Вчера в Москве прошла пресс-конференция, посвященная открытию новой экспертной организации для предметов антиквариата – Национального Института Независимой Экспертизы (НИНЭКС)

Вчера в Москве прошла пресс-конференция, посвященная открытию новой экспертной организации для предметов антиквариата – Национального Института Независимой Экспертизы. В прессе для обозначения новой организации встречается аббревиатура НИНЭКС, чтобы не путать с НИНЭ им. Третьякова  — пусть так и будет.  Сайта нового Института пока обнаружить не удалось, поэтому на всякий случай приведу официальный адрес и телефон – Спасский тупик, дом 2 стр. 1, (495) 680-86-09. Генеральным директором НИНЭКСа стал эксперт Владимир Васильевич Казаков.

Сама пресс-конференция проходила в помещении Восточно-Европейского антикварного дома, а роль ведущего взял на себя его учредитель Сергей Юнин. О взаимоотношениях ВЕАД и НИНЭКСа напрямую ничего не говорилось, но по форме подачи было понятно, что эти организации друг другу явно не чужие.

Что рассказали по сути. В первое время упор в НИНЭКС будет делаться на нумизматику, а не на живопись. Экспертами будут специалисты из Государственного исторического музея (ГИМ, к слову, и сам делает экспертизу). Собственно, среди заявленных «фишек» новой экспертной организации можно выделить две. Во-первых, вместо одного эксперта судьбу работы будет решать «тройка» — коллегия экспертов, в особо сложных случаях расширяемая до пяти человек. За счет этого цены на экспертизу будут выше гимовских процентов на 50-70%, так как людей занято больше.  Во-вторых, результаты экспертизы будут гарантироваться не классической страховкой, а гарантией банка (какого именно – в разговоре не упоминалось). Я так понял, что общий замысел состоит в том, чтобы обезличить экспертизу – чтобы экспертиза перестала быть репутационной (как де-факто сейчас), а опиралась на финансовые гарантии организации. Устроители сетуют, что с экспертами сегодня носятся как с небожителями (прозвучало «Попробуй Коровина продать без экспертизы Геращенко»), а должно быть устроено не на персонах, а более технологично.

Кроме сути на конференции не обошлось и без «лирики», то и дело переходящей в перепалку с залом. Дело в том, что глава Восточно-Европейского антикварного дома исторически неравнодушен к теме подделок. Сергей Юнин и на сей раз не упустил возможности напомнить, что за 51 год не видел ни одного порядочного дилера, а «дилеры не улучшают рынок, они его портят и извращают». Это как «Карфаген должен быть разрушен». Но на сей раз в этом вопросе он был не одинок. Активную поддержку ему оказал присутствующий Владимир Рощин – продюсер знаменитого черного «Каталога подделок произведений живописи». В общем, что началось после утверждений, что «дилер не может быть честным человеком», не сложно догадаться. На удачу в зале сидел подполковник полиции – с ним и посоветовали разбираться со всеми нечестными дилерами. 

Впрочем, присутствующий на пресс-конференции подполковник полиции Алексей Кисточкин (заместитель начальника 12 отдела 4 оперативно-розыскной части управления уголовного розыска города Москвы) тоже вставать на защиту арт-дилеров не поспешил. Заодно рассказал, почему до сих пор всех жуликов не переловили. Не способствует этому, по его мнению, наше излишне либеральное законодательство – антикварная торговля напрасно не лицензируется, как раньше (как по нам, так и правильно, что не лицензируется), ввоз-вывоз слишком либерализован (а мы-то, наоборот, сетуем на излишние ограничения), а в уголовном кодексе нет статьи, запрещающей изготовление копий антикварных произведений (тут сказать нечего). По причине последнего злоумышленников стараются привлечь по другим статьям – за мошенничество в составе преступной группы (ст. УК 159, часть 3), срок до 12 лет. Или, если музейную картину подменили на подделку, а оригинал свистнули  — за хищение. Если  похищена вещь, представляющая особую историческую ценность, то злодеям светит 8–15 лет строгого режима. Но при этом, повторюсь, статьи за непосредственно изготовление подделок антиквариата в законодательстве нет. Преступники это знают. А для того, чтобы избежать других составов преступления, опытные коллеги их специально учат, как правильно давать показания, чтобы выйти на истечение срока давности или еще как-то увильнуть. Получается, нет у вас методов на Костю Сапрыкина. В общем, в этой сфере напрашивается ужесточение и конкретизация, а то нам так и будут ведрами завозить «нумизматику» с Украины (еще теплую) и прочий свежий авангард в рулонах.  НИНЭКС, вроде, обещает собирать базу по «своим» фальшакам.  Как знать, может и публичный доступ к ней сделает. Это уж точно будет не лишним. Кстати, МВД статистику подделок не ведет, а сколько на рынке обращается этого хлама – никто достоверно не знает. Все на уровне ощущений – кто-то (как Юнин) считает, что подделок – 50% рынка. По нашим ощущениям – гораздо меньше.

А еще по ощущениям, за последние несколько лет ситуация с подделками в России значительно улучшилась. Благодаря вниманию к этому вопросу, важным разоблачениям, а также огромной просветительской работе. Эта зараза, по-видимому, как и чахотка, является болезнью разрухи. Как только быт и институты начинают крепнуть – эпидемиологическая обстановка естественным образом улучшается. Тем более, что подделки как раз не самая неизлечимая болезнь, «антибиотики» для нее уже изобретены. Сегодня русскому антикварному рынку больше угрожают другие болезни:  резкий дефицит качественного предложения, снижение потребительской активности, связанное с политическими факторами, старение аудитории коллекционеров и невовлеченность молодежи, конфронтация между антикварным сегментом и сегментом современного искусства. Победить все вот это гораздо сложнее, чем разобраться с подделками.  

Редакция ARTinvestment.RU