В Фотографическом музее «Дом Метенкова» (г. Екатеринбург) открыта выставка «Петербург Бориса Смелова»

В Фотографическом музее «Дом Метенкова» (г. Екатеринбург, ул. Карла Либкнехта, 36, 2-й этаж) открыта выставка «Петербург Бориса Смелова».

Борис Смелов (13 марта 1951 — 18 января 1998) — культовая фигура ленинградской фотографии. В 1970–80-х годах для многих фотографов он был идеалом мастера, который, с одной стороны, был свободен от идеологической конъюнктуры, с другой — ставил и решал художественные задачи фотографическими средствами, тем самым освобождая фотографию от цеховой замкнутости и вводя ее в семейство изобразительных искусств. Уже в доперестроечные годы он был признан классиком в ленинградской независимой культуре.

• 

В 1961 году он впервые взял в руки фотоаппарат, а в 1968-м уже осознавал себя художником. Редкий случай. Большинство фотографов его поколения по сей день считают себя если не ремесленниками, то мастерами фотографии, но никак не художниками. Для фотографа основная цель — сделать «хороший» снимок, т. е. технически совершенный, для художника — качественный снимок лишь средство для построения уникального художественного мира. «Для меня же в любой работе важнее, чем точная фотофиксация натуры, авторский взгляд на мир, человеческая позиция художника. Без этого снимки пусты и холодны... Культура автора всегда так или иначе проявляется в его произведениях. И, думаю, без любви к философии Достоевского, живописи Ван Гога, музыке Моцарта, не только я сам, но и мои работы были бы беднее» («Советское фото». 1988. № 10).

• 

В конце 1960-х годов Борис Смелов познакомился с работами Й. Судека, а в 1972 году он посетил в московском Манеже фотовыставку «Лицо Франции», где треть экспозиции занимали работы А. Картье-Брессона. Именно на влияние этих фотографов на его общее формирование указывал Б. Смелов.

В ранний период Борис находился под обаянием творчества Ф. М. Достоевского. Один из его ранних циклов назывался «Памяти Достоевского», и он может служить фотопутеводителем по «петербургскому тексту» Достоевского, вобрав в себя дворы и подворотни, улицы и набережные, лестницы и парадные непарадного Ленинграда — того Санкт-Петербурга, в котором когда-то обитали герои произведений Достоевского.

Борис Смелов работал во всех традиционных жанрах фотографии — портрете, репортаже, натюрморте, пейзаже, основной темой сам он считал «свой город». В натюрмортах это предметы прошлого быта Петербурга, в портретах — избранные жители этого города (художники, поэты, музыканты, родственники, безымянные старики и старушки), в пейзажах — парадная архитектура и зафасадное нутро, в репортажах — жизнь людей и зверей в этом городе.

• 

К середине 1970-х годов Борис сформировался как неординарный фотохудожник. В его натюрмортах этого периода сквозит ностальгия по ушедшему в прошлое петербургскому быту. В 1980-х годах он постепенно освобождался от ностальгии по прошлому и семантической перенасыщенности. Предметы в натюрмортах становились самодостаточными, не привязанными к их культурному прошлому, и обретали классическую ясность. И наконец, в 1990-х в некоторых натюрмортах Б. Смелов пришел к использованию предметов как «пустых» фигур, как марионеток для конструктивного решения композиции.

В портретах Б. Смелова крайне редко можно обнаружить улыбку. Его камера фиксировала драматическое напряжение, тревожное ожидание, внутреннюю сосредоточенность, творческую погруженность, но никогда — веселье, радость, беспечность и прочие состояния, которые характеризуют беззаботное, восторженное проживание жизни. Его герои рождены не для счастья и благополучной жизни, а для несения «своего креста» в этом драматичном, трагедийном, полном страданий мире.

• 

«В моей фотографии город занимает доминирующее место, хотя в последнее время, чтобы оживить его (и только поэтому), я все больше внимания уделяю людям в городе» («Субъектив». 1995. № 1) — говорил Борис. Действительно, в большинстве пейзажных фотографий у него отсутствуют люди. С одной стороны, человек слишком мощный знак, который невольно притягивает взгляд и автоматически делает все остальное контекстом, с другой стороны, город, «очищенный» от людей, обретает вневременное, метафизическое звучание.

Особенно интересным и малоизученным является последний период (1994–1998) творчества Б. Смелова, когда он стал использовать для съемки пейзажей инфракрасную пленку: «Инфракрасная пленка восхитила меня тем, что она дает некое новое качество и совершенно иной графический эффект. Листва в конечном отпечатке получается белой, как бы опушенной инеем, а все остальные предметы — дома, вода — вполне реалистическими... Съемка на инфракрасную пленку помогает мне подчеркнуть некий космизм города, его объектов, эпичность, значительность, трагизм» («Субъектив». 1995. № 1).

• 

Б. Смелов начал свой путь фотографа с Петербурга Достоевского и Гоголя (город-мираж, фантом, порождение тумана, край земли, порог смерти, вызывающий страх и ужас реальной жизни, хаотическую слепоту и космическое сверхвидение). Затем он увидел и сумел изобразить эсхатологическое предчувствие в парадном, классическом Петербурге, соединив тем самым два противоположных полюса в иконографии города. Именно, трансперсональная тревога, воплощенная в устойчивой гармонии классики, и сообщает пейзажам Бориса Смелова изысканную трагедийность и изощренную привлекательность.

Валерий Вальран

Источник: metenkov.narod.ru