Сегодня в галерее на Солянке открывается выставка Творческого Союза Художников России «Москва-2009», посвященная Дню города Москвы

• НИКОЛАЙ БОРОВСКОЙ
  Москва зимой. 1998. Холст, масло. 97 х 101
  Источник: solgallery.ru

• АЛЕКСЕЙ СУХОВЕЦКИЙ
  Поздняя осень. Патриаршие пруды. 2008. Холст, масло. 56 х 74
  Источник: solgallery.ru

• ДМИТРИЙ РОЗЕНБАУМ
  Живописный мост. 2009
  Источник: solgallery.ru

Сегодня, 28 августа, в галерее на Солянке открывается выставка Творческого Союза Художников России «Москва-2009», посвященная Дню города Москвы.

Экспозиция являет собой попытку охватить многоликость современного искусства столицы, то есть предлагает одно из решений сложнейшей и увлекательной задачи.

Художественный процесс сегодня специализировался. Разные ответвления и направления искусства нашли свои ниши и площадки. Живописцы, пишущие «настоящие картины», имеют свои заповедники и заказники. Арт-фотография мало-помалу приобретает свои излюбленные места для показа. Искусство коммерческое и рыночно ориентированное не смешивается с искусством экспериментальным и некоммерческим. «Актуалы» создали свое жизненное пространство и отделились от «консервативных» корифеев кисти и резца. Собственно говоря, так оно происходит во всем мире. Социум везде пестрый, и каждому слою общества полагается предлагать привычные ему блюда.

Концепция московской «Солянки» выглядит на этом упорядоченном фоне как своего рода вызов. На этой выставке есть если не все, то почти все то, что может предъявить Москва художественная. Налицо высокохудожественная московская живопись и качественная графика, эти порождения Суриковского института и многих десятилетий развития искусства кисти и пера. Там и корифеи, и среднее поколение, и молодые последователи вдохновенного, мастеровитого владения кистью, пером и другими традиционными орудиями узнаваемого изображения на плоскости. Графика, положим, могла бы быть богаче представленной, но это частности. Главное, что раздел Высокого Искусства убеждает и радует неистребимым качеством. Сколько его ни унижают условия социальной жизни, как его ни зажимают, ни опошляют, а все равно оно живет и дышит, и своим чередом производит великолепные вещи. Салахов, Абакумов, Бубнов и другие умеют и любят делать вещь, знают толк в этом деле и вполне убеждают сколь угодно искушенного зрителя, что им по силам так называемое музейное качество.

Но отвага этой выставки заключается не только и не столько в том, чтобы показать отличные высокохудожественные работы в период тяжких испытаний и падения вкусов. Идея была в том, что искусство Москвы должно представать перед нашими глазами таким же сложным и разноликим, как сама Москва. Она интеллигентная, она и дикая. И приласкает, и пинка даст, и тоску изольет, и яростью дохнет. И перегаром тоже может. От трагического до смешного, от бутика до базара в Москве даже не один шаг, а вообще без перехода.

Выставочные залы «Галереи на Солянке» в высшей степени адекватны тому многослойному, смешанному переживанию нашего города, которое знакомо каждому вдумчивому наблюдателю наших улиц и телепрограмм, наших шоферов, чиновников, милиционеров, гастарбайтеров, студентов, офисных существ, старушек и других видов, подвидов и семейств здешней фауны. Здесь лабиринт, здесь бродит Гений Места, у которого множество лиц, и каждое изменчиво. Наша прекрасная «Солянка» начинается парадным залом, в котором впору показывать вождей (или хотя бы национальных лидеров), панорамы великого города и разные возвышенные аллегории, внушающие юношеству подобающие мысли и правильные умонастроения. Там самое место для аллегории наших внутренних силовых органов в виде Георгия Победоносца, прободающего копием вражескую силу в виде гада ползучего. Такова маньеристически красивая, почти гламурная и притом высоко профессиональная работа Бичукова.

Великие люди России не могли не появиться на элитном уровне «Солянки», и тут не обходится и без Циолковского, и без Андреева (патриотического изобретателя балалайки). Нет резона спрашивать, в какой мере персонажи этого иконостаса национальной гордости связаны с Москвой. Все живали в Москве, все оставили следы и память о себе. Так что речь должна идти не о том, достаточно ли в нашей живописи и скульптуре московской темы. Не-московских тем вообще не существует, и можно только радостно приветствовать хорошего и остроумного скульптора, который изваял обнаженную женщину, а чтобы московское начальство было довольно, назвал ее «Обнаженная москвичка».

Важно то, что Высший уровень «Солянки» есть уровень этически позитивный и эстетически патетичный. Но не в том смысле, что художникам нет других делов, как воспевать радость жизни, великие дела, и славить город-герой. Приличные художники до такого не опустятся. Гротески и сарказмы, меланхолические улыбки и поэтическая резиньяция, даже холодное неверие — все есть в нашей хорошей московской живописи. Позитивность и патетичность Высшего уровня заключается вовсе не в телячьих восторгах, а в упертой вере в миссию художника. Мастер берет на себя много; он демиург и посланец высших сил, он видит вдаль и вглубь, и готов высоким слогом (или, если хотите, мастерским мазком) сказать о своей любви к своему городу и своих слезах от его нелепостей и срамных дел. И блеск, и нищету, и величие, и безумие увидит и всем громко скажет.

Эта наивная и трогательная московская вера в художническое творение проскальзывает и в разделе арт-фото, поскольку в нашем обиходе это искусство только еще привыкает жить рядом с высоким искусством музеев и приглядываться к экспериментам «актуалов». В общем, фотография еще молода в Москве, но она уже резвая, технически подкованная и остро подмечающая парадоксы и коллизии мегаполиса. Но это — промежуточный уровень смыслов.

Самое интересное в пестрой «Солянке» — это контраст между Высшим уровнем и подпольем. Последнее следует понимать и в прямом, и в переносном смысле. Прекрасное вместилище высоких чувств и патетических идей имеет замечательный подвал, с низкими притолоками, кирпичными стенами и какими-то трубами под потолком. Это тоже выставочное помещение. Разумеется, там крысы не бегают. Там самое место для художников, которые не очень согласны с теми, кто наверху. Там, внизу, выставлены не самые известные из актуалов, а принадлежность некоторых к таковым вообще сомнительна. Например, Наташа Ситникова всегда Мастер с большой буквы, и хоть она изобрази число Пи или грубое ругательство — там всегда будет композиция, мазок, пространство и мощная вера в творческую силу художника. Супертехнологичный и неумолимо востроглазый К. Худяков тоже скорее классик, нежели антиклассик. А вот остальные — те действительно экстремалы риска, задаватели главного вопроса «актуального искусства»: Можно ли верить, надеяться и просить? Не провалились ли этика с эстетикой в глубокую яму в ходе той истории, которой мы отведали или даже нахлебались досыта?

Прежде всего, им не нужны кисти и резцы, а нужно Слово — непластичное, эфемерное, всегда многоликое и нередко предательское. Лингвистический концептуализм вполне себе живет в мировом искусстве, так что программа «визуальной словесности», заданная И. Колесниковым, C. Денисовым и В. Лукиным, вполне уместна. Конечно, Слово — это тоже орудие демиурга, если он — Пушкин или Толстой. Когда же им оперирует новый московский неформал, его речения на холстах и планшетах, на экранах и стенах отражают не веру в упорядоченный Космос культуры и социума, а скорее прорицание Хаоса.

И потому простые и непростые, оксюморонные, тавтологичные и другие словеса в катакомбах «Солянки» напомнят впечатлительному зрителю слова «Мене, Текел …», возникшие известно где и как и пришедшие известно от Кого.

Александр Клавдианович Якимович,
доктор искусствоведения, академик Российской Академии художеств

Выставка открыта до 6 сентября 2009 года.

Источник: solgallery.ru