Сегодня в Галерее актуального искусства открывается выставка Семёна Агроскина «Ночь»

Сегодня в Галерее актуального искусства открывается выставка Семёна Агроскина «Ночь».

Картины Семёна Агроскина раньше можно было невзначай принять за бытописательские. В его творческой биографии есть и корзины с картошкой, и самая что ни на есть банальная свекла. Стулья и столы, окна и лестничные площадки, стены домов и двери комнат. Людей почти не найти, а если встречался человекообразный персонаж, то никакой радости от такой встречи зритель не испытывал. Агроскину интересно другое. Он потратил годы на то, чтобы писать бродячих собак в глухих московских закоулках. Все, что он писал, было сумрачно, и как ни убеждай нас в том, что его палитра богата и сложна, она все же никогда не поет, ибо она полузадушенная, эта палитра. Почему этого живописца выставляют лучшие галереи, собирают знатоки, а критики восхищаются? Это не риторический вопрос. Агроскин чем-то цепляет нас, он указывает на что-то первостепенно значимое.

Теперь он пишет ночь. Главным предметом изображения сделалась полутьма, слегка разведенная уличным освещением или светом Луны. В полутьме перед нами вырисовываются то какие-нибудь дома, то унылые ночные гаражи, то некий памятник какому-то среднеарифметическому советскому персонажу; притом в полутьме мы и разобрать не сможем, о котором именно из вождей, учителей и кумиров идет речь. В темноте все кошки серы.

Нам предлагают посмотреть на мир глазами ночного автомобилиста, который несется по опустевшим, беспробочным магистралям и бегло успевает заметить отдельные приметы ночного города. Если же он вылетит на загородное шоссе, то увидит либо пустые поля, слегка помеченные дорожными знаками, то далекую фабрику, очертания которой напомнят надстройки «Титаника», почти совсем погрузившегося в холодную ночную воду. Тут вам не закат, не предрассветное состояние мира, а оцепенелый сон надолго, а может быть, и навсегда.

Уже почти не осталось ничего, что стоило бы пошевеливать кистью, а он все пишет и пишет, словно защищает последний бастион зрения и последний блиндаж искусства живописи. Дальше нет ничего. Если убрать еще немного, урезать мотивы и сгустить темноту, то получится концептуальная «никакая не живопись». Агроскин балансирует на краю, но никогда не вступает в измерение «черного квадрата».

Его позиция — это некомфортабельная точка рядом с абсолютным нулем. Его лестница, бельевая веревка, улица явно находятся рядом с «полным отсутствием всякого присутствия». В этом смысле он — религиозный художник, точнее, он взывает к далеко отлетевшему Богу. Взывает из сгущающейся темноты, носясь на своей машине по улицам города, превращающегося в метафизическую пустоту. Отец небесный куда-то надолго отлучился, и его творение возвращается в первичное состояние темной и безвидной субстанции. И водитель тоскует, нажимая на газ и переключая скорости, и жаждет Второго пришествия.

Единственная освещенная точка в панораме агроскинской ночной живописи — это автопортрет художника, точнее, его бледный, как бы из светлого камня высеченный монументальный лик с широко раскрытыми прозрачными глазами. Как бы ни были сильны в нем отголоски классического портретного искусства, тут перед нами находится произведение почти не светское, а скорее сакральное. Сам себя художник запечатлел в роли предстоятеля. Он ожидает момента, и готов обратиться с мольбой к Творцу и Спасителю. Ночь слишком затянулась. Мы заждались света небес.

Выставка Семёна Агроскина «Ночь» открыта в Галерее актуального искусства RuArts (1-й Зачатьевский переулок, 10) с 14 ноября до 13 декабря 2008 года.

Источник: ruarts.ru