Выставка Такаси Мураками в галерее Ларри Гагосяна в Лондоне предлагает новые трактовки классических произведений японской культуры

Такаси Мураками — Джефф Кунс японского искусства — похоже, устал от того, что его имя так прочно ассоциируется с образами манга. В своей новой выставке в лондонской галерее Ларри Гагосяна он затрагивает художественный материал, более глубоко укорененный в многовековой японской культуре, чем относительно молодая культура аниме. Его работы предлагают новый взгляд на произведения с более чем вековой историей: к примеру, Мураками создал четыре триптиха, отсылающих к полотнам жившего на рубеже XIX и XX веков японского художника Курода Сэйки. Сэйки наиболее известен тем, что ввел в Японии в обиход европейский стиль живописи. Один из представленных на выставке триптихов — копия полотна Курода Сэйки «Мудрость, Впечатление, Чувство». Эта работа была создана в 1900-м году и представляет собой изображение трех обнаженных женских фигур, написанных в реалистическом ключе. Мураками в деталях скопировал полотно и добавил к нему дерзкую подпись: «Сэйки Курода — Такаси Мураками 1899–2010». Претензии Мураками на преемственность по отношению к классику очевидны.

Три оставшихся триптиха продолжают тему трех граций, но пересоздают их образы в разных манга-стилях. Лоснящиеся мультяшные персонажи озаглавлены «Работе “Мудрость, Впечатление, Чувство” Сэйки Курода посвящается — TONY+фабрика Kaikai Kiki»; в названии присутствуют имя художника, изготовляющего статуэтки, и название компании Мураками (некий аналог «Фабрики» Энди Уорхола). На другой картине из той же серии, «Работе “Мудрость, Впечатление, Чувство” Сэйки Курода посвящается — Ашито Ояри + фабрика Kaikai Kiki», три первоначальные грации выглядят несколько старше и менее похожи друг на друга. Разные трактовки полотна Сэйки Курода в исполнении Мураками несут совершенно разный энергетический и художественный заряд.

Висящие рядом, эти полотна заставляют вспомнить о Музее манги, что в Киото: там, как и на картинах Мураками, можно в полной мере оценить жанрово-стилевое разнообразие искусства манги. Однако Мураками не просто демонстрирует владение разными стилями: «подновляя» полотно классика, он подчеркивает свою, хотя и весьма специфичную, преемственность по отношению к его работам.

Эта связь с глубинными срезами культуры заявлена Мураками и в двух других произведениях: работах акрилом на доске, навеянных образами шунга — эротических гравюр на дереве, популярных в эпоху Эдо (1603–1867). Мураками вместо изображения фигур сплетенных в объятиях любовников, сосредотачивается на показанных крупно пикантных деталях. Эти образы перекликаются с выставленными тут же монументальными скульптурами, изображающими мужские (выполнены в золотом цвете) и женские (в серебряном цвете) половые органы. Оба произведения украшены фирменными стилизованными улыбающимися лицами, столь любимыми Мураками. Представленные в таком колоссальном масштабе, эти образы теряют всякую эротичность. Они становятся лишь формами, в столь гротескном увеличении доведенными до абсурда.

Но тема абсурда, похоже, занимает художника больше остального. Именно эта нотка абсурдности в сочетании с фирменным юмором Мураками спасают от пошлой претенциозности его попытку привязать свое творчество к истории японского искусства. Его свежая работа «Трехметровая девушка» (2011), гигантская манга-красотка, чей бюст настолько тяжел, что она вынуждена склониться под его весом, поистине открывает новую грань в лакированно-милых персонажах манга. Сексуальная юная девушка оборачивается жутковатой гоблиншей, готовой, кажется, при первой же возможности задушить своих несчастных поклонников. Вот уж воистину полное торжество абсурда.

Материал подготовила Мария Эстрова, AI

Источник: artinfo.com, artinvestment.ru