На рынке предлагается немало изобразительного материала, который покупают для удовольствия или утилитарных оформительских целей. Но при этом для долгосрочных вложений такие работы не годятся, перепродать их будет сложно и на аукционы их почти не берут

• Источник: reactor.cc
  

Один из самых частых вопросов, который задают наши посетители: «Что сейчас у нас на рынке хорошо продается?»

О самых ликвидных авторах мы недавно уже писали. А в остальном ответ обычно грешит условностью: хорошо продаются качественные вещи по адекватным ценам. Направления, периоды и жанры при этом могут быть любые. При выполнении условий «цена и качество» спрос есть в самом широком диапазоне — скажем, от Герасимова до Зверева. Словом, ответ слишком общий и мало кого устраивает.

Зато по опыту 115 проведенных AI Аукционов можно конкретно ответить на другой вопрос: что из искусства плохо продается сейчас, да и вообще в последние два года?

Вот несколько примеров особенно сложного для продажи материала:

1. Эскизы, почеркушки и т. д. отдельных (не всех) первых имен. Имя всегда важно, но в случаях с подготовительным материалом оно сильно перетягивает цену на себя. Заведомо понятно, что цену будут просить высокую, а качество при этом останется эскизным. Наше мнение: при прочих равных предпочтительнее купить крепкую законченную вещь художника второго или третьего ряда, чем этюд или набросок кисти более маститого автора. Другими словами, лучше хороший законченный Пайлес, чем совсем уж эскизный Серов. Или: лучше крепкий Слепышев, чем «не в духе» Зверев за сопоставимые деньги. Из этого правила есть, конечно, существенные исключения: эскизы, скажем, Малевича или Врубеля всегда будут пользоваться повышенным спросом в силу редкости и большого значения авторов.

2. Произведения неизвестных художников (н/х). Покупатели их не берут потому, что инвестиционных перспектив эти работы не имеют. А устроителям аукционов вещи без имени тоже не интересны: стоимость их не высока и комиссии хорошей на них не заработать. Купить н/х могут только в двух случаях. Первый — если есть перспектива установления авторства (и к тому же авторства такого, что игра будет стоить свеч). Второй случай — если перед покупателем стоит прагматичная дизайнерская задача (оформить баню или охотничий домик), а бюджет сильно ограничен. Иные резоны тут не работают.

3. Произведения советских реалистов без выраженной индивидуальности. Не нужно воспринимать это как критику соцреализма вообще — этот период безусловно дал и шедевры, и мощных авторов, таких как, например, Пименов или Дейнека. Но вместе с тем он дал десятки тысяч безликих натюрмортов и пейзажей, сложно отличимых друг от друга. Разобрать, кто их автор, можно разве что по подписи. Одно время мы пробовали их выставлять, но покупательского интереса к ним не почувствовали. Словом, если не Нисский, то спрос будет низкий.

4. Произведения современных художников без аукционной статистики. Увы, это так. И не только для молодых художников, но и для зрелых авторов. Первое, что все делают в таких случаях, — смотрят базу аукционных результатов. Мы понимаем, что это классический замкнутый круг: на аукционы не берут потому, что до этого тоже не брали на аукционы. Круг этот рано или поздно разрывается естественным образом. Мы даже сами иногда практикуем вариант «впервые на аукционе». Но общее правило при этом остается неизменным: сначала выставки, известность и коллекционеры, а потом уже аукционы. А неуклюжие попытки «раскрутить» автора с помощью аукциона (типа обеспечить гарантированный выкуп) не приведут к успеху. И даже наоборот, могут нанести вред карьере художника.

5. Портреты неизвестных персон. Особенно мужские. Если еще и натурные штудии, то это почти приговор для коммерческой судьбы картины на аукционе. Напротив, если на портрете изображена известная личность (например, другой художник) или написано очаровательное женское лицо, то такие работы вполне могут найти своего покупателя.

6. Предметы, для которых разошлись мнения экспертов по вопросу подлинности. Когда один говорит да, а другой — нет. И оба авторитеты. Даже если устроителю аукциона самому хватает знаний, чтобы определить, что вещь подлинная, то ответственности на себя он брать все равно не станет. Потому что с покупателем потом разбираться ему, а не экспертам. А покупатель может быть неуверенным и скандальным. Словом, как ни крути, но подобная ситуация в коммерческом плане — тупиковая. Вещь с противоречивыми мнениями экспертов не годится для продажи широкому кругу неквалифицированных покупателей, что, собственно, и происходит на аукционе. Владельцу можно посоветовать искать на нее покупателя среди знатоков, которые готовы принимать решения без оглядки на противоречия в бумагах.

7. Отпечатанные большими тиражами эстампы с резервами выше 50 000 рублей авторства русских художников не международного, а национального значения. Это, конечно, очень грубо сформулированное правило. В тиражной графике множество факторов имеет значение — и мировое признание, и сюжет, и тираж, и номер экземпляра в тираже, и редкость, и т.д., и т.п. Понятно, что небольшие серии известных во всем мире Кабакова или Шагала под это эмпирическое ограничение не попадают. Там цены могут быть в разы выше. Но для тиражной графики большинства известных у нас художников обозначенные 50 000 — это уже высокая ценовая планка, даже с запасом. Столько могут стоить некоторые эстампы Шемякина, Немухина, Краснопевцева, Рабина, Добужинского. В свою очередь, тиражная графика менее известных авторов (например, Леонида Тишкова или Бориса Жутовского) продается по нынешним временам гораздо дешевле — в районе 20 000 рублей, с оглядкой опять же на тираж, редкость, удачность сюжета и прочее.

8. Любые вещи с завышенными резервными ценами. Апелляции к докризисным ценам в долларах и логика «мне бы вернуть свое, потраченное в 2007 году» сегодня не работают. Резервные (т. е. минимально приемлемые для продавца) цены должны опираться на существующие в данный момент реалии. А реалии на арт-рынке таковы, что прежние долларовые цены вспоминать можно, но лишь в рублях по курсу 35 рублей за доллар. То, что раньше оценивалось в 10 000 долларов, сегодня за редким исключением можно выставлять лишь с резервом 350 000–400 000 рублей, а не 760 000. Если участники аукциона дадут в итоге сильно дороже — замечательно. Но отталкиваться придется от более вероятной цены.

Старожилы рынка, прочитав все это, наверняка обратили внимание, что еще 10 лет назад почти всё из перечисленного сложного материала вполне себе неплохо продавалось. Во времена первоначального накопления искусства покупатели действительно обращали внимание главным образом на громкие имена, на возраст работ, а в качестве их разбирались гораздо хуже. Десять лет эволюции и обретения рыночного опыта, которые мы наблюдаем, — срок небольшой, но и он многое расставил по своим местам.

Выходит, что продажа работ из приведенного списка совсем уж безнадежное дело? Или серьезные уступки в цене всё же способны радикально повлиять на спрос? Способны, но не радикально. Низкая резервная цена действительно повышает шансы на продажу чего угодно. Вот только аукциону как бизнесу недорогой материал все равно будет не сильно интересен: на перечисленных вещах он не заработает ни славы, ни денег. Значит, при приемке аукционы будут обоснованно вертеть носом.

В списке сложных для продажи вещей не упомянут еще один пример. Речь идет о произведениях авторов, чье наследие избыточно опекается семьей (наследниками), или фондом художника, или другими центрами силы. Если эти центры силы будут создавать головную боль продавцам, то продавцы разумно станут избегать проблемного материала. О какой именно головной боли идет речь? Например, об агрессивном требовании выплат по праву следования в существующих условиях непроработанной юридической и бухгалтерской процедуры. Или о необоснованной дискредитации экспертных заключений других экспертов, которым доверяет рынок. Или о сутяжничестве в отношении авторских прав (преследование за нарушение права воспроизведения изображений и пр.). В общем, на желании аукциона работать с художником или его представителями может сказаться любой настрой на конфронтацию, даже законный. К счастью, пока подобные случаи почти не встречаются. Но в недалеком будущем, по мере ужесточения той же практики сборов по праву следования, такое поведение может представлять угрозу для коммерческой судьбы отдельных наследий.

И напоследок уместно, пожалуй, еще раз сфокусироваться на самой главной проблеме, объединяющей все перечисленные «непродавайки». Помимо низкой ликвидности их неизменный спутник — это отсутствующий или низкий инвестиционный потенциал. Другими словами, для долгосрочных вложений они не годятся. Разве что только для удовольствия или утилитарных оформительских целей.

Редакция ARTinvestment.RU