АРТ-рынок: придуманные угрозы
ARTinvestment.RU   15 августа 2007

Что из опасений экспертов сегодня распространяется на российский рынок? Если задуматься, то пока немногое

Произведения искусства — товар обидчивый. Стоит переусердствовать с рыночной функцией, начать игнорировать культурную роль, перестать видеть красоту, забыть об интеллектуальной составляющей коллекционирования, как последует расплата. «Пузыри» и кризисы — так арт-рынок реагирует обычно на слепую коммерциализацию, откровенно спекулятивные процессы и разрушение культуры оборота.

В Британии явно вернулась мода на все русское: олигархов, шпионов, лишних дипломатов, а также на самолеты-разведчики, футбольный менеджмент и немножко на проблемы с искусством. В конце июля английская газета The Art Newspaper (www.theartnewspaper.com) опубликовала статью Джона Вароли «Рост на рынке русского искусства замедлился», которая довольно широко разошлась в русскоязычном Интернете. Ну хорошо хоть так. Не обвал, не кризис, а просто рост замедлился. На поверку, единственное, что может расстроить коллекционера в этом материале, — это непосредственно заголовок.

Посыл статьи: несмотря на то, что Sotheby’s и Christie’s в рамках июньских торгов суммарно «отстрелялись» на немалые 41 миллион фунтов (81 миллион долларов), все равно в среде аукционеров и арт-дилеров складывается общее мнение, что эпоха быстрого роста в этой сфере заканчивается.

И кто бы спорил. Если подходить к ситуации усредненно, как к температуре по госпиталю, то особо возразить нечего. Времена, когда с «аукционных прилавков» без разбора сметали все подряд, путая признанных мастеров с их однофамильцами и выводя в бестселлеры работы посредственных фольклорно-салонных художников, действительно миновали. Не прошло и пяти лет, как на аукционный рынок русского искусства распространились общие законы: работы высокого качества становятся редки, вызывают конкуренцию и «нагуливают» баснословные цены, а вещи посредственные, напротив, все реже находят новых покупателей. Чему же удивляться? В мировом искусстве происходит то же самое. Яркое подтверждение это «феномена», по мнению Дж. Вароли, продемонстрировали русские торги Christie’s 14 июня, когда половину кассы обеспечила продажа лишь трех лотов, а треть вещей вообще осталась непроданной. На Sotheby’s 12 июня только семь лотов было продано дороже одного миллиона долларов, а 65 % из более чем 500 лотов остались у прежних владельцев. Такое вот «угрожающее» расслоение в искусстве: дорогое еще быстрее становится дороже, а дешевое еще медленнее.

ВЛАДИМИР НЕМУХИН Суаре. 1978
ВЛАДИМИР НЕМУХИН Суаре. 1978. Холст, масло. 101 × 101. Коллекция А. Глезера. Оценка аукциона (эстимейт): 40–60 тыс. фунтов. Цена продажи: 72,66 тыс. фунтов. MacDougall’s. 15.06.07. Лот № 225

К слову, ежегодный оборот русских торгов на Sotheby’s в 2006 году составил 153 миллиона долларов — в 20 раз больше, чем в 2001 году. Такими темпами любой сложившийся рынок расти не может, рост неизбежно должен замедлиться — англичане правы как никогда.

Можно предположить, что на следующем витке публикаций о русском искусстве терминологию «замедления роста» сменят рассуждения о «пузыре» — тоже довольно модная тема. Просто в следующем году арт-рынок отметит двадцатую годовщину ситуации 1988 года, золотого времени баснословных цен, когда работы импрессионистов стали стоить десятки миллионов долларов, а капитализация рынка искусства пухла как на дрожжах. Тогда идиллию быстро нарушил лопнувший «пузырь», и докризисные ценовые рубежи рынок, как считается, превзошел только год назад.

Словом, 1988 год для мирового арт-рынка, похоже, служит такой же точкой отсчета, как 1913 год для русского сельского хозяйства.

Само слово «пузырь» обладает завораживающим эффектом. Оно заставляет инвесторов уткнуться в экраны мониторов в любом контексте. Даже если существует понимание того, что нынешнее состояние рынка искусства не имеет оснований быть названным «пузырем». А уж причин, породивших проблемы 20 лет назад, нет и в помине. В событиях тех лет историки склонны винить японцев (не случайно кризис иногда называют японским). Инвесторы из процветающей Страны восходящего солнца не без «наводки» агрессивных галеристов повадились вкладывать десятки миллионов долларов в картины — преимущественно импрессионистов. Ранее для этого были созданы все условия; европейские и американские банки стали активно вводить произведения искусства в число классических инвестиционных активов, в значительной степени обезличивая этот товар, выпуская под него гарантии, окружая производными инструментами, создавая отделы арт-консалтинга. Очень метко этот процесс охарактеризовал Ричард Фейген, специалист по рынку искусства, в июльской статье из той же The Art Newspaper: «произошла монетизация искусства». А быть ликвидным активом — большая ответственность. Когда на аукционы хлынули японские доллары, эйфория сменилась смятением. Возникла огромная пропасть между спросом и предложением. Если не хватает денег для обслуживания операций, то их допечатывают, а если не хватает картин Моне и Ван Гога, то их не дорисуешь в известном смысле. Цена на дефицитный товар взлетает до небес, размер комиссионных развращает до неоправданного раздутия штатов, постоянных издержек и ощущения того, что праздник жизни будет вечным. Но стоило японцам «выйти» из искусства, как все стало плохо. Купленное вчера за эти деньги сегодня стало продать невозможно. Японцы покупали преимущественно произведения импрессионистов, постимпрессионистов и авторов парижской школы, но негатив распространился на все. И началось: ай-я-яй, «пузырь», кризис… скорее все продать и «отсидеться» в недвижимости! Такие настроения, свойственные непрофильной (восторгающейся не картиной, а ее ценой) аудитории, понятно, кризис только усугубили.

Ну, ладно, то дела давно минувших дней. Чему учит эта история? Помогает ли она предсказать, где «лопнет» в следующий раз? Если призадуматься, то история того кризиса учит не больше, чем история, например, инквизиции. Должно быть крайне неудачное стечение обстоятельств, чтобы сегодня или завтра надулся «пузырь» по сценарию 1980-х годов. Зато очень соблазнительно импортировать и обсуждать угрозы тех времен. Подкрепляя выводы единичными фактами.

Вот пример. Нет сегодня щедрых японцев? Зато есть китайские миллиардеры. 16 мая богатый выходец из Поднебесной купил «Зеленую катастрофу» Энди Уорхола за 71,7 миллиона долларов. И, по ряду источников, он же чуть позже купил «Белый центр» Марка Ротко за 72,8 миллиона долларов. Зачем? Совершенно очевидно, что такая цена немыслима даже для шедевра Тициана, Рубенса или Леонардо. А Уорхола, при всем уважении к его новаторству, с Тицианом не сравнить. Так возникает слух: китайцы, которые до этого успешно раскрутили цены на современное китайское искусство, добрались и до американского. Того и гляди надуют «пузырь»…

Не убедительна китайская угроза? Пожалуйста: прочитайте про русскую, про всесильных олигархов. Версия, над которой в России смеются, наверное, так же, как китайцы смеются, читая о своих олигархах. Логика русской угрозы та же самая: все богатства страны перешли в руки олигархов, которые берут картины не глядя, неоправданно раздувая цены. Пример, который приводится в статье Ричарда Фейгена: 8 мая на аукционе Sotheby’s какой-то русский с бутылкой шампанского в одной руке и с блондинкой в другой купил второразрядную работу Лионеля Файнингера за баснословные 23,3 миллиона долларов. Хотя два года назад эта же вещь не стоила и трех миллионов долларов. Годится как обоснование русской угрозы? Разве что за счет угрожающей бутылки в руке…

ЕВГЕНИЙ РУХИН. Корабль. 1969
ЕВГЕНИЙ РУХИН. Корабль. 1969. Холст, масло, см. т. 100 × 90. Коллекция А. Глезера. Оценка аукциона (эстимейт): 40–60 тыс. фунтов. Цена продажи: 109,22 тыс. фунтов. MacDougall’s. 15.06.07. Лот № 234

Но есть доводы посерьезнее. Замечено, что возникновению «пузыря» способствует склонность участников рынка к чрезмерным спекуляциям, к желанию быстро получить прибыль. Полная аналогия с акциями на уверенно растущем рынке: утром купил дешевле, вечером продал дороже. И это подрывает рынок. Тот же Ричард Фейген вспоминает, что еще совсем недавно появление на торгах работы, купленной с аукциона менее чем за пять лет до того, было немыслимо. Попытка более ранней перепродажи могла свидетельствовать о том, что с вещью что-то не так, и потому аукционисты шарахались от такой картины как от чумы и отговаривали клиентов от таких поступков. В наши времена в такое верится с трудом. Теперь перепродажа вещи, купленной год или два назад, на полмиллиона или миллион долларов дороже — явление довольно распространенное. Ценителям, конечно, неприятно, когда картины «прокручивают», как депозит, но жизнь берет свое.

Еще одна замеченная «неправильная» тенденция — не обеспеченный подтвержденным художественным значением рост капитализации современного искусства. Лакомый пример для аналитиков — творчество Дэмьена Херста. Людей разбирающихся особенно разозлила его выходка с инкрустированным бриллиантами платиновым черепом «Ради любви Господа». Главная фигура брит-арта близок к продаже этой работы за 100 миллионов долларов, что, конечно, в определенном смысле является пощечиной для людей, воспитанных на работах художников Возрождения. Дэмьен Херст не единственный в обойме сверхамбициозных художников. Джефф Кунс, Маурицио Каттелан, Такаши Мураками… Ряд можно долго продолжать. Вот, к примеру, на днях стало известно, что Чарльз Саатчи, творец многих современных арт-икон, приобрел огромную работу 26-летней американки Эмили Принс с исчерпывающим названием «Американские военнослужащие, погибшие в Ираке и Афганистане (за исключением раненых, иракцев и афганцев)». 3 900 карандашных портретов погибших бойцов. Раз купил Саатчи (он сказал, что самая жизнь сейчас уже не в Британии и впредь он будет покупать американцев), значит, явление будет замечено публикой, коллекционерами и инвесторами. Туда пойдут большие деньги, а дальше может и трава не расти.

Абсурдные цены на работы ряда современных художников оставляют неравнодушными аналитиков не только в силу профессионального скепсиса. Просто каждый такой парадоксальный финансовый успех может стать маленьким «пузырем». И если где-то он лопнет, то такая негативная новость способна нанести серьезный ущерб всему рынку. Психология. Как эффект домино от «японских» импрессионистов.

Что из опасений экспертов сегодня распространяется на российский рынок? Если задуматься, то пока немногое. «Пузырь» — это проблема устоявшихся или переоцененных рынков. В тех сегментах, которые остаются недооцененными, приток денег приводит к коррекции, а не к «пузырю». Понятно же было, что не могут работы того же Рухина стоить 15 тысяч долларов, как 5 лет назад. Прошло несколько лет, и стали стоить 150–200 тысяч долларов. И дальше будут расти, хоть и медленнее. Художник хороший, и такие деньги в голове укладываются. Пусть западный специалист и может увидеть в этом очень подозрительный 10-кратный рост цены, повод написать про какой-нибудь «русский пузырь». Ну а для российских ценителей ничего странного в таком росте нет. Рост цен на произведения ключевых художников в неофициальном искусстве — тенденция вполне рыночная.

Редкие многомиллионные цены (для русского искусства они отмечаются не более пяти раз в год) в нашем случае являются свидетельством не вздутия «пузыря», а, наоборот, острейшего дефицита шедевров. Несколько странных покупок в год за неоправданные деньги погоды не сделают. «Пузырю» нужно массовое предложение вещей хотя бы среднего качества, неразборчивость покупателей, манипуляции со стороны специалистов, формирующих моду. Что из этих факторов риска есть у нас? Ничего. Когда-то было, а теперь скорее даже наоборот: есть дефицит предложения работ с качеством средним и выше среднего, жизнь научила проявлять повышенную осторожность при совершении сделок, а ставка больше на собственный вкус превалирует над мнением критики и кураторов. Словом, «пузырь», возможный на развитых рынках, нужно еще заслужить.

А самое смешное, что глобальному рынку искусства к «пузырю» тоже еще плыть и плыть. Мировая экономика растет, в орбиту арт-рынка вовлекаются все новые участники из быстрорастущих регионов Азии и Латинской Америки. Значительными темпами растет и предложение (того же современного искусства). Причем на рынке сегодня не доминирует какая-то плотная группа инвесторов (как японцы в 1980-х), что снижает риск потрясений за счет резкой смены настроений. Так что есть ощущение, что сегодня рассуждения о «пузыре» и возможности кризиса — это преимущественно дань скептическому жанру в аналитике. Летом, когда пропадает прочий новостной фон, тянет рассуждать об угрозах. В стиле: инвесторы! пока все хорошо, но будьте начеку, враг не дремлет!

При подготовке статьи использованы материалы www.theartnewspaper.com, www.artinfo.com


Постоянный адрес статьи:
https://artinvestment.ru/invest/analytics/20070815_ugrozy.html
https://artinvestment.ru/en/invest/analytics/20070815_ugrozy.html

При цитировании ссылка на https://artinvestment.ru обязательна

Внимание! Все материалы сайта и базы данных аукционных результатов ARTinvestment.RU, включая иллюстрированные справочные сведение о проданных на аукционах произведениях, предназначены для использования исключительно в информационных, научных, учебных и культурных целях в соответствии со ст. 1274 ГК РФ. Использование в коммерческих целях или с нарушением правил, установленных ГК РФ, не допускается. ARTinvestment.RU не отвечает за содержание материалов, представленных третьими лицами. В случае нарушения прав третьих лиц, администрация сайта оставляет за собой право удалить их с сайта и из базы данных на основании обращения уполномоченного органа.


Индексы арт-рынка ARTIMX
Индекс
Дата
Знач.
Изм.
ARTIMX
13/07
1502.83
+4,31%
ARTIMX-RUS
13/07
1502.83
+4,31%
Показать:

Топ 37

Узнайте первым об открытии аукциона!

На этом сайте используются cookie, может вестись сбор данных об IP-адресах и местоположении пользователей. Продолжив работу с этим сайтом, вы подтверждаете свое согласие на обработку персональных данных в соответствии с законом N 152-ФЗ «О персональных данных» и «Политикой ООО «АртИн» в отношении обработки персональных данных».
Наверх