Тест AI: Сколько стоит коллекция Юлиана Кузнецова?
ARTinvestment.RU   05 мая 2021

AI задается вопросом о ценности собрания искусства босса русской мафии из нового фильма Ильи Найшуллера «Никто»

По вполне понятным причинам — крепко сделанный боевик касается искусства лишь одной-двумя фразами — мы не можем поместить данный материал в раздел кинорецензий. Тем не менее вскользь брошенная одним из персонажей реплика заставляет присмотреться к ленте русского режиссера в международном прокате внимательнее. «Это Юлиан Кузнецов, держатель общака. Он покупает искусство на сотни миллионов долларов», — сообщают главному герою Хитчу, передавая тому досье на криминального авторитета. Позднее Хитч наведывается в хранилище картин, поджигает сложенный в кучку общак и устраивает перестрелку — из которой, как водится, выходит живым и невредимым, к тому же с работой Ван Гога под мышкой. Когда же бандит Юлиан (лучшая роль Алексея Серебрякова со времен «Штрафбата»; знаем, о каких лентах подумает читатель — но пространно смотреть вдаль у режиссера Звягинцева сможет любой) узнает о нежданном визите, то удивительно равнодушно спрашивает о коллекции, тогда как уничтожение $100-миллионного общака русской мафии повергает его в ужас.

Этот сценарный ход чрезвычайно нас заинтересовал. Выходит, «многомилионное искусство» не способно покрыть убытки русской мафии? Предлагаем разобраться вместе, приняв за правду предложенный авторами картины сюжет.

Для начала внимательно рассмотрим саму коллекцию. Сделать это довольно непросто — показана она мельком в нескольких кадрах, а сами работы уведены от лишних разбирательств (с правообладателями в реальном мире) в тень. В показанном зрителю слабо освещенном зале находится порядка 20 картин — старые мастера, импрессионисты и постимпрессионисты. Там же стоят несколько транспортировочных деревянных боксов без опознавательных знаков логистических компаний — Юлиан либо экономит на доставке, либо предпочитает обходиться без лишних глаз. Помещение не оборудовано ни профессиональной подвесной системой, ни выставочным освещением: единственные видимые источники света — незашторенное окно и люстра времен ар-деко. Подозреваем, что ответственные за коллекцию русской мафии не снабдили помещение и необходимым искусству климатом — в результате чего старые мастера за пару лет могли стать существенно «старше». Отметим, что само хранилище крайне ненадежно: работы не только не находятся в одном из международных охраняемых фрипортов, но свезены в одно здание с другими активами Юлиана — набитым оружием офисом и общаком. Словом, отсутствие диверсификации активов повлекло за собой их одновременное уничтожение.

Переходим к отдельным работам. Из 20 полотен опознать удалось больше половины, и все они принадлежат трем музеям — Рейксмузеуму и Стеделийку в Амстердаме и Орсэ в Париже. Всесильность русской мафии внушает уважение: очевидно, что фильм поддерживает слухи о тайной продаже мировыми музеями оригиналов своих шедевров — однако, согласно тем же слухам, абы кому музеи искусство не продают! Интересно, кстати, что Илья Найшуллер избрал мишенью своей арт-сатиры именно европейские музеи — а не, скажем, более близкие к местам своей творческой биографии (все мы помним его клипы группы «Ленинград»). Что же в итоге «продали» храмы искусства Юлиану Кузнецову? «Урок танцев» Яна Стена (Рейксмузеум, примерная рыночная стоимость — $12 млн), «Молочницу» и «Женщину, читающую письмо» Яна Вермеера (Рейксмузейм, примерная рыночная стоимость — $45 млн и $60 млн), «Саула и Аэндорскую волшебницу» Якоба Корнелиса Ван Остсанена (Рейксмузейм, примерная рыночная стоимость — $8 млн), «Автопортрет в серой фетровой шляпе» Винсента Ван Гога (Стеделейк, примерная рыночная стоимость — $120 млн). Центральное место в экспозиции занимает работа Клода Моне «Горная дорога в Монако» (Рейксмузейм, примерная рыночная стоимость — $50 млн).

Однако Хитча (не забыли за обилием цифр про главного героя?) интересует вовсе не она — а полотно Ван Гога «Комната в Арле». Следует признать, что из всех работ коллекции глаз суперагента выбрал самую ценную: шедевр, находящийся по эту сторону экрана в Музее Орсэ, потенциально тянет на $200+ млн (а если в борьбе за него сойдутся представители арабского и дальневосточного миров сезонов этак через пять — можно замахнуться и на абсолютный рекорд имени «Спасителя мира»). Причем, показанный в фильме вариант «Комнаты» является также самым значимым среди всех трех версий, созданных художником: два других, более ранних, полотна находятся в амстердамском Музее Ван Гога и Художественном музее Чикаго. Заметим: в отличие от «Крика» Эдварда Мунка, все версии «Комнаты в Арле» хранятся в музейных собраниях — что повышает стоимость работы в глазах потенциального покупателя в несколько раз.

Беглый подсчет опознанных шедевров, с учетом 4/5 остальных работ, показанных зрителю в расфокусе, подводит нас к скромной цифре в $1 млрд. Теперь ответим на вопрос: как и насколько быстро смог бы монетизировать Юлиан Кузнецов свою коллекцию — скажем, решись он расплатиться ею за уничтоженный общак? На Sotheby’s по понятным причинам подобные работы с «музейным» прошлым вывести было бы невозможно (и даже при условии незапятнанной репутации — такое обилие старых мастеров распродавали бы, без риска обвала рынка, сезона полтора). Остается два выхода: частные коллекционеры и арт-ломбарды (не путать с банками, выдающими ссуды под залог искусства!). С коллекционерами все тоже непросто: «музейные пропажи» оседают в собраниях знатоков такого уровня, который не предполагает связи с маргинальными элементами (их заменяет политическая и бизнес-элита). Но, обратись босс русской мафии в один из трех полулегальных нью-йоркских арт-ломбардов, ему бы в течение трех дней выдали наличные на сумму примерно в $100–150 млн (10–15 % от размера активов). Другими словами, жизнь и репутация Юлиана были бы спасены за счет одной лишь коллекции искусства.

Итого имеем: криминальный авторитет собрал коллекцию на $1 млрд из нескольких европейских музеев (причем заплатив им явно выше рыночной стоимости — «за вредность производства», так сказать) и держит собрание в ковровой развеске в собственном хорошо простреливаемом офисе без намека на климатические нормы. Не подозревая о возможностях монетизации своего искусства, владелец в решающий момент не использует коллекцию для решения жизненно важных вопросов. При этом окружающие авторитета люди достаточно четко определяют и стоимость собрания, и его потенциал.

Кино, скажете вы? Да, и весьма неплохое. Другое дело, что такие Юлианы с бесполезными миллиардными коллекциями не редкость и по нашу сторону экрана.

Денис Белькевич, AI
при участии зорких глаз Патриции Семенюк, AI