Жизнь Анненкова — сплошной приключенческий роман длиною в 84 года. С интригами, неожиданными поворотами, погонями, трагическими случайностями, счастливыми спасениями и героическими победами

Юрий Павлович Анненков (1889–1974) — Жорж Анненкофф — художник интереснейшей судьбы. Потомок основателя пушкинистики Павла Васильевича Анненкова, сын сосланного за участие в подготовке покушения на императора Александра II народовольца, после 1917 года предсказуемо стал одним из главных художников, славящих жизнь в новой революционной России, из которой в 1924 году сбежал в Париж, где с конца 1960-х иллюстрировал запрещенные в СССР «Собачье сердце» Михаила Булгакова, «Раковый корпус» и «В круге первом» Александра Солженицына.

Для начала в 1909 году будущего выдающегося художника XX века, мастера мировой известности, входящего в топ-20 самых дорогих русских художников… не приняли в петербургскую Академию художеств.

Не сдал экзамены. Ладно. Très bien.

Раз Петербург не принимает, то, делать нечего, — остается только ехать в Париж.

Пару лет поучившись в частных студиях, 22-летний Юра Анненков уезжает во Францию. Его неофициальным учителем становится Монпарнас, с Амедео Модильяни, Иваном Пуни, с Марком Шагалом, Осипом Цадкиным, Александром Архипепко и другими старыми и новыми друзьями. Важнейшие уроки мастерства, понимание принципов футуризма и кубизма в начале 1910-х были получены у французских педагогов Мориса Дени и Феликса Валлотона. Анненков учился быстро. В 1913 году уже зрелый 24-летний художник участвует в первой важной выставке живописи — французском салоне «Независимых». В том же году, по возвращении в Россию, ему предстоит дебют в качестве театрального художника в постановке Homo sapiens легендарного Евреинова.

В 1917-м потомственный бунтарь Анненков восторженно встречает Революцию. Впереди — море работы, океан возможностей, несколько лет карт-бланша для людей искусства со стороны рабоче-крестьянской власти. Именно в эти годы полный сил и воодушевления Анненков создает свои шедевры в изобразительном искусстве и реализует новаторские проекты в экспериментальном театре. Так, в 1918 году он делает знаменитый цикл иллюстраций к поэме Александра Блока «Двенадцать». Поэт сам участвует в их создании вместе с художником. Это оформление стало каноническим, и поэма много раз переиздавалась с иллюстрациями Анненкова не только в СССР, но и за рубежом.

• Иллюстрация Юрия Анненкова к поэме Александра Блока «Двенадцать». 1918
  Источник: ru.pinterest.com
• Иллюстрация Юрия Анненкова к поэме Александра Блока «Двенадцать». 1918
  Источник: ru.pinterest.com

Через год, в 1919-м, Анненков взрывает историю театральной сценографии, реализовав свою идею «ритмических декораций». В спектакле по комедии Льва Толстого «Первый винокур, или Как чертенок краюшку заслужил» (Эрмитажный театр, Петроград) Анненков впервые сделал абстрактную динамическую декорацию: вместо статических задников он повесил под потолком трапеции, на которых «фоном» работали цирковые акробаты, показывая трюки. А в постановке вместе с актерами участвовали клоуны. Анненков просто обожал движение, динамику — и в графике, и на сцене. Тогда постановки экспериментального театра не фиксировали на пленку, но, судя по описанию очевидцев, по духу это должно было быть похоже на сценографию «Формулы любви» и других новаторских постановок Марка Захарова.

В начале 1920-х Анненков создает серию кубистических графических портретов первых лиц Революции — Ленина, Троцкого, Каменева, Зиновьева и других. Но, предположу, что по-настоящему любимым героем Анненкова в эти годы был легендарный председатель Реввоенсовета, создатель Красной Армии, приведший ее к победе в Гражданской войне, Лев Троцкий. На это указывают его многочисленные портреты, сделанные Анненковым, — вдохновенные, атмосферные, с характером, практически каждый рисунок — шедевр.

• Юрий АННЕНКОВ Портрет Анны Ахматовой. 1921
  Источник: all-art.org
• Обложка журнала Time с портретом Льва Троцкого работы Юрия Анненкова. 90 лет назад, ноябрь 1927 года (Vol. X, No. 21)
  Источник: content.time.com

Со смертью Ленина в январе 1924-го борьба за лидерство в партии вспыхнула с небывалой силой и над Троцким начали сгущаться тучи, Анненков начал о чем-то тоже догадываться и успел выйти из игры. Он с оказией выехал на Венецианскую биеннале, потом отправился в Париж и возвращаться не торопился. В кармане, по иронии судьбы, был гонорар за выигранный конкурс на канонический портрет Ленина по заказу Гознака.

Как теперь понятно, уезжая в Венецию в 1924-м, году художник вскочил если не в последний, то в предпоследний вагон и, скорее всего, избежал пули в лесу или в подвале. Например, того же Маяковского в 1930-м за рубеж уже просто не пустили. Анненков же обставил свой отъезд очень мудро. Бравировать своим поступком не стал. Никакой нелояльности не выражал. Наоборот. Вел себя покладисто и скромно. Носил советский паспорт, ходил отмечаться в посольство, получал заказы на оформление советских выставок за рубежом. Ему удалось долгое время водить за нос Советские власти, кивать головой и делать вид, что вот-вот вернется. А о его истинных намерениях знали преимущественно друзья и некоторые доверенные коллеги. Например, Маяковский. В своих воспоминаниях Анненков так описывал их последнюю встречу в Ницце в 1929 году: «В его последний приезд мы болтали, как всегда, понемногу обо всем и, конечно, о Советском Союзе. Маяковский, между прочим, спросил меня, когда же наконец я вернусь в Москву. Я ответил, что я об этом больше не думаю, так как хочу остаться художником. Маяковский хлопнул меня по плечу и, сразу помрачнев, произнес охрипшим голосом: А я — возвращаюсь… так как я уже перестал быть поэтом. Затем произошла поистине драматическая сцена: Маяковский разрыдался и прошептал едва слышно: Теперь я… чиновник…» И еще: «Маяковский понял, что можно быть “чистокровным” коммунистом, но — одновременно — совершенно разойтись с коммунистической партией и остаться в беспомощном одиночестве».

Кто в молодости не был радикалом, у того нет сердца. Кто в зрелости не стал консерватором — у того нет ума.

В эмиграции Анненков не пропал. Напротив, его талант вновь расцвел. Конечно, революционные сюжеты из его творчества почти ушли, но он был высоко востребован как театральный художник, как книжный график, как живописец. С наступлением эпохи кино Анненков стал полезным профессионалом для киноиндустрии, талантливым художником по костюмам. В 1955 году наш Жорж Анненкофф чуть даже не получил «Оскар»: художник был в кратком списке престижной номинации Американской киноакадемии за фильм «Мадам де…», однако в тот год награду у него увела кинокомедия «Сабрина» с Одри Хепберн. Вообще Анненков работал над многими фильмами. Их было чуть ли не 45. Самый ранний — «Фауст» (1926). Последний по времени — «В субботу — невозможно» (1965), номинированный, к слову, на «Золотой глобус».

А в промежутках между этим — десятки спектаклей, сотни оформленных книг, собственная литературная работа под псевдонимом Борис Темирязев.

Анненков ушел из жизни 12 июля 1974 года, в 84 года. На безопасном расстоянии он пережил сталинские репрессии, убийство Троцкого, но оказался в оккупированном Париже, дожил до развенчания культа личности, увидел успехи передовой советской науки в космосе и одновременно дремучее политическое преследование инакомыслия в СССР. Завершая поразительный виток судьбы в конце жизни, бывший революционный художник Анненков стал иллюстратором запрещенных книг Александра Солженицына, которые тайно с огромным риском переправляли в Союз. На томиках «В круге первом» и на «Раковом корпусе» — его узнаваемые обложки, со шрифтом прям как на «Мойдодыре» 1935 года его соседа по даче Корнея Чуковского.

• Юрий АННЕНКОВ Титульный лист книги Корнея Чуковского «Мойдодыр». ОГИЗ, Ленинградское отделение,1935
  Источник: ru.pinterest.com
• Юрий АННЕНКОВ Обложка книги Александра Солженицына «В круге первом». Изд-во YMCA-PRESS, Париж. 1969
  Источник: ru.pinterest.com

Наверное, читатели уже поняли, что про жизнь Анненкова можно рассказывать и проводить исследования бесконечно. В этом смысле остается лишь позавидовать владельцам его работ. Впрочем, даже по этому краткому экскурсу можно вполне себе представить масштаб фигуры.

Что касается рынка произведений художника, то статистика такая. Максимальный аукционный результат для творчества Юрия (Жоржа) Анненкова был установлен в 2014 году на Christie’s. Тогда портрет литератора Александра Тихонова, директора советского издательства «Всемирная литература», был продан за $6 268 000. Интересно, что это выше рекордов Айвазовского, Боровиковского, Родченко и Нестерова. Дороже всего на аукционах стоит портретная живопись и графика в стиле нового синтетизма (кубизм с экспрессионистским характером). Например, гуашевый портрет Анны Ахматовой в 2013 году продали на Christie’s за $1 382 000. А черно-белый эталонного качества «синтетический» карандашный портрет Мейерхольда в 2012 году на Sotheby’s купили за $1 680 000. Обычные живописные натюрморты размером около метра сегодня оцениваются в районе $40 000–100 000 (всё сильно зависит от качества). С графикой волюнтаризма больше: крупная гуашь может стоить и $4 000, и $40 000 в зависимости от сюжета и азарта аукционных игроков. Были случаи, когда цену на графику загоняли значительно выше $100 000. Но это исключительные ситуации, на которые не стоит ориентироваться как на правило, но принять к сведению можно.

• Юрий АННЕНКОВ Портрет Анны Ахматовой. 1921
  Бумага; карандаш, гуашь, графитный карандаш. 50,3 × 32,6
  Sotheby’s. 04.06.2013
  Оценка аукциона: £150 000–200 000 ($229 710–306 280)
  Цена продажи: £902 500 ($1 382 089)
  Источник: artinvestment.ru
• Юрий АННЕНКОВ Портрет Александра Николаевича Тихонова. 1922
  Холст; масло, коллаж. 67 × 58
  Christie’s. 24.11.2014
  Оценка аукциона: £2 500 000–4 500 000 ($3 926 750–7 068 150)
  Цена продажи: £4 002 500 ($6 286 727). Аукционный рекорд для творчества художника
  Источник: artinvestment.ru

Редакция ARTinvestment.RU

Источники: artinvestment.ru, mk.ru, proza.ru, artinvestment.ru, magazines.russ.ru