Забытые аллегории свиных туш
ARTinvestment.RU   06 сентября 2009

Реставратор из Чикаго обнаружил на картине голландского художника Эгберта ван дер Пула изображение освежеванной свиной туши, которое позднее было закрашено

Два года назад собрание мичиганского Calvin College пополнилось работой голландского художника Эгберта ван дер Пула (Egbert van der Poel, 1621-1664), подаренной одним из выпускников. На этой картине, написанной маслом на дубовой доске, автор изобразил мало примечательную жанровую сценку: внутри сарая женщина мешает что-то в миске, рядом играют двое детей, а на дальнем плане справа виднеются две мужские фигуры.

Вряд ли кто-то мог предположить, что это произведение станет поводом для интересного открытия. Летом прошлого года директор выставок в Calvin College Джоэл Цварт (Joel Zwart) поручил консерватору из Чикаго Барри Бауману (Barry Bauman) расчистить картину. Тот заметил, что лестница в левой части написана очень густо, и краска в этом месте даже начала отслаиваться. Удалив ее, консерватор обнаружил то, что первоначально хотел изобразить художник — свиную тушу, растянутую и подвешенную на лестнице.

«Она была закрашена, и вот вопрос: почему это было сделано? Скорее всего, это сделал не сам художник, — пояснил Джоэл Цварт. — Вероятно, картину купил состоятельный клиент». Можно предположить, что ему не понравился вид разделанной свиной туши и он нанял другого художника, который ее закрасил. По словам Цварта, после реставрации картина стала выглядеть совсем иначе, и, несомненно, лучше, чем прежде.

Кроме того, в результате реставрации выяснилось, что картина имеет пару. Вторая работа Эгберта ван дер Пула на аналогичную тему хранится сейчас в амстердамском Rijksmuseum.

Далее приводится фрагмент исследования Барри Баумана о реставрации картины, в котором подробно рассматриваются жанровые, исторические и символические аспекты изображения освежеванной туши в искусстве.

Освежеванная свиная туша

Свиная туша является важной частью композиции картины Эгберта ван дер Пула — на нее падает больше всего света из полуоткрытой двери. Это свидетельствует о том, что автор хотел сфокусировать внимание зрителя именно на этом предмете.

Жанровые аспекты

Прежде всего, мясную тушу можно рассматривать как то, что она есть на самом деле. Ведь в те времена разделанные туши свиней и быков можно было увидеть в Нидерландах довольно часто. После забоя животное подвешивали вертикально на деревянной основе для того, чтобы мясо остыло и его было легче разрезать и приготовить. Вниз ставили емкость, куда стекала кровь, которую потом использовали для приготовления кровяной колбасы.

Ниже можно увидеть две картины середины XVII века на эту тему. Внизу слева — картина Исаака ван Остаде (Isaac van Ostade, 1621–1649) «Крестьяне около дома, забивающие свинью» (1641). Художник заостряет внимание зрителя на забое, изобразив темный топор на фоне более светлой стены дома. Но при этом сцена представлена как обычное событие в жизни семьи. Дети совершенно спокойно наблюдают за происходящим. Один из них (второй справа) держит на руках своего младшего братика (или сестричку), а другие дети (слева) вообще не обращают внимания на то, что происходит. Рядом с людьми — собака, по-видимому, подбирающая объедки.

Внизу справа представлен офорт 1645 года, выполненный братом Исаака, Адрианом ван Остаде (Adriaen van Ostade, 1610–1685). Здесь, как и в первом случае, забой свиньи изображен как явление повседневное, привычное для каждой семьи, и в том числе для детей. Это, несомненно, повлияло на композицию произведения — кажется, что свет, напоминающий отблески костра, исходит от самого животного.

Что же касается картины Эгберта ван дер Пула, то размещение свиньи у полуоткрытой двери могло быть связано с торговлей: части туши продавали через нее покупателям.

Исторические аспекты

Изображение освежеванной свиной туши встречается не только в произведениях XVII века. Оно также появляется в работах голландских художников XVI века. Подтверждением тому служит композиция Йоахима Бёккелара (Joachim Beuckelaer, 1530–1574) «Забитая свинья» (1563). В ней заметно влияние его учителя Питера Артсена (Pieter Aertsen, 1508–1575), писавшего рыночные сценки с мясными тушами. Но, в отличие от своего наставника, Бёккелар вынес изображение освежеванной туши на первый план, а человека переместил в сторону, в тень. Разделанная туша становится самостоятельной темой в живописи.

То же самое можно сказать об аналогичной работе Мартина ван Клеве (Martin van Cleve, 1520–1570) 1566 года. Туша животного вынесена вперед, в центр, а люди находятся на втором плане. Слева что-то готовит женщина, рядом с ней мужчина, пьющий из бутылки, а справа у открытой двери играют двое детей. Так же, как и у Бёккелара, у Ван Клеве мясная туша доминирует в плоскости картины, а все остальное лишь обрамляет ее.

Уже упоминавшийся выше Исаак ван Остаде, современник Эгберта ван дер Пула, создал множество картин с освежеванными свиными тушами. Две из них, представленные ниже, несомненно, были написаны под влиянием более ранних произведений XVI века. В обоих случаях центром композиции становится сама туша, окружающий ее интерьер аскетичен и темен. А свет, падающий из неопределенного источника на тушу животного, привлекает внимание зрителя именно к ней, и только к ней.

Символические интерпретации

Так почему же голландские художники посвящали целые полотна освежеванным тушам животных? Что они хотели этим сказать? Какой смысл они вкладывали в эти композиции? Все это рассматривается далее на примере произведений выдающегося голландского мастера Рембрандта ван Рейна (Rembrandt van Rijn, 1606–1669)

Рембрандт оказал огромное влияние на голландское искусство XVII века. Это касается портретной, пейзажной, религиозной и аллегорической живописи. Портреты этого великого мастера всегда проникают вглубь, они передают не только физическую оболочку модели, но и ее душу. Именно эта взаимосвязь физического и духовного получила отражение в двух его картинах с разделанными бычьими тушами, которые приведены ниже.

И в первой, и во второй работе зрителя поражает размер освежеванной и разрезанной туши, доминирующей в центре на переднем плане обеих композиций. Так же, как и в двух картинах Исаака ван Остаде, туша изображена на затемненном фоне, а освещение падает на нее из неопределенного источника. Более тонкий красочный слой в темных областях подчеркивает густоту и богатство красок в центре полотна. Люди присутствуют на обоих полотнах, но они оказываются в тени.

Рембрандт очень тщательно выписал подсыхающее мясо, вскрытую грудную клетку и округлые комья жира и запекшейся крови. С физической точки зрения это просто изображение убитого животного, предназначенного в пищу для людей. Но Рембрандт смог превратить этот образ в визуальную метафору духовной красоты. Эта мясная туша служит символом скоротечности земной жизни. Но при этом она также напоминает зрителю о духовности и святости. Ноги быка, подвешенного к деревянной перекладине, напоминают раскинутые руки, прибитые к кресту. А убиение теленка в XIII веке в изобразительном искусстве было символом распятия.

В картине 1655 года эти ощущения усиливает присутствие женщины. Она выглядывает из-за двери на втором плане, и кажется, что она испытывает волнение и смирение при виде этой сцены. Она как будто столкнулась со священнодействием, в котором правда и смысл жизни открыты, обнажены на показ всем. Фигура животного в этом случае становится одновременно знаком смерти и символом непрерывного цикла жизни.

Образы Эгберта Ван дер Пула

Понимание жанрового, исторического и символического значения освежеванной мясной туши в искусстве помогает лучше разобраться в том, что изображено в других частях картины.

Дети

Эгберт ван дер Пул изобразил двух детей. На первый взгляд кажется, что стоящий мальчик что-то пьет из какой-то фляги или бутылки. Однако открытие, которое было сделано в ходе реставрации, позволяет правильно истолковать позу ребенка. Для этого достаточно рассмотреть другие работы на аналогичную тему.

Например, на уже упоминавшейся выше картине Мартина ван Клеве в правой части композиции можно увидеть двух детей в дверном проеме. Стоящий малыш не отрывает взгляд от своего младшего братика, надувающего шарик. Но, если учесть контекст произведения, становится понятно, что ребенок надувает мочевой пузырь разделанного животного. Такие вещи в то время часто служили детям игрушкой.

Эта тема также повторяется в творчестве Исаака ван Остаде, в работах 1642 и 1645 года, которые приведены ниже. В обоих случаях на картине изображены дети, играющие с надутым мочевым пузырем свиньи. Сидящий мальчик в работе 1642 года очень похож на сидящего ребенка на картине Ван дер Пула. Это говорит о том, что художник, возможно, был знаком с этим более ранним произведением. Теперь становится понятно, что стоящий мальчик на картине Пула не пьет что-то, а надувает мочевой пузырь забитого животного.

С точки зрения жанра все вышеупомянутые художники просто показали одну из сцен повседневной жизни голландцев, в которой дети наверняка простодушно радовались новой игрушке.

Но каков более глубокий смысл присутствия детей? Зачем они написаны на картине? И какую коннотацию в этом случае приобретает пузырь?

Символическое значение пузыря заключено в пословице homo bulla («человек — пузырь»), которая часто употреблялась в XVI веке. Эразм Роттердамский (Erasmus Roterodamus) в своем сборнике «Пословицы» (Adagia, 1500) поясняет смысл этой поговорки так: «Нет ничего более хрупкого, мимолетного и пустого, чем человеческая жизнь. Пузырь — это округлая пустота, образующаяся в воде. Она поднимается и мгновенно исчезает».

Пузырь, как и воздушный шар, служит напоминанием о том, что наш мир может исчезнуть за одно мгновение. Этот образ очень хорошо передан в офорте Карела ван Сихема (Karel van Sichem) «Homo Bulla» (1617). На нем изображен надувающий пузыри ребенок, сидящий на черепе. На одном из пузырей даже имеется надпись «Homo». Значение этого офорта очень тесно связано с образом пузыря в картине ван дер Пула.

Похожая тема затронута и в картине Франса ван Мириса (Frans van Mieris) «Мальчик, пускающий пузыри» (1663). Пузыри сами по себе символизируют быстротечность жизни. Но автор повторяет этот мотив в композиции несколько раз. Картина датирована римскими цифрами, что напоминает зрителю о древней цивилизации, которая долгое время считалась непобедимой, но не устояла перед натиском варваров. Рама окна, из которого выглядывает мальчик, старая и потрескавшаяся. Стоящий на подоконнике подсолнух символизирует движение времени. Интересен и еще один факт: листья подсолнуха первоначально были написаны зеленым цветом с использованием смеси желтого и синего пигментов. Но постепенно непрочный желтый пигмент разрушился, и листья приобрели синюю окраску. Вот так сама картина стала примером недолговечности земного существования.

Намек на быстротечность жизни также содержится в офорте Рембрандта «Спящий боров» (1643). Животное, ничего не подозревающее о своей дальнейшей участи, мирно спит. Но на заднем плане мальчик уже радостно стиснул в руках свою игрушку — надутый пузырь. Похожий мотив можно найти и в уже упоминавшейся картине Мартина ван Клеве. Мальчик справа держит около шара, который надувает его брат, игрушечную стрелу — предзнаменование его будущей судьбы.

Фигуры

Напоминание о краткости бытия имеется в изображениях и других фигур на картине Эгберта ван дер Пула.

Женщина находится рядом с освежеванной свиной тушей. Она держит ложку и, кажется, что-то готовит в миске. Таким способом автор подчеркивает, что животное жизненно необходимо для пропитания семьи, а близость женщины говорит о важности ее роли в этом деле.

Ее образ контрастирует с изображенными справа двумя мужчинами, которые курят длинные глиняные трубки. Этот фрагмент включен в композицию не случайно, ведь трубки и дым связаны с голландской поговоркой des menschen leven gaat al een rook verbij, т. е. «жизнь человеческая уходит как дым». Курящаяся урна в офорте Homo Bulla имеет аналогичный смысл.

Длинные глиняные трубки можно увидеть и на картинах других художников. Например, в работе Дэвида Бэйли (David Bailly, 1584–1657) «Автопортрет с символами мирской суеты» (1651). Помимо трубки, напоминанием о скоротечности жизни служат череп, опрокинутый графин, потухшая свеча, сорванный цветок и песочные часы.

Заключение

Все оговоренные выше намеки скрыты внутри жанровой композиции, созданной Эгбертом ван дер Пулом. Но если найти им объяснение, они приобретают глубокий смысл и становятся крайне важными для всего произведения. Тот факт, что позднее изображение свиной туши было закрашено, скорее всего, объясняется непониманием тех значений, которые автор вложил в эту работу. Поэтому для реставратора было так важно вернуть картине ее первоначальный облик.

Материал подготовила Екатерина Онучина, AI

Источники: telegraph.co.uk, baumanconservation.com, artinvestment.ru