AktisGallery, Лондон, 8 марта — 13 апреля 2013
10 Park Place, London SW1AILP

В лондонской Aktis Gallery 8 марта открывается выставка «Владимир Янкилевский. Ранние работы. 1957–1961». На выставке будут представлены произведения, которые он никогда не выставлял и больше пятидесяти лет никому не показывал (кроме нескольких вещей). Это не всем известный, но тем не менее очень важный период в работе Владимира Янкилевского, из которого выросли и «Пейзажи сил», и «Пространство переживаний», и концепция триптихов, определившие все его дальнейшее развитие.

Об этом немного говорится в беседе Владимира Янкилевского с Давидом Риффом в 2001 году, фрагмент которой мы публикуем:

Давид Рифф: В этих ранних вещах есть очень большой прорыв просто на стилистическом уровне. Вот цикл, который называется «Пейзаж сил», он немножко напоминает какие-то микроорганизмы, если попытаться это описать визуально. Органические элементы, немножко как сеть органов внутри одного организма и очень часто и ядро клетки тоже есть. А потом появляется совсем другой язык, и «Тема и импровизация» это намного ближе к тому, что вы сейчас продолжаете делать. Это музыка дала такой, как мне представляется, импульс?

Владимир Янкилевский: Нет, мне так не казалось. Здесь как раз был очень большой скачок из начального фигуративного периода, моего «голубого периода», как ты его называешь, к абстрактным элементам через «Бутылки». Натюрморты с бутылками были как раз переходным периодом к абстрактным вещам 60-х годов. Нет, резкого скачка не было, просто была эволюция самоидентификации с языком. В той фазе, когда были элементы такого биологического вида, о которых ты сейчас говоришь, которые были похожи на эмбрионы, или на клетки, или на ядра и т.д., было как бы пространство, в котором плавали отдельные элементы. Между ними было то, что называется первичный бульон. Было три, четыре, два элемента, которым можно было поставить номера: 1, 2, 3, 4, и т.д. Между ними была вода. Или небо. Это примерно то, что делал Миро.

Д. Р.: Ну, атомы такие.

В. Я.: Да. Но в этом я чувствовал некую литературность, потому что эти элементы становились уже Васей, Петей, Костей и так далее. Меня это уже стало беспокоить, потому что мне казалось, что пространство мира вообще обладает другими характеристиками, что важны не сами элементы, а важны взаимодействия между ними. И вот попытка осуществить это взаимодействие и привела меня к «Темам и импровизациям». Потому что здесь все пространство уже равнонаполнено и в нем есть так называемые «очаги возбуждения» и между ними важные связи, взаимодействия, которые имеют большее значение, большее напряжение, чем отдельные элементы формы. Поэтому все стало равнонаполненным, и уже трудно было сказать № 1, № 2, № 3 и № 4. В этом взаимодействии эти элементы потеряли свою однозначность. Это стало полем жизни, это начало шевелиться. И вот в этом принципиальное отличие от вещей, где были «эмбрионы». И это уже не был Миро. Это уже было совсем другое.