Сегодня, 19 января, в 18.00 в галерее «Кино» состоится открытие выставки «Ранняя графика Дмитрия Краснопевцева» из частного собрания.

Предлагаемый проект будет состоять из двух равноценных частей. Первая часть — ранние графические работы Дмитрия Краснопевцева, ныне находящиеся в большом собрании современного искусства Наталии Опалевой. Вторая часть — презентация альбома, воспроизводящего рисунки Дмитрия Краснопевцева 1942–1945 годов.

Интересна история создания этой графической серии, дополняющей наше представление о творчестве выдающегося художника-шестидесятника.

Недавно, разбирая старые письма и бумаги,
я нашел маленький рисунок, сделанный там,
в Сибири...

(Из дневников Д. Краснопевцева)

• 

Эти слова принадлежат Дмитрию Краснопевцеву — одному из ярчайших и самобытнейших художников русского нонконформизма. Но с полным правом они могли бы принадлежать и закадычному другу мастера — Юрию Васильеву. Ведь именно он сохранил ранние рисунки Д. Краснопевцева 1943–1946 годов, когда, оставив на время художественное училище, двое его студентов стали курсантами Иркутского авиационного военного училища.

Общность художественных интересов и пристрастий (оба — ученики обожаемого ими А. Чиркова), общность судьбы и тяжкого солдатского быта — именно это связало их на всю последующую жизнь.

Юрий Васильев, возможно, одним из первых разглядел своеобразие мировосприятия своего друга, зоркость его взгляда, подмечавшего красоту и гармонию в самых, казалось бы, обыденных вещах, талант композиционных построений, вдумчивое, философическое отношение к жизненным реалиям — все то, что впоследствии столь ярко воплотится в работах зрелого мастера, станет стержнем его искусства.

• 

Ю. Васильев сохранил в своих архивах маленькую коллекцию рисунков Д. Краснопевцева (всего 34 крошечных рисунка), относясь к ним как к драгоценностям, а не только как к документальным материалам или дружеским сувенирам. Позднее, после смерти Мона (так его называли в то время близкие люди), эта коллекция хранилась у вдовы художника Л. Васильевой, а сейчас находится в собрании Наталии Опалевой, органично дополняя в нем живописные работы и офорты Краснопевцева.

Буквальные совпадения между изображенными реалиями и отдельными строчками в дневниках Д. Краснопевцева не случайны. И его записи, и его изобразительные произведения — это привычные для художника средства отображения размышлений о жизни; в них — квинтэссенция чувства и разума, точность выражения, присущая только Краснопевцеву интонация. Текст и изображения дополняют друг друга и вместе дают почти осязаемую картину тех лет.

• 

Рисунки выполнены или простым карандашом, или тушью, на клочках бумаги, вырезанных из случайных изданий старых книг, каталогов, чаще журналов. Может быть, именно тогда вынужденная экономия заставила художника почувствовать прелесть небольшого формата, диктующего строгость и лаконизм. Не отсюда ли и небольшой формат офортов мастера?

Не служат ли два рисунка с изображением умерших деревьев и зимнего пейзажа со строениями подготовительным материалом для будущих офортов? Возможно, именно поэтому оба рисунка взяты в рамку. Может быть и другое объяснение. Эти два рисунка попали к Ю. Васильеву позднее, когда Краснопевцев всерьез занялся офортом.

Очень интересны двухсторонние рисунки. В трех из них обе стороны самодостаточны и не связаны друг с другом: пейзажи с домиками и фигурками, котельная, сценка с двумя фигурами за сараем... В четвертом же на обратной стороне рукою автора (его точный, понятный почерк не спутаешь с другим) — несколько фраз о специфике техники акварели. Важное и ценное рассуждение. Можно предположить, что этот и другие рисунки были посланы в письме Юрию Васильеву. Такие же «иллюстрированные мысли» можно прочитать-просмотреть и в рисунке с лежащими на снегу дровами, «старыми чурками, изумительными по красоте».

• 

Несколько рисунков стоят особняком, глаз моментально соотносит их со стилистикой постимпрессионизма, настойчиво отсылая нас к работам Ван Гога, Дерена, Матисса. Молодые художники там, в глубокой Сибири, кутаясь в волглые солдатские шинели, согреваясь около дровяных печек, бредили французским искусством, зачитываясь письмами Ван Гога, обменивая нужные книги на хлеб и табак, тайно от начальства передавая их друг другу. Спорили и мечтали. Иногда подражали, и в этом Дмитрий Краснопевцев позднее, в своих дневниках, честно признается, отметив, как много эта художественная информация для них тогда значила. Но уже и в этих рисунках проявилась виртуозность настоящего рисовальщика, овладевшего «другой» стилистикой и свободно, раскованно ею пользующегося.

Остальные рисунки — летопись каждодневного бытования — увиденные сценки из реальной жизни, городские и сельские пейзажи, заброшенные кладбища на берегу Ангары. На кладбищенские работы Дмитрий Краснопевцев был откомандирован в помощь больничным санитарам. Изображенные им в сценах кладбища черные человечки-тени (а мы их увидим потом и во многих офортах) — блистательная находка художника. Очевидно, что эта жизнь, так не похожая на жизнь художника, тогда представлялась Дмитрию Краснопевцеву как нечто нереальное, потустороннее, а люди в ней виделись лишь силуэтами, бестелесными оболочками, фантомами. Он часто полностью закрашивал всю фигуру черным цветом, противопоставляя ее миру природы, где, как раз наоборот, были важны детали.

• 

Природа — мертва, заснежена, деревья — без листьев, многие постройки — без крыш, само существование — без будущего. Реальные человеческие лица мы видим в этой графической подборке лишь дважды: в портрете человека в ушанке на фоне дома и в мужском портрете (автопортрете? портрете Ю. Васильева?) в лазарете. Отлежаться в лазарете тогда казалось художникам настоящим счастьем, ведь появлялась возможность читать, думать, рисовать, предаваться юношеским мечтам, в том числе и о любви. Единственный лирический рисунок на тему свидания в садике у клуба очень выразителен, хотя обе фигуры — это опять залитые черным цветом человеческие силуэты.

Как просты, но выразительны все рисунки, как много в них личного, но и общечеловеческого. Художник никак не обозначил их, не дал им названия, и организаторы выставки решили не нарушать их полувековую анонимность, не придумывать подписи, а лишь иногда сопровождать их выдержками из дневников этого замечательного мастера, аналитика и философа, познавшего сущность жизни и творчества и посвятившего им свое пребывание на Земле.

В своей автобиографии Дмитрий Краснопевцев написал: «Я вижу место своим работам не на выставках и в музеях, а в жилищах людей, которым они по душе...» Эти строки можно прочесть и как пожелание, напутствие художника, его волеизъявление. И слава Богу, так и произошло с большинством произведений, разбросанных по многочисленным частным российским и зарубежным коллекциям. Вместе с тем многие отечественные и мировые музеи гордятся живописными и графическими работами Краснопевцева.

Выставка открыта для публики с 20 по 29 января; с 12.00 до 19.00 ежедневно, кроме субботы и воскресенья. Адрес галереи: Большой Ржевский пер., 8 (вход с ул. Малая Молчановка).

Источник: gallerykino.ru