•  
  Иллюстрация создана ИИ-моделью DALL-E 3 по запросу ARTinvestment.RU

Известно, что в кинобизнесе трейлеры обеспечивают явку лишь в первый уик-энд. Дальше работает только «сарафанное радио»: понравилось первым зрителям — приведут за собой тысячи остальных. Разочаровались — зрительское недовольство развернет миллионы.

То же происходит с Венецианской биеннале. Пресс-показ в первые четыре дня определяет, полетят ли в Венецию неслучайные туристы и заглянут ли случайные. В 2024 году все стартовало на редкость уныло.

Наблюдения представителей ARTinvestment.RU, посетивших пресс-показ, можно свести к следующим пунктам:

Начнем с переноса на месяц назад, из-за чего биеннале открылась в апреле. Венецианские дождь, ветер и холод нравились только Бродскому, ворчливо стряхивающему пепел в воду за утренним кофе на Сан-Марко. Почему-то никто ранее не додумался перенести ярмарку в Дубае или Майами на душное лето. Администрация Венеции решила подать пример.

Сам формат биеннале, общегородского арт-пикника, просит другого — обсуждения в уличных кафе снаружи павильонов того, что увидели внутри. В этом году зрители ничего нового не увидели внутри, а снаружи не задерживались, прячась от холода и ветра.

Международного «братания» в этот раз не вышло. И не только по известным причинам. Разбивались по группам и держались вместе представители как политических блоков, так и отдельных стран — все фланировали сами по себе. Неужто с мировыми проблемами мы будем действовать так же?

Параллельные проекты собрали большее число посетителей, чем национальные павильоны. Фонд Prada, частные фонды, спонсируемые промышленными компаниями, явили искусство лучшего качества кисти и мысли, чем нанятый за городской бюджет куратор. Индустриальная революция 4.0 в своем совершенном проявлении.

До 1964 года Венецианская биеннале показывала лучшее из того, что было создано за последние два года. С 1966 — предвосхищала то, что будет актуальным в следующие сезоны. А сейчас за три дня пытается сказать о том, что происходит в эти три дня. Другими словами — ни связи с прошлым, ни четкой картины будущего.

Следующий окончательно оформившийся тренд — топ-галереи больше не лоббируют участие своих художников в Основном проекте, предпочитая проводить громкие параллельные выставки в снятых для этого палаццо. Так, в 2024 году внимание привлекли Gagosian с идеально подходящей под Венецианскую республику периода нравственного упадка Эвой Юшкевич, Hauser & Wirth с ушедшим в абстракцию Цзен Фанчьжи и Marian Goodman с верной своему стилю Джули Мерету.

Маурицио Каттелан, в свое время «уронивший» метеорит на Иоанна Павла II в своей инсталляции La Nona Ora (1999), был неожиданно приглашен оформить официальный павильон Ватикана. Кстати, сам папа Франциск за минувший год принял в папской резиденции более 200 художников. Больше него представителей творческих профессий в своих стенах приняла только Святая Инквизиция — примерно с XII века по XVIII.

Страны основательно «накрутили» перед участием — они поделились на тех, кому было приказано «в политику не лезть», и других, которые явно советовали подмешать больше тем, не сходящих с телевизионных и телефонных экранов. В итоге все смешалось в кучу: показалось, что ни те, ни другие просто не знали, как себя вести. Словом, как в самой политике.

Даже основной павильон, ведомый приглашенным из Сан-Пауло куратором Адриано Педросой, оказался лишен собственного лица: слоган биеннале 2024 года «Stranieri Ovunque (с итал. — Иностранцы повсюду)» в полной мере касался лишь посетителей, но не предложенных художниками решений.

Российский павильон решением Министерства культуры РФ в этом году был отдан Боливии. Добрые языки произнесли речь о международном сотрудничестве и культурных связях, злые — сказали слово «Брикс». Правы, как это нечасто бывает, оказались и те и другие.

Израильский павильон на фоне конфликта не открылся; причем инициативу этого решения приписали себе все стороны: как международное сообщество художников, обратившихся к оргкомитету Биеннале с протестом, так и сами израильские художники, заявившие, что это их собственный жест. Словом, одни заперли двери снаружи, другие заперлись изнутри. А ближневосточный конфликт тем временем продолжился.

Из локальных павильонов в Садах Джардини в первые дни открытия мы выделили Германию (взгляд турецких немцев-кураторов на немецких немцев-художников), Мальту (мастер-класс по самостоятельной презентации небольшой страны — без кивков в сторону других), Нидерланды (мягкая рефлексия над колониальным прошлым с искренним, а не натужным покаянием), Австралию (пронзительная, но не надоедающая история аборигенов), Уругвай (смелость художника разобрать студию в Монтевидео и перевезти ее в Венецию) и Чехию (история жирафа из пражского зоопарка).

В итоге австралийский проект художника Арчи Мура был признан лучшим на 60-й Венецианской биеннале. Перечислим семь слагаемых его успеха, по мнению ARTinvestment.RU:

1. Не ищите причину. Проект просто высококлассный — и все тут! Впрочем придирчивый зритель будет читать дальше.

2. Художник. Расписывать стены в течение двух месяцев вручную — дорогого стоит (впрочем для художников эпохи Возрождения это было делом привычным). В последний раз поражающий сознание «рукотворный» проект в Венеции мы видели у японца Чихару Шиота в 2015-м — хитросплетение красных нитей с ключами от «трех японских сердец», одного из духовных образов страны. Видимо, нам решили напомнить, что главный рабочий орган у художника — именно руки.

3. Куратор. Не следует забывать о фигуре, стоящей за автором — Элли Баттроуз, определенной австралийским минкультом блюсти и руководить. Элли — кинорежиссер по образованию и до вхождения в лоно современного искусства организовывала кинофестивали. Возможно, поэтому австралийский павильон идеально «кадрировался» — хоть панорамно, хоть вертикально. В итоге качественными фотографиями Интернет был заполнен еще до объявления решения жюри.

4. Аполитичность. Биеннале — не Евровидение, здесь не возводят на пьедестал за методичное следование повестке. В итоге жюри вручило первый приз максимально отдаленному от новостной ленты проекту — и в географическом смысле, и в политическом. Хотя, возможно, это намек на скорые действия в Тихоокеанском регионе?

5. Уживчивость. Легкие поклоны в сторону «и ваших, и наших», впрочем, были различимы. Художник — представитель этнического меньшинства; в центре экспозиции размещены документы, подтверждающие преступления властей в отношении аборигенов (при этом — никакого намека на то, кто в реальности дистанционно определяет политическую жизнь на австралийском континенте). Но эти вкрапления были настолько незаметны, что ничуть не раздражали аполитичного зрителя.

6. Сам павильон. Сегодня архитектурное пространство решает не меньше, чем его наполнение. Австралийский павильон, построенный в 2015 году, существенно выигрывает у других стран, особенно — у многокомнатных построек начала XX века, спроектированных еще под ковровую развеску. Кстати сказать, ни один из национальных павильонов, построенных до 1952 года, не выигрывал главный приз Венеции в последние 20 лет. Совпадение?

7. Скрытый месседж. Нарисовать генеалогическое древо в 2500 поколений длиной в 65 тысяч лет — энергозатратно, но художественно оправданно. Арчи Мур честно признал, что реальные имена в летописи его семьи заканчиваются на прапрадедушках — а дальше он подключил фантазию. А это очень напоминает символ сегодняшней эпохи «пост-правды», когда до какого-то момента мы документально точны, после — бесстыдно лживы; но в итоге — все счастливы верить предложенной сумме информации.

Таким выдалось открытие 60-й Венецианской биеннале. Впереди — полгода открытых павильонов для «простых смертных». Все как на Art Basel, с его делением на VIP-дни вернисажа и запуск основной толпы.  С «Базелем», к слову, биеннале и поделила арт-рынок на «созерцательный» и «покупательный» в далеком 1970 году.

А в 2024-м у Венеции свой месседж: «Промокли — и домой. Не задерживайте очередь: за вами пристроилась неопределенность».

Зина Фандéлина, AI