Мнение. Генералы невидимого фронта
ARTinvestment.RU   19 мая 2021

Несколько современных штрихов к портретам арт-дилеров, чья служба «и опасна и трудна, и на первый взгляд как будто не видна»

С тех пор как парижский маршан Поль Дюран-Рюэль виртуозным обманом затащил к импрессионистам на «Салон отверженных» императора Франции, фигура арт-дилера приобрела на рынке искусства первостепенное значение. Обращаясь к Сезанну, будущий великий дилер Амбруаз Воллар обещал тому пансион, выездные пленэры, организацию выставок и собственно продажи — по сути все, что сегодня гарантирует художнику крупная галерея. Позднее, в конце 1880-х, тот же Дюран-Рюэль, действуя одновременно и как коллекционер, и как арт-дилер, организовал первую выставку импрессионистов в США, показав свое собрание искусства. Стоит ли говорить, что в XX веке большинство галерей было основано именно дилерами, чьи фамилии становились сперва вывесками, а затем мощными брендами.

Дальше все изменилось. С 1960-х годов на арену вышли арт-ярмарки, с подачи музеев место прочно заняли кураторы, второе дыхание получили биеннале, экспансию на американский континент начали британские аукционные гранды. Арт-дилеры словно остались в тени, вернувшись во времена импрессионистов — когда слово «маршан» (с фр. — торговец) буквально означало дельца в поле маргинального художественного мира. Тем не менее ни Лео Кастелли (без которого Гуггенхаймы и Рокфеллеры не перенесли бы «центр тяжести» арт-рынка из Парижа в Нью-Йорк в 1940-х), ни его воспитанник Ларри Гагосян никогда не именовали себя галеристами. «Я — арт-дилер», — то и дело поправляли они журналистов во время редких интервью. Но информационная волна рассудила по-другому, сделав героями нового времени других фигурантов рынка искусства: в сообщениях СМИ о главных публичных продажах стал фигурировать аукционный дом, в материалах о частных сделках — имя коллекционера. О дилерах, которые стояли за теми и другими сделками, официальная история умалчивала.

Дошло до того, что главный рыночный отчет современности Art Basel & UBS Report в 2014–2015 годах вообще убрал слово dealers из своих материалов, заменив их на private sales (с англ. — частные продажи), в которых центральное место отвел галереям. Дилеры — основные поставщики коллекционеров на ярмарки — в ответ обиделись и придержали своих подопечных, чем снизили продажи Базеля и Ко. Ситуацию быстро исправила пришедшая на пост главного аналитика Art Basel Клер МакЭндрю: начиная с 2016 года первый и главный раздел Art Basel & UBS Report отныне именуется Dealer Sales, куда входит весь рынок частных сделок с искусством, с галереями и дилерами-одиночками. Одновременно (и незаметно для большинства) перестали выпускаться бумажные «желтые страницы» арт-дилеров — в последний раз подобное издание выходило в 2014 году и остановилось на внушительном количестве в 275 тысяч человек! К слову, годом ранее отчет Deloitte Art & Finance определил количество платежеспособных (читай: достойных внимания дилеров) коллекционеров в 50 тысяч человек.

Итого выходит: на одного коллекционера с собранием стоимостью свыше $10 млн приходится пять с половиной арт-дилеров. Да, доступ к «состоятельным телам» имеют порядка 2 % продавцов, а более половины дилеров из 275 тысяч меняются ежегодно — уходя с рынка разочарованными либо, полные надежд, ступая на него впервые. Однако не стоит забывать и о молодых покупателях искусства, которые коллекционерами стать лишь стремятся — таких, согласно более свежим оценкам Deloitte, уже более 1 млн человек. В то же время мы привычно отводим арт-дилерам в своих страшилках о рынке искусства роль «передаточного звена» — дескать, они усложняют процесс коммуникации между продавцом и покупателем, формируя невидимую цепочку из лишних посредников, которая приводит к увеличению цены или вообще отмене сделки из-за временных и коммуникационных затяжек. И все больше и больше арт-стартапов предлагают устранить эти «лишние» человеческие звенья, соединив коллекционеров напрямую и призывая на помощь то экономическую выгоду, то здравый смысл, то блокчейн.

Давайте на секунду представим, что бы вышло в результате такой огородной прополки. Итак, прежде всего арт-рынок лишится условных четверти миллиона человек, восхищенно и в красках о нем повествующих, — а взамен получит (такова уж человеческая природа) четверть миллиона ярых противников искусства. Новых коллекционеров это рынку не добавит. Во-вторых, не факт, что коллекционеры, оставшись один на один друг с другом, сумеют договориться — их эго в течение последних столетий приводили к общему знаменателю успешных сделок именно арт-дилеры (иначе почему так редки и недолговечны различные «союзы коллекционеров»?). В-третьих, дилеры, выполняющие между сделками роль арт-консультантов, перестанут делиться с коллекционерами внутренней рыночной информацией: кто заходит в мир искусства, кому скоро укажут на дверь, что будет популярным в следующей пятилетке, какой музей скоро устроит распродажу или «выйдет на охоту» и т. д.

Мы привыкли считать регуляторами арт-рынка крупных стратегов — аукционные дома, мега-галереи и топ-музеи, совершенно забыв о том, что санитарами леса зовут далеко не медведей и тигров. Мы пачками выпускаем мобильные приложения, призванные облегчить жизнь художников, коллекционеров, аукционов, ярмарок и галерей, но совершенно не думаем о механизмах, способных помочь арт-дилерам. А ведь именно на них держится рынок искусства — тем более сегодня, когда остальные продавцы испытывают дефицит навыков онлайн-коммуникации. Арт-дилеры в отличие от аукционных домов (истощенных графиками продаж) и галерей (отягощенных физическими пространствами) всегда пройдут между Сциллой и Харибдой любой пандемии. Возможно, именно на их бизнес-интересы нужно делать ставку в новом десятилетии?

Явление, которое показывает нам союз арт-рынка и дилеров, в природе называется комменсализмом — об этом нам много рассказали бы и рыбы-прилипалы, и раки-отшельники, и птички-чистильщики, если бы могли говорить. Только вместо акул, губок-актиний и крокодилов в нашем мире роль хищников, нуждающихся в защите, исполняют то коллекционеры, то аукционные дома, то ярмарки — а то и арт-рынок в целом.

Денис Белькевич, AI