После наложения ареста на коллекцию музей закрылся для посещений публики. Сейчас выяснилось, что часть произведений сняли со стен, упаковали и перенесли в хранилище. Когда через 15 дней пришли приставы и вошли в хранилище, то некоторых картин уже и след простыл

Примерно такие обстоятельствах исчезновения ранее арестованных картин приводит РБК.

Но достоверно известно пока мало.  Я не знаю «плана побега». Не знаю, удастся ли довести его до конца. Неизвестно, в России эти картины или уже нет. Не могу быть даже уверенным, что все это было сделано по указанию именно Ананьева, а не кого-то другого, включая оппонентов из нынешнего руководства «Промсвязьбанка». Но, если все обстоит так, как выглядит, и коллекционер действительно сумел тайно вывезти любимые работы в безопасное место, то сработано было лихо. Слов нет. Ни утечек от персонала, ни накладок. Слаженно и четко.  

И чисто по-человечески, мне приятнее верить, что картины вернутся к тому, кто их собирал. Понятно, что хозяйственный спор, который привел к аресту отличного частного музея – запутанный и неоднозначный. Разорился банк или был разорен, люди все равно лишились денег, и одному богу известно, какие за этим последовали личные трагедии. Ничего не поделать. Раз ищете деньги – находите и возвращайте. Раз разыскиваете имущество – разыскивайте. Но картины - особый случай. Коллекция – это ведь не просто имущество, не просто набор ликвидных активов, имеющий рыночную цену. Это тема очень личная. Не просто деньги и не стены. И я бы вполне понял, когда для человека, влюбленного в искусство, арест и угроза распродажи и раздачи по музеям его картин становится делом личным. Это отчасти сродни тому, чтобы арестовать породистую собаку или вывести с конюшни любимую лошадь. Тоже ведь формально имущество? Вот только куда это годится? Разве не надо по-другому как-то договариваться?

Официальных данных даже о списке вывезенных в неизвестном направлении картин пока нет. По информации агентств можно предположить, что приставы не досчитались лишь семи больших полотен. Почти все они были куплены на английских и русских аукционах 6-10 лет назад. В те годы лучшие вещи Алексей Ананьев покупал за любые деньги, порой с сильной переплатой. Например, в 2014 году более, чем полутораметровый холст «Над снегами» Георгия Нисского он приобрел на Sotheby’s за $2 952 000 — баснословные деньги для этого автора. Сейчас такой стоил бы в районе $400 000. Другой его отборный Нисский «В пути» в том же году был приобретен на «Сотбисе» за $947 000 (сейчас его можно оценить скорее в $350 000). Картина Виктора Попков «Три художника» в 2016 году была куплена в Лондоне за $275 000 (сейчас может $150 000 или меньше).  Портрет Ворошилова кисти сталинского академика Исаака Бродского покупался в 2008 году в Москве за $185 000 (сейчас может $100 000). Портрет Рузвельта и шаха Ирана, написанный Александром Герасимовым, десять лет назад был куплен на лондонском аукционе за $74 500 (сейчас начать можно с такой же цены, но сложно представить покупателя). Картина Василия Сварога «К.Е. Ворошилов и А.М. Горький в тире ЦДКА» покупалась в 2008 году на Совкоме за $74 000 по тому курсу. Нынешняя её цена вряд ли превысит $10 000. Наконец, сангина Дейнеки, девушка с лентой – флагманская работа музея – приобреталась тоже в далеком 2008 году на московском аукционе за космические $925 000 (сейчас пусть ну $200 000). Впрочем, это лишь мнение и догадки.   

А вот, что точно, так это то, что история с арестом коллекции скверная со всех сторон, как ни крути. Разрушен отличный музей, нанесен удар по отрасли, по инвестиционному климату, по всем, кто собирался работать с искусством открыто и публично. Это очень плохой сигнал для меценатов и устроителей частных институций. Подорвано доверие. И продемонстрировано, что даже до ареста личного собрания может запросто дойти. Жаль, что многие этого не понимают. Впрочем, история не закончилась, развитие интригующее. Еще посмотрим, кто кого.

Владимир Богданов, AI

Источник: rbc.ru