Персона недели: Елена Горина
ARTinvestment.RU   17 мая 2021

Современная художница, которая развивает достижения отечественного и европейского модернизма первой трети ХХ века, уделяя особое внимание колористической составляющей

Елена Ивановна Горина родилась в Москве в 1954 году в семье выдающегося советского искусствоведа, реставратора и директора Государственного научно-исследовательского института реставрации Ивана Петровича Горина. С малых лет мир искусства стал для Гориной органичной, естественной средой: «Самое большое теплое воспоминание — залезть вечером к папе на колени и смотреть, как раскрывать икону из-под записи. Видеть, как из-под черноты начинают сиять лазурь и киноварь, учиться снимать записи и восстанавливать утраченные фрагменты живописи», — вспоминает художница. После окончания Московского художественного академического лицея в 1973 году она поступила на графический факультет МГХИ им. В. И. Сурикова, который с отличием окончила в 1979 году.

В творчестве Гориной явно просвечивает стремление абстрагироваться от общественных перипетий, сбежать в мир «чистого искусства», заниматься решением исключительно формальных художественных задач. Этого, впрочем, и не отрицает сама художница: «Я запретила себе изображать зло или “чернуху”, как теперь говорят. Хотя зло писать чрезвычайно легко — оно само лезет на холсты. Написать свет, не впадая в “сладкие слюни”, гораздо сложнее». Отсюда вытекает и жанровое своеобразие ее работ, среди которых преобладают пейзажи, натюрморты, городские виды и жанровые сцены.

В автобиографии Горина в качестве источников вдохновения называет великих мастеров далекого прошлого (Рафаэль, Боттичелли, голландские художники XVII века), однако эстетика ее работ отсылает в первую очередь к первой трети ХХ века. В ее творчестве аккумулируются достижения европейского постимпрессионизма, и рядом с ними видны отсылки к отечественным живописным экспериментам 1910-х годов, в частности к неопримитивизму ларионовского толка и к наивному искусству в целом.

Ранний период творчества, пришедшийся на 1980-е годы, характеризуется интересом к городской жизни: Горина пишет много уличных сцен и изображений прохожих. В этих работах нет стремления выделить портретные или психологические характеристики персонажей — акцент делается на игре цветовых ритмов (Олимпийский огонь на Симферопольском шоссе. 1980). В ряде произведений проскальзывают черты лубочности, заключающиеся в отказе от перспективы, выстраивании пространственных отношений за счет расположения объектов друг над другом, упрощенной трактовке фигур (Болгария. Туристы. 1985). В ее линогравюрах этого же периода заметно влияние плакатной эстетики, обнаруживается стремление к декоративности, синтезу и единству элементов композиции, где объединяющим началом служит локальный цвет (Серия литографий «Весной 86 года». 1986).

В 1990-е годы палитра Гориной становится более яркой, превращается в пестрый калейдоскоп, а эмоциональный накал в интерпретации персонажей и их окружения возрастает. В изображении городских обывателей появляются черты гротеска и сатиры (Дамы на премьере. 1993), однако никакой атмосферы турбулентных «лихих девяностых» здесь не найти. «Художник, не затрагивая никаких насущных проблем и вопросов, может выразить сущность эпохи, всего-навсего найдя цветовую гамму», — пишет В. Калмыкова о ее работах этого периода.

В произведениях 2000-х годов Горина продолжает исследовать возможности воздействия цвета, а «борьба» между плоскостью и пространством по-прежнему остается для нее первостепенной. Взгляд зрителя то увлекается в пространственную глубину, (Комо. Мартовские тени. 2013), то упирается в плоскость, сталкиваясь с крупными цветовыми пятнами (Белое — синее. 2014). Горина много работает в технике темперы, активно добавляет золото, серебро, что, возможно, отсылает к иконам — источнику сильного впечатления от первой, детской встречи с искусством. В ряде полотен наблюдается балансирование на грани абстракции и фигуративности, появляются врубелевские оттенки (Июльский вечер. 2009), а сама интонация работ во многом напоминает произведения русских символистов круга «Голубой розы» или французских мастеров группы «Наби». С последними ее в особенности роднит стремление создать особую атмосферу интимности и приватности — отсюда статичные композиции, расплывчатые контуры фигур, деперсонификация человеческих образов, их органичное слияние с окружающим миром и в итоге пребывание как бы вне времени (Коньяк в Комо. 2013; Утро. 2009). Так Горина разрушает границы не только между своими персонажами и их миром, но и между самой картиной и зрителем, который получает возможность хотя бы на мгновение отключиться от действительности.

Мария Беликова