Мнение. Ван Гог и Иена
ARTinvestment.RU   17 марта 2021

Новая рубрика AI открывает серию очерков, написанных функционерами рынка искусства на выбранные ими темы. Сегодня мы вспоминаем о громких продажах импрессионистов в конце 1980-х годов — и о том, к чему они в итоге привели

В сентябре 1985 года в нью-йоркском отеле «Плаза», подобно героям романа «Великий Гэтсби», собралась интересная и очень могущественная компания. Правда, в отличие от литературных персонажей Фицджеральда, искали они не душевного равновесия, а восстановления равновесия финансового: представители четырех крупнейших мировых экономик официально встретились, чтобы скорректировать курс доллара США по отношению к валютам других сверхдержав. Если говорить кратко, после череды кризисов начала 1980-х американские власти приняли жесткую финансовую политику борьбы с инфляцией — она укрепила доллар внутри страны и одновременно обесценила валюты других государств, с которыми США связывали торговые контракты. Решив, что доллар переоценен, государства выразили свое возмущение (тогда они еще имели право его выражать).

Компанию Великобритании, ФРГ и Франции на этой встрече составила Япония — на тот момент крупнейший по объемам продаж мировой промышленный экспортер. Последний факт и сыграл с японской экономикой злую шутку: подписанный договор, известный как «Соглашение “Плаза”», снизил курс американской валюты по отношению к японской иене более чем вдвое, а поскольку экспортные контакты были заключены в долларах США, это вызвало в Стране восходящего солнца сумасшедший рост национального дохода и череду всевозможных спекуляций.

Подозревая, что не сегодня-завтра соотношение сил изменится, японцы стали вкладывать иены во все, что только можно: в первую очередь это коснулось объектов недвижимости, рыночная стоимость которой взлетела, создав экономический пузырь.

Скупив доступные объекты внутри страны, состоятельные японцы обратились к рынку США — присматриваясь, что можно приобрести за ослабевший доллар. Долго искать не пришлось: японские коллекционеры набросились на американские аукционы, массово приобретая искусство. Покупали они, особо не заботясь о превышении эстимейта: в переводе на иены шедевры обходились им вдвое дешевле в сравнении с «вчерашними» ценами. Немаловажную роль сыграл и психологический маркетинг: публично показывая уровень благосостояния, японцы тем самым намекали американскому рынку, что их автомобили и электроника весьма и весьма конкурентоспособны (раз произведены нацией с деньгами) — и это работало!

В результате арт-рынок получил небывалые аукционные рекорды. Началось с «Пятнадцати подсолнечников» Винсента Ван Гога в 1987-м ($39,7 млн, покупатель — страховой магнат Ясуо Гото), закончилось «Портретом доктора Гаше» того же автора в 1990-м ($82,5 млн, покупатель — производитель бумаги Риоей Сайто). В переводе на сегодняшние цены это «всего лишь» $89 млн и $161 млн — однако для конца 1980-х прецедент был ошеломляющим: с 1985 года рекордная для всего рынка цена — $10,5 млн — принадлежала живописи Андреа Мантеньи. Действия японских коллекционеров подхватили и другие неамериканцы: так, греческий судовладелец Ставрос Ниархос (полный тезка своего внука, нынешнего мужа Дарьи Жуковой) приобрел автопортрет молодого Пикассо за $48 млн (1989). Воспользовавшись тем, что на торги стали массово выводить дорогостоящие работы, свои собрания пополнили и топ-институции США: Метрополитен-музей за $58 млн (в счет частичной оплаты которых передал аукционному дому малоценные работы из собственной коллекции) купил «Портрет почтальона Жозефа Рулена», а Музей Гетти воспользовался заминкой покупателя с выплатой $54 млн Sotheby’s за «Ирисы» и перехватил работу (как полагают историки — с хорошей скидкой). Читатель догадался, что в обоих последних случаях автором шедевров был Винсент Ван Гог.

Что случилось дальше — хорошо известно. Коллекционеры с долларовыми накоплениями взбунтовались против ценового произвола, пригрозив не прийти на торги следующего сезона. Сам же рынок в лице регуляторов взялся за пересмотр цен на искусство — тем более что в 1989 году появились ArtPrice и Artnet, обнажив историю ценообразования для широких масс (правда, за отсутствием Интернета, сводки рассылались факсом). Япония же, где к этому времени объем частного капитала превысил национальный доход в семь раз, столкнулась с лопнувшим пузырем рынка недвижимости — магнаты прервали осаду международного арт-рынка, занявшись спасением внутренних активов. Сам же рынок искусства, показав в 1990 году рекордный на тот период объем продаж в $27,2 млрд, опустился до $9,7 млрд в 1991-м — и начал процесс долгого и неспешного восстановления. Лишь в 2004 году суммарный оборот всего проданного искусства ($30,3 млрд) превысил показатели 1990-го, и то — с помощью «современного концептуального».

Так один голландский художник и японская иена остановили в росте арт-рынок без малого на 15 лет. С оглядкой на недавние громкие аукционные события — вам это ничего не напоминает? Есть некая валюта, резко поднявшаяся в цене, есть группа коллекционеров, стремящаяся ее быстро потратить… Но там был Ван Гог и поддержка мировых музеев — а сегодня МоМА и Тейт еще не решили, что готовить для Бипла: стену, сервер или блокчейн. Им бы двери открыть для начала.

Денис Белькевич, AI