В Паноптикуме INUTERO открыта выставка пейзажей итальянца Франко Виолы и ученика Стерлигова Александра Батурина

Паноптикум INUTERO, 12 мая — 12 июня 2011

Паноптикум INUTERO (ул. Нижняя Сыромятническая, 5/7, строение 9, 3-й этаж) представляет «Диалоги с природой» — совместную выставку Франко Виолы и Александра Батурина, признанных мастеров пейзажной живописи. Кураторы экспозиции попытались создать диалог между художниками, посвятившими свое творчество идее переосмысления природы, ее языка и геометрии. В их работах нет ни людей, ни других живых существ. Единственное, что представляет для них истинный интерес, — это чистота восприятия, абсолютная гармония и собственное мироощущение.

Объять необъятное

Культурное зрение, или т. н. «насмотренный глаз», при взгляде на картину видит за ней, через нее, ее предшественников — этапы, которыми развивалась определенная художественная идея. Неизвестно, хорошо ли это, когда путь становления мастера так прозрачен, очевиден, но чаще всего именно так и происходит: художник преломляет в своем творчестве идеи предшествующих эпох, актуализирует их, развивает и, делая их подчас неузнаваемыми, посылает в будущее.

• АЛЕКСАНДР БАТУРИН
  Подмосковье. 1995
  Холст, масло. 65 х 80
• АЛЕКСАНДР БАТУРИН
  Вечер на реке. 2002
  Холст, масло. 50 х 64

В картинах Александра Батурина (1914–2003) легко узнается «мировидение» его учителя Стерлигова, ученика Малевича, кубизм, Сезанн и… икона. Тут нет противоречия: и кубизм и икона изображают не только видимое, но и мыслимое, открывающееся не только глазу, но и знанию, интуиции, вере. Стерлигов создал школу, систему, многочисленные адепты которой, его ученики, активно развивают ее по сей день, и называется она «чаше-купольной»: если условно представить вселенную сферичной, то изнутри, с точки зрения живущего в этой вселенной человека, нижняя половина этой сферы будет чашей, а верхняя, накрывающая ее, — куполом. Конечно, наивно, но ведь это не более чем художественный образ, извечная попытка искусства привести сложный, противоречивый, драматичный, непостижимый мир к поэтической гармонии, ясной упорядоченности, приручить его воображением.

Идея сродни платоновской. Для Александра Батурина, родившегося в 1914, в 1930-х прошедшего через тюрьмы и ссылки, лишения и унижения, она должна была быть смягчающим его трагические контакты с миром бальзамом. «Я по своей природе… оптимист. Я считаю, надо радоваться жизни!» — наивно и трогательно говорил он. Стерлигов учил видеть натуру обобщающим, синтетическим зрением, обнаруживая скрытые в ней простые, ясные геометрические формы: «геометрия простых форм всюду естественно присутствует». Собственно, в основе этой эстетики — классическая формула Сезанна о шаре, конусе и цилиндре как праформах всего живого.

• АЛЕКСАНДР БАТУРИН
  Две ели. 1997
  Холст, масло. 62 х 51
• АЛЕКСАНДР БАТУРИН
  Осень в Подмосковье. 1998
  Холст, масло. 52 х 60

Действительно, в пейзажах Батурина все округло, плавно — кроны деревьев, берега рек, волнообразная поверхность земли, — формы перетекают друг в друга, сливаясь в единый ритмический струящийся поток. В этих картинах редко появляется намек на перспективу и линию горизонта как границу видимого. Реки, холмы, все эти мягкие, женственные «кривые линии» как основа системы уводят взгляд в запредельные пространства, создают впечатление той самой «мебиустичности» (выражение Стерлигова, лента Мебиуса — знак бесконечности), сферичности, которая и была главной целью, сверхидеей наследников Малевича.

Батурин всегда работал с натуры, делал этюды, чтобы потом, в мастерской, избавить предмет от подробностей и превратить в чистую форму. Соотношением тонов он гранит форму, как алмаз, словно извлекая из нее глубинный свет. Материя у него прозрачна, легка, светоносна, поверхность холстов мерцает и переливается. Пространство то убегает вдаль («Вечер на реке»), то приближается («Голубой лес», «Осень в Подмосковье»), природа на этих картинах, сохраняя чеканную классичность, остается живой и подвижной.

• ФРАНКО ВИОЛА
  Земля кочевников IV. 2003
  Холст, масло. 80 x 100
• ФРАНКО ВИОЛА
  Ноктюрн II. 2002
  Холст, масло. 60 x 80

По странной прихоти судьбы ли, вкуса пейзажи Батурина представлены в невольном диалоге с художником иного поколения и иной культурной традиции. Франко Виола итальянец, а уже сама эта данность накладывает бремя ответственности: дело даже не в невольном сравнении с классиками, а в том, что они всегда перед глазами и определяют некий эстетический и образный канон, тем более что Виола родился на Сицилии, где сохранились очень редкие в мире греческие подлинники. Он на полвека моложе Батурина (р. 1953) и не имеет художественного образования. В 1977 он получил диплом инженера-электротехника Римского университета. К искусству обратился в 1980-х, начал с графики, затем перешел к акварели и маслу, первая персональная выставка — факт признания его творчества — состоялась в 1993. Часто техническое образование и артистические наклонности становятся причиной драмы в биографиях художников, но не в данном случае. Именно занятия астрономией и космонавтикой привели Виолу в искусство, когда он открыл для себя величавую, непостижимую красоту Вселенной. Ведь и Гагарин был потрясен ее ослепительным зрелищем, а для Леонова, писавшего картины с детства, настоятельной потребностью это стало именно после полета, когда он увидел Землю из космоса.

Пейзажи Виолы называют «телескопическими» по вполне понятным причинам: он «живописует», поэтизирует открывшееся ему мироздание, у него иная, чем у Леонова, проекция, космические красоты Земли он может показывать только виртуально.

Критики настойчиво пытаются найти стилистические, художнические истоки итальянского мастера и диапазон их сравнений неоправданно широк: немецкий экспрессионизм, вплоть до Клее, американский абстрактный экспрессионизм, включая Ротко, Гоген и т. д.; при этом совершенно игнорируются итальянские мастера ХХ в. Все упомянутые сопоставления основаны не на сути творчества Виолы, не на душевном посыле, а на внешнем пластическом сходстве: широкие цветные плоскости, резкие, словно разрезающие холст линии, но именно экспрессии — судорожного душевного напряжения, эмоциональной энергии — нет в этих отрешенно-холодных пейзажах. По своей содержательной сути они скорее близки итальянской метафизике — Кирико, Карра, Моранди, с их стремлением постигнуть невидимое, заглянуть за край очевидного. Еще более уместно вспомнить Лючио Фонтану, с его светоносными разрезами на холстах и идеей бесконечности; сами названия его работ — «Пространственная бесконечность», «Конец Бога», «Космическая среда» — могли вдохновить Виолу.

• ФРАНКО ВИОЛА
  Диалог III. 2002
  Холст, масло. 100 x 90
• ФРАНКО ВИОЛА
  Пегас. 2003
  Холст, масло. 80 x 80

Главная тема Виолы — открывшаяся ему пугающая, жуткая безмерность Вселенной, ее мертвенная, холодная пустота. «Меня ужасает вечное молчание этих безграничных пространств… все возникает из небытия и уносится в бесконечность. Человек не в силах даже приблизиться к пониманию этих крайностей», — писал в XVII веке Паскаль. Для человека XX — XXI веков мало что изменилось. Многие виды намеренно, может быть, под влиянием фотографии фрагментарны («Телец», «Великолепный IX», «Посланники»), но эти изображения и зрительно, и мысленно развиваются, «растут» в разных направлениях, у них нет границ. Виола любит высокую точку зрения, панорамный охват и часто строит пространство горизонталями (они-то и могут напомнить Ротко), идущими «из ниоткуда в никуда». Земля у него неуютна, необитаема, невозможна для жизни, деревья мертвы, обуглены, они не знак жизни, а знак смерти. Чаще всего Земля погружена в ночь: Франко любит фосфоресцирующе-зеленые, фиолетово-синие тона, густо коричневые, положенные ровными гладкими плоскостями. Этот образный мир напоминает антиутопии, вспоминаются постапокалиптические драмы— «Пикник на обочине» Стругацких («Сталкер»), «Дорога» Комака Маккарти (фильм Джона Хиллкоута). И все же есть в этой природе — до человека или после человека — гипнотическая, таинственная, трагическая красота.

Александр Батурин, старенький уже, бродил с палочкой, скамейкой и этюдником: «Сажусь. Пишу. За это время отдохнул и пошел дальше». Франко Виола пользовался для своих пейзажей фотографиями, сделанным со спутника. Батурин считал себя плохим, непоследовательным учеником своих великих наставников, потому что слишком, как он считал, был привязан к природе и внимателен к ее отзвукам в своей душе. Итальянский мастер во многих отношениях технологичен, не только потому, что техника привела его к живописи и была посредником между ним и его картинами, но и потому, что живую материю земли, света, неба, воздуха, да и своего воображения, он подчас обуздывает четкой линией, локальным красочным пятном, равновесием картинной плоскости.

Но этих двух мастеров, работавших каждый в своей «системе координат», неожиданно роднит высокий мистический порыв, стремление показать безмерность мироздания. Батурину, наверное, помогала вера, идеи русского космизма, наш современник, увы, мог опереться только на точное знание…

Изабелла Белят

Пресс-секретарь Паноптикума INUTERO: +7 926–830–47–17.

Источник: пресс-релиз Паноптикума INUTERO

Фоторепортаж и подробный рассказ о выставке «Диалоги с природой» на форуме AI.