Кино о дружбе аукциониста с художником, которая не привела ни к чему хорошему

«Лучшее предложение» (Оригинальное название: The Best Offer)

Режиссер: Джузеппе Торнаторе

год выхода: 2013

131 мин.

кинокомпания: Warner Bros. Entertainment, США

•  
  Источник: theguardian.com

Отличительной особенностью этого фильма при упоминании в разговорах является… абсолютная незапоминаемость названия. «Кино, где у главного героя был зал из картин», «Они еще с другом покупали подлинные работы под видом подделок», «Там еще был механический человек» — таков примерный описательный набор собеседника при попытке назвать «Лучшее предложение» по имени. Как часто бывает, ни одно из описаний не отражает суть происходящего в картине. Но чаще всего собеседники ошибаются в определении главных героев: это не возрастной аукционист и молодая наследница, и не ее старинный особняк и мечтающий продать его содержимое аукционный дом. Главный конфликт происходит между двумя друзьями — представителем стороны спроса (коллекционер) и предложения (художник). Впрочем это зритель поймет лишь в самом конце.

Сюжет, придуманный режиссером Джузеппе Торнаторе (а «режиссерские» сценарии обычно гремучая смесь, приводящая либо к полному провалу, либо к триумфу) за 20 лет до создания фильма, раскроем лишь частично, чтобы обеспечить саспенс от одного из лучших бриколажей (неожиданных поворотов) в истории кино. Двое людей тянутся друг к другу: их объединяют обсессивно-компульсивные расстройства и фобии, а также тяга к раскрытию тайн. К середине ленты фобий становится меньше, а тайн — все больше. При этом всего несколькими штрихами, изысканно показана внутренняя кухня аукционных домов: величественная, дорогая, красивая и немного нечистоплотная. В том, что аукционы работают именно так, ни у кого из зрителей сомнений не остается, при этом желания продавать или покупать искусство на публичных торгах по мере просмотра становится все больше. К играм внутри арт-игорного бизнеса хочется прикоснуться всем, без исключения.

Консультанты, привлеченные к работе над элементами сценария, связанными с миром искусства, сработали гротескно, но качественно. Аукционный дом, успех которого держится на фигуре одного-единственного человека, сегодня явление небывалое, особенно если наблюдать бесконечную чехарду исполнительных директоров Sotheby’s и Christie’s. Прозрачный намек на Симона де Пюри, зенит карьеры которого был связан с аукционным домом Phillips? Вполне вероятно. Но думается, слепое доверие клиентов аукциона — от плачущих вдов до музеев Ватикана — к его главе, скорее, должно означать другое. Вирджил Олдман, в исполнении оскароносного Джеффри Раша, и есть аукционный дом. Просто у него есть комплексы, фобии и желания.

К слову, при изображении аукционного дома сценаристы в кои-то веки отошли от эффектной, но далекой от реалий фразы «Раз, два, три — продано!» и показали действительно объективное течение напряженных торгов. А вот с самим названием фильма вышла небольшая промашка (видимо, это было железным требованием Торнаторе): термин «лучшее предложение» исторически родом не из живых торгов, а из заочных аукционов, причем не связанных с предметами искусства. Но это наши придирки, к ценности фильма отношения не имеющие. «Искусствоведческая» часть «Лучшего предложения» из двухчасового фильма, от силы занимает минут пятнадцать, но зритель собирает разбросанные цитаты и панорамы вплоть до финальных титров. Вот лишь некоторые из них:

— Буфет ореховый, XVI век, Франция. Декорирован картушем в виде герба с грифоном… К великому прискорбию, лишь в 19 веке.

О том, что следует всегда читать описание работы до конца.

— Это может представлять какую-то ценность?

— Если Вы пожелаете предложить мне ее в дар — я с благодарностью приму.

О том, что от функционера арт-рынка всегда следует добиваться четкого ответа.

 

— На первый взгляд это полусгнившая деревяшка. Но полагаю, много веков назад она могла быть прекрасной миниатюрой.

О достоверности атрибуции в современных реалиях.

— Директор Музея Ватикана будет признателен вам за звонок.

— Для подтверждения авторства Челлини, я полагаю?

О коллаборации высокого искусства и арт-рынка.

— Перед смертью отец говорил мне, что если однажды я решусь продать коллекцию, то это можно доверить только мистеру Олдману. По мнению отца он — лучший.

О том, что в завещание вполне может входить имя распорядителя наследия.

— Помнишь Мило Хенсена (в оригинальном сценарии: Milo Hensen, вымышленное имя. — AI.)? А ведь никто, кроме тебя, не догадался, что он взлетит в цене. Портрет его матери мы заполучили почти даром… Увели из-под носа у той кучки дураков!

О том, как не быть дураком.

— Мои картины – свидетельство большого таланта художника.

— Любовь к искусству и умение держать в руках кисть еще не делают человека художником. Нужен внутренний свет!

О многих современных художниках.

— Это подделка.

— Но как такое возможно? Работа бесподобна!

— Я не сказал, что она уродлива. Лишь то, что это — подделка.

О том, что многие подделки сделаны с любовью.

— У мисс Иббетсон есть другие родственники? Сестры, братья?

— Никого.

— Она замужем?

— Нет.

— Была когда-нибудь?

— Где уж там!

— Дядюшки, тетушки, кузены, кузины?

— Насколько я знаю, мисс Иббетсон одна на всем белом свете.

— А кто-нибудь другой проводил оценку ее имущества?

— Вы первый.

— У нее нет намерений и дом выставить на продажу?

О правильно проведенном интервью перед встречей с наследником.

— У меня самая большая в мире коллекция ее подделок! Я засужу Вас!

О том, что любая коллекция заслуживает уважения в глазах ее владельца.

— Здесь сломанных аукционистов чинят?

— А что с Вами случилось?

— Переизбыток древоточцев и паутины при нехватке шедевров…

О кризисе предложения на первичном рынке.

— В любой подделке всегда скрыто что-то подлинное.

Мантра для самоуспокоения после проведенной экспертизы.

Что еще интересно: обычно в фильмах с «участием» рынка искусства фигурируют имена художников. Здесь они тоже имеются, однако поделены на две группы: первую составляют реальные авторы первой величины, о которых упоминается вскользь и исключительно благосклонно, вторая группа состоит из художников вымышленных, с которыми связаны порочащие их истории. Исключением в «Лучшем предложении» являются двое авторов, притом русского происхождения. Так, один из выставленных на продажу лотов озаглавлен «Неизвестная работа ученика Бориса Григорьева», что звучит поразительно: не будут на голливудском (читай: гагосянском) уровне продвигать художника без серьезного лобби. Да, у художника-футуриста Бориса Григорьева в год премьеры фильма состоялась выставки в Сантьяго (Чили) и венской «Альбертине», но… Загадка! Равно как и недоступным пониманию остается упоминание художника Янского (настоящее имя — Владимир Кадулин) в качестве ученика Григорьева. Возможно, Джузеппе Торнаторе собирает русское искусство? Или же Григорьев и Янский были любимыми художниками Гирша, Аарона, Шмуля и Ицхака Волконасеров, известных нам как братья Уорнеры (Warner Bros.)?

Загадка, равнозначная той, что решают герои «Лучшего предложения» на протяжении всего фильма. В итоге они со своей справились. А у нас получится?

Денис Белькевич, AI