первообразами, которые продолжают жить в коллективном бессознательном и обретают явственные очертания на его полотнах

Творчество Александра Геннадьевича Захарова сложно вписать в определенные стилистические рамки и направления: перед западным зрителем художник, проживающий уже долгое время в Германии, предстает в первую очередь как проводник восточно-европейской живописной традиции, ориентирующийся на эстетику византийского и древнерусского искусства, на что регулярно указывают зарубежные искусствоведы и кураторы. Отечественная публика воспринимает Захарова скорее как носителя модернистского сознания, свободно оперирующего изобразительными формулами и стремящегося найти художественное осмысление как эмоционально-чувственных импульсов, лежащих в основе человеческого существования, так и архетипических образов, наполняющих единое пространство человеческой культуры.

Александр Геннадьевич Захаров (не путать с тезками!) родился в 1957 году в Киеве. Окончил биологический факультет Киевского государственного университета им. Т. Г. Шевченко (ныне Киевский национальный университет имени Тараса Шевченко), после чего твердо решил связать свою жизнь с искусством. Несколько лет посещал Киевский государственный художественный институт (ныне Национальная академия изобразительного искусства и архитектуры), но его становление как мастера мало связано с системой высшего образования: Захаров самостоятельно выработал узнаваемую и оригинальную стилистику, экспериментируя с живописными материалами. В Киеве Захаров работал некоторое время театральным художником в Национальном академическом драматическом театре имени Ивана Франко, принимал участие в разнообразных выставках, стал органичной частью киевской художественной жизни.

С середины 1990-х художник живет и работает в Германии. Персональные выставки произведений Захарова прошли во многих галереях Германии, а его творчество оказалось востребованным и на международном уровне, о чем свидетельствует сотрудничество художника на регулярной основе с частными галереями Европы, Азии, США. Работы Захарова экспонировались в Париже, Цюрихе, Дубае, Гонконге, Сингапуре, Сеуле, Чикаго, Майами, Нью-Йорке, в других городах мира.

Произведения Захарова отличает характерная и узнаваемая манера письма: он пишет пастозными мазками, прибегает к технике процарапывания, прорабатывая живописную поверхность мастихином и жесткими кистями, чтобы обнажить на ней все следы творческого процесса и придать образам элемент осязаемости. Таким образом богатая и неоднородная фактура его произведений обретает самостоятельность и несет в себе отдельную эстетическую ценность, поскольку может служить объектом для созерцания и внимательного изучения вне зависимости от сюжетной составляющей работ.

Еще одной характерной особенностью творчества Захарова является тонкое колористическое видение — его полотна отличаются сложными цветовыми сочетаниями. Он часто использует яркие акриловые краски, смешивая их порой с маслом и темперой. Пульсирующая энергия цвета, исходящая от его полотен, напрямую апеллирует к эмоционально-чувственному восприятию зрителя. По мнению немецкого искусствоведа Вильгельма фон Куферата, картины Захарова «оказывают почти физическое воздействие, которого практически невозможно избежать и которое никогда и никого не оставляет равнодушным. Тот, кто попытается подойти к ним с одной лишь аналитической объективностью рассудка, неминуемо потерпит неудачу».

Художник не раз признавался, что его интересуют «архетипические структуры подсознания, коллективного и личного. Картины, говорящие языком нашего времени, но несущие в себе смысл тысячелетий». В его работах живут архаические и мифологические существа, религиозные образы из различных верований, герои древних эпосов. Все пространство человеческой культуры Захаров воспринимает как единое и неразрывное целое, существующее как бы вне линейного исторического развития.

«Фигуры и пейзажи, которые достигают моего листа или холста через краску, не являются теми или иными людьми, теми или иными пейзажами или городами, теми или иными существами, животными или растениями, они являются образами первичной идеи, они находятся во мне и возрождаются через мои краски», — говорит Захаров. Всадники на лошадях, ангелы, Древо жизни, Вавилонская башня, Ноев ковчег, Троица — все эти монументально трактованные образы, неоднократно встречающиеся на его полотнах, воспринимаются художником как вечные спутники человечества, имеющие общий источник происхождения. Для их выразительности автор намеренно использует наивную стилистику, что соответствует идее непосредственного восприятия прасимволов, рожденных на заре человеческого существования.

Ряд произведений по цветовому и живописному строю отсылает к иконописи и фрескам — отсюда имитация утрат, потеков, вызванная желанием автора подчеркнуть связь запечатленных образов с историей, наполнить их сакральным значением. В палитре закономерно преобладание охристых, красных, желтых, голубых, золотых оттенков, несущих в себе семантическую нагрузку.

Несомненно, в центре художественного мира Захарова находится архетипический образ женщины, многочисленные грани которого художник исследует на протяжении многих десятилетий. Женская чувственность раскрывается у него несколько неожиданным образом — через обращение к эстетике православных икон. Он активно использует золотую краску и фольгу в трактовке украшений и одеяний своих героинь, что вносит в его работы элемент декоративности. Иногда художник и вовсе пишет монументальные женские лики на золотом фоне, что невольно отсылает зрителя к образам святых. При этом на картинах Захарова запечатлены «не люди, не определенные люди, не определенные личности, — говорит сам художник о своих работах, — я не пишу портреты».

Женщина предстает на полотнах Захарова многоликим созданием — то как святая, то как архаическое существо, сидящее верхом на черепахе, то как роковая соблазнительница, одетая в откровенные наряды и лежащая в провокационных позах. При этом иногда внешний облик и уверенная независимая подача захаровских героинь отсылают к популярным образам европейского модерна — Юдифи, Медузе Горгоне, Саломее (здесь можно вспомнить произведения Густава Климта, Эгона Шиле или Франца фон Штука), женщинам, принесшим смерть героям. А одна из работ художника, с характерным названием «Русалка», отсылает к мифической морской деве, завлекающей своей красотой мужчин и несущей им погибель. Женщины Захарова часто одиноки, и их агрессивная сексуальность — вызов мужскому началу.

Яркая выразительность и монументальность захаровских женских типов вызывают некоторые ассоциации с произведениями европейского портретиста Кеса ван Донгена. Однако нидерландский живописец все же сохраняет портретное сходство моделей и их художественного воплощения, тогда как черты героинь Захарова в большей степени деперсонифицированы, их лица-маски отсылают скорее к персонажам Амедео Модильяни. Таким образом, у Захарова обнаруживается сложное сочетание живописных традиций и их творческое переосмысление, что в целом соответствует эстетике модернизма, открытой для синтеза разновременных стилей и направлений.

Эрос как одна из основных движущих сил мироздания пронизывает многие картины Захарова, посвященные взаимоотношению мужского и женского начал. Эти работы отличаются особой колористической насыщенностью, в их цветовом строе преобладают контрастные сочетания красного, белого и черного. Открытый красный цвет раскрывает сексуальность персонажей и является проводником эротических импульсов, исходящих от полотен, на которых запечатлены пары, предающиеся чувственным наслаждениям. Эти обезличенные существа с четырьмя руками и ногами похожи на платоновских андрогинов — древних существ, воспротивившихся в далеком прошлом власти богов и наказанных за это рассечением пополам, и жаждущих вновь обрести свою целостность друг в друге. Подобная трактовка женских и мужских образов придает полотнам Захарова вневременной характер, делает их понятными каждому зрителю.

Круг творческих интересов Александра Геннадьевича Захарова не ограничиваются лишь исследованием вечной темы притяжения двух полов, в его произведениях отражен весь спектр человеческих эмоций. При этом задействование цвета для модулирования эмоционально-чувственного состояния происходит в русле экспрессионистского мировоззрения. Так, в цикле «Зимнее путешествие» (2018) автор с помощью палитры, лишенной привычной доминанты красного цвета, транслирует совершенно иное мироощущение. Призрачные силуэты людей запечатлены на фоне бескрайних заснеженных просторов, пустынные снежные виды ритмизированы одинокими деревьями и линиями электропередач. Темные человеческие фигуры часто показаны со спины, их лица обращены в разные стороны, позы передают одиночество и отчуждение, усиливаемые сдержанной и приглушенной палитрой, в которой преобладают оттенки голубого, серого, коричневого. Большое внимание в серии уделяется небесному пространству, трактованному сложными цветовыми сочетаниями и тончайшими тональными переходами, а также снегу, написанному пастозными динамичными мазками с богатой вариацией оттенков серого, розового, коричневого, черного. Здесь также появляются религиозные образы — три таинственных темных силуэта, (отсылающих невольно к образу святой Троицы), запечатленные то на фоне крестов, то сидящими за столом, то стоящими в ночи у светящихся окон домов. Этот цикл, лишенный нарратива, передает своей образной символикой и колористическим решением меланхолическое настроение.

В пейзажах и натюрмортах Захарова сохраняются ключевые характеристики его творчества — фронтальные плоскостные композиции, обобщенная трактовка форм, богатая живописная фактура, сложное переживание цвета. Его городские виды составлены из ярких геометрических плоскостей, из которых формируются многочисленные здания. Примечательны и его природные виды, балансирующие на грани абстракции и фигуративности. Их можно охарактеризовать как лирические сюиты, в которых лишь намечены плавные очертания гор, камней, водной глади, сведенные к знаковым элементам. Степень формального обобщения здесь доведена до предела, а на первый план выходят цветовые взаимодействия.

То же самое можно сказать и о натюрмортах художника, которые максимально отдалены от натурного видения, а в центре внимания автора находится вполне модернистское исследование формы и цвета.

Ностальгия, тоска по родному языку, о которых не раз говорил художник, находят отражение и на его полотнах — в образах православных храмов, деревянных изб, условных природных видах, напоминающих пейзажи его родных мест. Белые купольные сооружения с несколько искаженными пропорциями создают эффект зыбкого воспоминания, которое автор отчаянно пытается удержать в памяти и переносит его на холст, чтобы придать ему более вещественный характер.

Захаров за годы своей творческой деятельности создал оригинальную иконографию образов, а также выработал узнаваемый художественный почерк, в котором после глубокого, вдумчивого переосмысления синтезировались следы влияния разновременных живописных традиций. На его полотнах художественно отображены разные модусы женственности, показана вся многогранность женского образа и его несводимость к конкретным определениям. Произведения Захарова транслируют идею о едином и вневременном пространстве человеческой культуры, наполненном первообразами, которые продолжают жить в коллективном бессознательном и обретают явственные очертания на его полотнах. Картины художника говорят со зрителем на универсальном языке символов, интуитивно понятном и доступном представителю любой культуры и религии, что делает творчество Захарова востребованным и актуальным как в отечественном, так и в международном контексте.

Мария Беликова,
специально для AI