Чарльз Саатчи, гуру по раскрутке новых художников, вдруг устроил аукцион без эстимейтов и резервных цен. Деньги собрали приличные, но результатами вдруг многие остались недовольны

Аукцион произведений из коллекции галереи Чарльза Саатчи прошел, а послевкусие осталось. И для некоторых художников и дилеров — не самое приятное. Вопреки громким заявлениям официальных релизов Christie’s о 23 персональных рекордах и выдающихся результатах, многие работы молодых художников ушли ниже их рыночной стоимости. Об этом пишет Financial Times.

Чарльз Саатчи, слывущий сильным тактиком по части раскрутки новых художников, вдруг устроил аукцион без эстимейтов и резервных цен. Многие дилеры были шокированы. Когда речь идет о молодых авторах, калибровка рыночных цен на их работы требует повышенной осторожности: если завысишь, то отпугнешь коллекционеров; а если слишком скинешь цену — художника не примут всерьез. Для многих молодых авторов аукцион Саатчи был первым опытом выступления на вторичном рынке, поэтому не удивительны персональные аукционные рекорды. Но соответствовали ли они стоимости тех же работ на первичном рынке?

Нет, не соответствовали, — рассказал FT дилер Саймон Ли (Simon Lee), представляющий интересы художника Тоби Зиглера (Toby Ziegler). Созданные его подопечным парные скульптуры собак из картона, напоминающие фарфоровых собачек с каминной полки, были проданы на аукционе Саатчи за 15 тысяч фунтов. Однако в 2008 году Чарльз Саатчи покупал этих собак в галерее Саймона Ли вдвое дороже. Такую ситуацию один арт-консультант назвал «поцелуем смерти» в карьере художника. «Он [аукцион] словно специально был создан для того, чтобы заставить дилеров делать ставки в поддержку своих собственных художников», — жаловался Ли.

Несколько других работ также ушли значительно ниже своей галерейной цены. Инсталляция немецкого скульптора Дирка Шкребера (Dirk Skreber) из двух сплющенных автомобилей была продана за 16 250 фунтов, однако стоимость изготовления этой работы составляет 40 тысяч евро за каждую машину, — сообщил дилер и коллекционер, знающий производителя этой работы.

Организаторы торгов надеялись, что магии имени Саатчи и ярлыка благотворительного аукциона (вырученные средства пошли на нужды галереи — на бесплатный доступ для посетителей и др.) будет достаточно для успеха. Вспомним благотворительный аукцион Леонардо Ди Каприо, 33-миллионная выручка которого была направлена на защиту дикой природы. Однако нужды галереи — не дикие животные, а Чарльз Саатчи — все-таки не Леонардо Ди Каприо. К тому же на аукционе Ди Каприо выставляли в основном картины известных художников, а на торгах Саатчи — скульптуры и инсталляции известных и не очень авторов. Еще и с датой торгов прогадали — открыли их в самый разгар Frieze, всего за два часа до начала аукциона Sotheby’s. Поэтому итоговая выручка в 3 миллиона фунтов выглядит вполне закономерной.

Бывший владелец, скорее всего, вздохнул с облегчением, распродав вместе с хорошими работами ряд «сложных» вещей. Что же до дилеров, то, как пишет FT, они уверяют, что Саатчи уже давно не законодатель мод и разовый аукционный провал отдельных работ на его аукционе не повлияет на их отношение к хорошим молодым художникам.

Материал подготовила Мария Онучина, AI

Источники: ft.com, artinvestment.ru

Комментарий редактора: В пересказе ARTinvestment.RU сохранена оригинальная интонация Financial Times, которую, честно говоря, я не разделяю.

50 «сложных» скульптур из папье-маше, пенопласта, картона и еще бог знает из чего Саатчи продал без эстимейтов и без резервных цен. За очень неплохие для такого материала 5 миллионов долларов. И какая реакция? Караул! Позор! Дешево! Основной ужас ситуации как бы в том, что «…многие работы молодых художников ушли ниже их рыночной стоимости».

Пардоньте! Какой такой «рыночной стоимости»? Какой «ниже — выше»? Если для художника накоплена аукционная статистика, то любой разовый результат (хороший или плохой — не важно) воспринимается рынком спокойно, как эпизод общей картины, и на уровень цен драматически повлиять не может. Если же аукционных продаж нет, а под «рыночным уровнем» понимаются первичные цены от галерей, которые тактично повышаются для клиентов на 20 процентов ежегодно, то другой разговор. Для этой публики результат публичных торгов в любой момент может стать неприятным откровением. Похоже, с кем-то так и произошло. И началось… Продали дешевле, чем раньше, — и сразу «поцелуй смерти». Поэты просто!

По опыту первых Аукционов AI, которые тоже были без эстимейтов, без резервов и практически без стартовых цен (100 рублей на все лоты), могу сказать, что это был очень ценный опыт. Во-первых, 100 процентов было продано. Во-вторых, рынок не позволил стоящим предметам уйти за бесценок. В-третьих, стали понятны реальные ценовые «уровни сопротивления». Например, если открытая борьба хорошо информированных покупателей заканчивается у отметки условно в 800 долларов, то понятно, что истинный рыночный уровень где-то здесь. А не 1 500 долларов, которые просят галереи. Собственно, в этом и состоит очистительная прелесть публичного аукциона. Что, понятно, вызывает недовольство отдельных дилеров и людей, считающих, что они занимаются «строительством карьеры художника». Кто-то может через это переступить, а кто-то начинает бухтеть. Вон, тот же Овчаренко на аукционе VLADEY отдавал лоты признанных авторов иногда «ниже рынка» — и ничего. Наоборот, продал больше в штуках и повысил интерес к аукциону, автору и рынку в целом.

Ну и наконец, о финале статьи FT: «Что же до дилеров, то они уверяют, что Саатчи уже давно не законодатель мод и разовый аукционный провал отдельных работ на его аукционе не повлияет на их отношение к хорошим молодым художникам».

Не могут отделаться от ощущения, что весь пафос статьи сконцентрировался именно в этой фразе. А вся остальная конструкция собрана, чтобы подкрепить этот эффектный вывод. Это ж такой шанс пнуть старого, 70-летнего льва, одного рыка которого еще недавно хватало, чтобы построить в струну весь животный мир лондонского контемпорари. Вот так порой расставание с неликвидами провоцирует злобное расставание с иллюзиями.

Редакция ARTinvestment.RU