Антикварная русская классика на торгах аукциона «Кабинетъ» 26 апреля 2017 года
ARTinvestment.RU   27 апреля 2017

До кризиса 2014 года «Кабинетъ» был лидером на российском аукционном рынке по обороту в сегменте живописи и графики XIX — начала XX века. Но больше года назад они приостановили регулярные торги. Вплоть до вчерашнего дня

Природу столь долгой паузы устроители объяснили у себя в фейсбуке вполне откровенно: «…при прочих обстоятельствах — главная причина: продавать нечего, покупать некому. Антикварный бизнес в глубоком кризисе. Мы переключились на проведение выставок, на издательские проекты и прожили этот год, пожалуй, даже более бурно, чем два предыдущих». Действительно, на те же деньги, что уходят на подготовку аукциона и бумажного каталога, можно сделать выставку с научным каталогом. При этом выставками пишется история искусства, а аукционами — «лишь» базы данных, да семейные бюджеты.

Тем не менее «Кабинетъ» решил вернуться в этот бизнес. И вчера состоялись первые более чем за год их торги русской классикой XIX — начала XX века. Что поменялось? С полиграфическим каталогом заморачиваться не стали — и правильно. Все, кому надо, посмотрят на сайте. Впервые к торгам позволили подключиться интернет-участникам. Раньше они принимали только зал, заочку и телефонных покупателей. В первый раз торги проводили в удобном конференц-зале ЦДХ. До этого «Кабинетъ» ставил стулья у себя на первом этаже, но теперь они переехали в соседнее помещение меньшей площади. Еще впервые в «Кабинете» аукцион «стучал» Алексей Зайцев (обычно у них был Андрей Хаазе) и, к слову, провел торги четко.

Теперь — в целом как прошло. В зале собралось 20–25 человек (насчитал 22 плюс сотрудники аукциона). Уложились примерно в час. Продано 28 лотов из 100 — 28 % (для понимания: средний уход по России в 2016 году был 46 %, но эту статистику обеспечили шестидесятники и современное искусство). Из числа проданных 7 лотов ушло в зал, 2 купили по Интернету, 3 — по телефону, и 16 лотов было продано по заочным ставкам. Покупки в зале, по моим наблюдениям, делали 4 человека.

Два самых дорогих лота — овальная картина Александра Гине, проданная по телефону за 1 850 000 рублей + 13 % комиссии аукционному дому, и гуашь Роберта Фалька «Весна. На озере Сенеж» за 570 000 рублей. Остальные лоты были проданы в ценовом диапазоне 45 000–360 000 рублей. Суммарно наторговали на 6 790 000 рублей плюс комиссионные 13 %.

В числе самых доступных произведений были офорты Шишкина, их покупали за 50 000–70 000 рублей по заочке. Удивительно только то, что раскупили не все шишкинские офорты. Даже за 45 000 рублей некоторые остались непроданными. Раньше на моей памяти такую тиражную графику сметали подчистую.

Затяжного торга практически не было. Пару раз зал торговался в 2–3 шага. Например, лот 50 (крошечный картон Гавриила Кондратенко) со стартовых 180 000 рублей поднялся до 200 000 рублей. Ну а в основном фиксировались уходы по стартам.

Результат равен текущей ситуации, чудес никто и не ждал. Как принято писать в таких случаях: новых тенденций торги не выявили. О чем мы не знали раньше? О том, что рынок антикварной живописи вообще, а сегмент классического искусства в особенности переживает самые нелегкие времена за последние примерно 20 лет? Или о том, что аукционы не могут, а сдатчики не хотят жить по-старому? Одни понимают, что по таким ценам реально не смогут продать, а другие не хотят отдавать дешево потому, что сами покупали на пике цен. Или же мы не знали, что сегодня покупатели практически не принимают спонтанных решений в зале, что на 90 % исход торгов понятен заранее по заочным ставкам, и что увещевать сидящих в зале бессмысленно?

Все всё знали и в очередной раз убедились.

В этой связи сегодня возникает более глобальный вопрос: ради чего сегодня проводятся торги в зале? Не становится ли эта форма анахронизмом? Существует несколько доводов «за». Во-первых, аукцион — это не обязательно шоу, это скорее исторически принятая формальная процедура. Нужно зачитать лоты и стукнуть молотком, чтобы поставить точку. Во-вторых, как бы то ни было, но в каждых торгах найдется несколько лотов, которые вызовут борьбу нескольких участников. И такие случаи тоже бывает полезно отработать по формальной процедуре. В-третьих, сдатчикам полезно лично убедиться, что по завышенным ценам сейчас не продается. Ну, а в-четвертых, последний удар молотка означает не конец, а новую ситуацию: смотрите, раз по этим ценам предложение интереса не вызвало, то теперь будем ждать постаукционного торга — встречных предложений по более низким ценам.

Напоследок о забавном. Когда аукционист отбил последний лот и публика поднялась со стульев, к Журомскому подходит девушка из зала и говорит в духе: «Ой, а вот у вас сейчас продалась картина за 300 000 рублей. А я готова предложить за нее 400 000. Можно?». Уф, я думал, что только у нас такое бывает по пятницам. Впрочем, это ж хорошо! Значит, есть еще совсем новые люди, которые лишь начинают втягиваться в атмосферу аукционных торгов.

Следующий аукцион «Кабинетъ» проведет во второй половине июня, уже скоро.

Редакция ARTinvestment.RU