«Сбежавшие художники» Sotheby’s: куда они добежали за три года?
ARTinvestment.RU   08 октября 2020

AI анализирует успехи нонконформистов на западных аукционных торгах

C 24 сентября по 1 октября Sotheby’s провел торги русских художников-нонконформистов Escape Artists — The Non-Conformists Online, освещение которых в ряде отечественных СМИ, увы, не избежало неточностей. Одни издания приписали прошедшие торги к «русским неделям», другие — назвали их первыми в истории аукционного дома. Попробуем внести некоторую ясность в суть вопроса, но прежде всего — поддержим коллег в желании о нем написать: отдельные продажи нонконформистов, хоть и проводились в 2020 году третью осень подряд, действительно являются неординарными. И вот почему.

«Сбежавшие художники» (как звучит название Escape Artists в переводе) действительно «сбежали» из-под «русских недель», разместившись отдельным аукционным торгом между летней и осенней продажами русского искусства. Более того, эти специализированные аукционы изначально проводились в онлайн-режиме: в 2018 и 2019 годах их организовывал нью-йоркский офис Sotheby’s (закрывший отдел русского искусства еще в 2015-м), а этой осенью — лондонское отделение. В сумме эти четыре фактора (минимальная «русская» привязка, «международный» месяц октябрь, онлайн и Нью-Йорк) говорят о том, что торги были изначально более ориентированы все же на зарубежных коллекционеров. Обращение к творчеству неофициального советского искусства произошло не на пустом месте: предварительно арт-рынок проверил готовность западного покупателя как минимум двумя знаковыми зарубежными выставками — групповой экспозицией в Центре Жоржа Помпиду в 2017 году и персональной выставкой Ильи и Эмилии Кабаковых в Тейт Модерн в 2018-м. Потенциальному покупателю из России достался масштабный проект «Ставки на гласность» в музее современного искусства «Гараж» (2018). Свои первые торги искусством нонконформистов Sotheby’s приурочил к 30-летию проведения первого (и единственного) аукциона в СССР в 1988 году.

К слову, официальному аукционному Западу пришлось поломать голову над тем, как назвать искусство нонконформистов — для успешной упаковки с последующей продажей, разумеется. Назовешь «неофициальным искусством» — покупатель заинтересуется искусством «официальным»: а там соцреализм и Сталин, которого по негласной договоренности запрещено принимать для участия в торгах ведущих домов (правда, иногда он проскакивает). Ограничишься термином «нонконформисты» — пойдет отсылка к великим традициям русской реалистической живописи. «Второй русский авангард» — чуть ближе: основной, «первый» русский авангард очень здорово продвинули через выставки в музее Гуггенхайма в Бильбао и лондонской Королевской академии искусств в 2006–2008 годах (при том, что Малевича и Кандинского Запад упорно считает художниками авангарда общемирового). «Художественное подполье» — еще одно наименование нонконформистов — имеет скорее негативную коннотацию: в подполье обычно пережидают, а следовало показать непримиримую борьбу (справедливости ради отметим, что реально противостояли системе как раз те, кто остался, — а «сбежавшим» досталось пусть и не всегда успешное, но раздолье). И решение было найдено: Escape Artists, сбежавшие художники, или (литературно) «художники Исхода»: здесь и непримиримость, и эмиграция, и включение в международный контекст вследствие обширного вывоза работ шестидесятников уезжающими из СССР западными дипломатами и последующего проживания самих авторов за границей (временного или постоянного). В итоге Sotheby’s объединил максимальное количество терминов в одном релизе, сообщив, что шестидесятники «отражают чрезвычайно разнообразный художественный мир так называемой “второй волны авангарда”. Одни продолжили традиции абстрактного искусства, идущие из оригинального авангарда, другие — создали гиперреалистичные работы. Параллельно художники соц-арта использовали официальные советские образы с целью сатирического изображения системы. Некоторым пришлось эмигрировать в США и Европу, другие продолжали работать в Советском Союзе фактически из подполья. Всех их объединяло неприятие государственной доктрины социалистического реализма, цензуры и культурной изоляции».

Уже первые торги в 2018 году показали оправданность маркетинговой ставки на «несовместимость с режимом» (при том, что многие художники были либо аполитичны, либо прекрасно уживались с режимом — для усиления воздействия на западного коллекционера ничтоже сумняшеся были названы «несогласными»): 90 % проданных лотов, от графики Эрика Булатова, Ильи Кабакова и Франсиско Инфанте до масштабных живописных работ Михаила Шемякина и метафизического фотореалиста Олега Васильева. Объем торгов составил $1,267 млн, со средней стоимостью лота $12,8 тыс. В 2019 году Sotheby’s чуть повысил эстимейт принимаемых на торги работ, при этом осторожно сократив их количество: итоговая сумма продаж уменьшилась ($1,217 млн), но средняя стоимость лота выросла ($14,8 тыс). Наконец, в 2020 году из 92 предложенных коллекционерам лотов были проданы 72 % на сумму $1,564 млн, а средняя стоимость проданных работ составила $23,3 тыс. При этом многие лоты ушли с превышением предварительной оценки аукционного дома.

Таблица 1. Продажи искусства нонконформистов на специализированных торгах Sotheby’s, 2018–2020

Таблица 2. Топ-лоты нонконформистов на специализированных зарубежных торгах, 2018–2020

Высокие результаты аукциона Escape Artists (83 % проданных лотов за три сезона — показатель выше среднего даже для вечерних торгов международным современным искусством) подтвердили успешность намерения Sotheby’s вывести нонконформистов из-под «русских недель» для обеспечения внимания международной аудитории. Словно почувствовав неладное, одновременно на него обратили внимание и коллекционеры из стран СНГ, присоединив свои ставки к западным. Плюс, в 2020 году в направлении неофициального советского искусства активизировался и Bonhams (пропустивший летние «русские недели») — результаты его первых специализированных торгов, пусть и оказались слабее Sotheby’s, но дополнили картину полу-тотального увлечения британских аукционных домов «сбежавшими художниками» (нечто подобное наблюдалось 5 лет назад в отношении современного африканского искусства — правда, тогда за его продвижением стояли частные бизнес-интересы).

В итоге мы имеем следующее: после волн завлечения Запада в аукционные игры вокруг русского авангарда (2006–2008) и соцреализма (2013–2014) следующим пластом, закрепляющим присутствие России на международном арт-рынке, многие видели рынок русской иконы — но ее (пока?) опередили шестидесятники. Для этого им пришлось оторваться от традиционных «русских» календарных продаж — но не попасть в международные торги послевоенного и современного искусства, а замереть на общем аукционном фоне специализированными онлайн-торгами. О судьбе полноценного вхождения в сонм мировых художников (читай: вечерних Post-War & Contemporary) говорить преждевременно — однако следующий вопрос читателю AI для самостоятельного ответа мы зададим: как вы думаете, не стоит ли следующим номером «на выход» из русских торгов современное российское искусство? И вообще, какими корнями его наделят западные искусствоведы при переводе в международный контекст — верностью традициям русского реализма или родством с неудобными ушедшему режиму шестидесятниками?

P.S. В эту пятницу, 9 октября в 12:00, завершаются торги AI Аукциона, на которой представлена крепкая подборка нонконформистов — прекрасные работы Дмитрия Плавинского, Анатолия Зверева, Дмитрия Краснопевцева, Юрия Купера, Владимира Немухина, Эдуарда Штейнберга, Вадима Сидура, Юрия Купера и других авторов. Спешите успеть!

Денис Белькевич, AI