Художник отвечает на вопросы куратора Крокин Галереи Александра Петровичева о названии и сути экспозиции

Крокин Галерея, 15 декабря 2011 — 15 января 2012
Москва, ул. Большая Полянка, 15

В Крокин Галерее проходит выставка Сергея Шутова «Flower & Power». О названии и сути экспозиции с художником беседует куратор Крокин Галереи Александр Петровичев.

А. Петровичев: При беглом взгляде на именование вашей новой выставки возникает прямая ассоциация с социо-культурным планом нашего современного рыночного бытия. Казалось бы, обычный маркетинговый ход, способный, опять-таки на первый взгляд, легко лечь в лузу подготовленного сознания потребителя. Однако Ваше искусство в своем послании всегда неоднозначно, многопланово и многоходово. «Flower & Power» в данном случае сообразует некий слоган, знак, прочесть который в той или иной степени возможно, погрузившись в определенный исторический контекст. Что это за контекст и что заключает название вашей выставки?

С. Шутов: «Flower-Power» — это революционный клич, связанный с движением пацифистов 60-х годов прошлого века, которые предлагали отдать власть в их руки, то есть в руки «детей цветов», хиппи, пацифистов и прочих не совсем политических течений. Это было массовое явление на Западе. И конечно же, это была утопия. Одни в это верили всерьез, другие просто играли как дети. На этой выставке мне хотелось представить некий синтез образа государства — с его иерархией, механизмами насилия — и образа цветка как сорняка мозга. Как мы знаем, цветы растут на земле, «не ведая стыда». Этот их биологизм, по сути, является основой их идей и морали. Эти же принципы лежали в основаниях и мотивациях вышеупомянутых движений, устремленных к первичным основам социума, к социальной редукции.

Я считаю, что государство как таковое себя изжило. Подобно цветам, оно когда-то появилось, когда-то расцвело и когда-то исчезнет. По крайней мере, отомрут какие-то его формы, а на их месте произрастет нечто иное, иные побеги. Именно это я имел в виду, когда я изображал флаги на земле, на земле как на метафорической демонстрации, сходе, скоплении огромных масс людей, ведомых одной целью. Земля — очень мощный материал и символ, обращенный человеком всегда к чему-нибудь специфическому. С другой стороны, земля здесь — место, где мы укоренены, питательная среда. И эта питательная среда, эта органика тоже имеет вполне конкретное и выразительное и символическое значение. Здесь нет ничего случайного, по крайней мере насколько это возможно в искусстве.

Я не упрощаю себе задачу, хотя большую часть земли для своих работ беру со своего же балкона из цветочных горшков. Это промытая безжизненная земля, все свои соки отдавшая цветам. Но в тоже время мне приходится добавлять рифового песка, привезенного из-за границы, с индийских пляжей, например. И для меня это важно. Для меня конкретно. В этом есть смысл, мой личностный смысл, не всегда вербализуемый.

• 
• 

А. П.: Вы обыгрываете гегелианско-марксистскую мистерию единства и борьбы хаоса и порядка, или, говоря современным языком, «управляемого хаоса», спутника всех революций, со снятием темы «государства» с повестки дня. Это, согласитесь, чрезвычайно опасная мистерия, не единожды реализуемая на практике. И тогда уже не до цветов, разве что красных гвоздик в известных нам петлицах или близкой нам пока, к счастью, лишь территориально «революции роз». Эта витальность специфическая, как витальность стихии разрушения. И если говорить о «цветах», об их семантике, то это, часом, не по Борхесу?

С. Ш.: Нет, не по Борхесу, это не «цветы зла» (так! — AI.). Не стоит воспринимать мои слова о государстве буквально. У меня на самом деле прежде всего художественный проект. Это мои художественные интуиции, не более, и, как часто бывает в искусстве, первичной оказалась форма, а потом содержание. Дело в том, что на протяжении последних пяти лет, каждую весну в определенные три дня я должен успеть посетить Аптечный огород, известный ботанический сад при Университете. Эти три дня принципиальны, их еще надо угадать, они плавающие и зависят от биологических, климатических, астрономических и прочих факторов. Так вот, именно в эти три дня расцветают все тюльпаны ботанического сада разом. Всё это неистово цветет, цветет неимоверно красиво, изобильно. Именно это, сказать по правде, и стало импульсом к этой выставке, именно эта живая органическая форма спровоцировала довольно неожиданную ассоциацию и неожиданную идею — антитезу всему, вокруг нас происходящему в социуме.

• 
• 

А. П.: Здесь, во всей этой истории улавливается не столько дуновение цветущей флоры, сколько рудимент характерного Вам космизма с чем-то необычным в своем смысловом наполнении. Это новый Шутов?

С. Ш.: Это прежний Шутов, который не меняется. Ведь мои интересы к космической теме напрямую связаны с социумом. Это реальная история. В цветах, в их естестве есть жизнь, пусть и биологическая, есть сила, которой лишены и «правые» и «левые», куда более эфемерные.

А. П.: То есть Вы проецируете друг на друга как бы два плана: искусственное и естественное. Социальное — это нечто условное, временное, наносное; естественное — это цветы как органический символ жизни с ее цикличностью и закономерностью?

С. Ш.: Да. Всё так. Но не столь схематично, как говорится, не прямо в лоб. В искусстве много парадоксального, иногда это парадоксальное именуют «абсурдом». В какой-то степени этим абсурдом был тот же русский космизм, он не был вне социума, но всегда был свободен от его условностей и идеологий, он был всегда устремлен в космос, где искал ту самую свободу, которую ищут «левые» и «правые», но почему-то в земных конфликтах. Я написал несколько «портретов» андроидов, человекообразных роботов. Робот вообще не обязательно человекообразен. Это — персонажи, существующие только в моем воображении и «мозгу» моего компьютера. Они являются оппонентами цветам, они противоестественны, иллюзорны, они как образ неживого. Это, по сути, мертворожденные симулякры, соотносимые с им подобными по своей нереальности группировками в социуме.

• 
• 

А. П.: А существует ли какой-то принцип в Вашем выборе флагов? Или речь идет о сугубо эстетическом плане?

С. Ш.: Это и связано и не связано с конкретным историческим моментом, и, наверное, в ином случае я бы этим не занимался. Если не завязываться на историческом контексте, на этой навязчивой актуальности, то интереснее для меня было бы взять флаги каких-нибудь экзотических государств. Например, Ганы с чёрной звездой, прекрасный бразильский флаг с кактусом, флаги с кокосом, с чем угодно, можно найти флаг с Калашниковым. Но меня интересовали наши отечественные флаги: современный российский триколор, прошлый советский, имперский, возможно, что и будущий, кто знает, куда все это зайдет, ну и, естественно, черный флаг анархистов. Наши флаги мне и ближе, и понятнее, и я считаю, что именно они могут наиболее активно взаимодействовать со зрителем.

А. П.: Следует ли воспринимать Ваш проект, Ваше видение ситуации как антитезу происходящему в социуме, или, наоборот, в этом есть неведомое зрителю внутреннее слияние? Семантика цветка или флага. Цветы у вас тоже особые. Это цветы-знаки, цветы-манифесты. С одной стороны, Вы восхищены их природной органичной красотой и жизненностью, с другой — перед нами вырисовывается отрефлексированный образ, продуманный и препарированный. Ведь Вы их тоже не с натуры писали. Это, действительно цветы-силы, цветы-штандарты, цветы-флаги, как угодно. Подобного рода аналогии случайны?

С. Ш.: Скорее всего, это внутреннее слияние. Но нужно опять понимать, что я как художник руководствуюсь своими внутренними эстетическими ощущениями, визуальной выразительностью. Если бы я был писателем, то написал бы роман о флагах и цветах. Но для меня, пусть и на субъективном уровне, все понятно и достаточно в своей полноте как высказывание. На выставке помимо живописи будет несколько мониторов с динамичным изображением цветов-флажков. Они будут не просто колыхаться от порывов ветра, они будут менять свои цвета с тем, чтобы не становиться слишком ортодоксально государственными. Ведь развевающийся флаг любой страны размывает геральдическое значение и приобретает нечто отвлеченное, переходящее в категорию сугубой эстетики. Развевающийся на ветру флаг вызывает интерес как движение огня, он гипнотизирует так же, как огонь, как цветок, в котором тоже заложена своя сила и своя внутренняя геральдика и энергия.

Источник: krokingallery.com