Александр Румнев — артист и художник, раскрывший талант Анатолия Зверева
ARTinvestment.RU   04 сентября 2014

Сюжет о роли личности в истории: как глаз художника и тонкое понимание живописи оказали важнейшее влияние на историю русского послевоенного искусства

Началось с того, что на очередной аукцион вместе с работами Зверева нам в ARTinvestment.RU принесли необычный рисунок, происходящий из известного московского собрания. Подпись — АР. 1959 год. Автор — Румнев. Как Румнев? Неужели тот самый актер Александр Румнев — первооткрыватель Зверева? Не может быть! А вот и может.

Вообще это удивительный сюжет. Произведения Александра Александровича Румнева никогда ранее не выставлялись на аукционах. Ничего не известно и о его выставках. Не удивлюсь, если своими глазами их видело лишь несколько десятков человек — друзей и историков искусства. Румнев, учившийся когда-то у Ильи Машкова, состоялся прежде всего не как художник, а как артист театра и кино, балетмейстер, педагог. Но вместе с тем именно его глаз художника, его тонкое понимание искусства волею провидения оказали важнейшее влияние на историю русского послевоенного искусства. Потому что именно художнику Румневу судьба доверила стать первооткрывателем таланта художника Зверева и создателем его легенды.

Румнев — псевдоним. Считается, что Александр Зякин (24 января / 5 февраля 1899 года — 12 октября 1965 года) взял его в честь имения Румня, которое принадлежало его деду, участнику обороны Севастополя (tremasov.ucoz.ru).

В 1917 году выпускник гимназии выбирал между карьерой художника, медициной и мечтой о балете. В итоге он все силы бросил на занятия танцами, через 2 года поступил на балетное отделение театральной школы, а уже в 1920 году присоединился к труппе знаменитого Камерного театра Александра Таирова. Там он состоялся как ведущий актер пантомимы, исполнитель и постановщик танцев. В конце 1920-х — начале 1930-х Румнев работал как режиссер-балетмейстер в театрах имени Вахтангова, Немировича-Данченко, Станиславского.

В начале 1940-х Румнев впервые появился на киноэкране. У него обширная фильмография. Помните нашу «Золушку» 1947 года с Мачехой — Раневской? Черно-белый фильм не так давно раскрасили и стали чаще показывать по ТВ. Так вот балетмейстер в нем — Румнев. Он же исполнитель роли Маркиза Па-де-труа («Что же теперь делать? — Танцевать, конечно!»). После первого боевого киносборника в 1941 году Румневу чаще всего доставались роли породистых врагов. Типаж такой: строгое лицо, зловещая мимика, нерусские черты. В эйзенштейновском «Иване Грозном» (1944) Румнев — Иностранный посол. В «Парне из нашего города» (1942) с Крючковым — колоритный фашист. Анатолий Брусиловский в своей «Студии» упоминает, что Румнев снимался и в знаменитом «Александре Невском» (1941), тоже, наверняка, играл какого-нибудь пса-рыцаря. В титрах его фамилии нет, но тогда это было в порядке вещей. А еще была «Анна на шее» (1954), сейчас тоже раскрашенный фильм. И даже в мультфильме «Царевна-лягушка» (1954) в оригинале есть голос Румнева (отреставрированный и переозвученный не смотрите).

С середины 1944 года Румнев работал во ВГИКе, преподавал пластическую культуру актера, заведовал кафедрой пантомимы. Его считают новатором этой дисциплины. Это любопытный и важный момент. Румнев был идеологом синтетического эффекта, делал ставку на всестороннюю развитость артиста. Как художник, важной частью системы воспитания он считал именно изобразительное искусство, а также музыку, не только актерское, но и танцевальное мастерство. Под конец жизни, за три года до смерти, в 1962 году Румнев создал театр «Экстемим» — экспериментальный театр пантомимы. (О смелых новаторских постановках театра по Москве шла молва, за два года существования он объездил с гастролями почти всю страну, везде имел успех и, понятное дело, был закрыт «как чуждый советскому человеку» по причине «безыдейности».) Теоретические труды Румнева об искусстве пантомимы, изданные в 1960-х годах, до сих пор являются настольными книгами мимов.

Преподавателя ВГИКа Александра Румнева со Зверевым судьба свела в 1954 году, за 11 лет до конца жизни. Звереву тогда было 23 года. История их знакомства известна по рассказу Зои Поповой-Плевако, опубликованному в книге «Анатолий Зверев в воспоминаниях современников». Вкратце: сестра Румнева вела детскую художественную студию в Сокольниках, и Зверев как-то к ним прибился, если можно так сказать. Талантливый, неустроенный, нуждающийся, ему многие пытались помочь. Однажды сестра Румнева принесла рисунки Зверева домой, показала Александру Александровичу, и тот заинтересовался. Так начались годы дружбы, первые шаги к известности, а еще время обучения и наставничества.

Я не оговорился. Судя по воспоминаниям современников, Румнев не был для Зверева исключительно промоутером (каковым впоследствии стал Костаки). Да, он сделал Зверева известным в кругу интеллигенции, воспользовался своими связями, практически ввел моду на Зверева, дал мощный старт его карьере. Но еще он взял на себя роль наставника и учителя. Румнев имел достаточно вкуса, знаний и авторитета, чтобы оценивать работы Зверева, браковать неудачные произведения, направлять в нужную сторону. В воспоминаниях Полины Лобачевской есть, в частности, такой фрагмент: «…И вот, один за другим возникают пять портретов (эдак часа за 2-3 работы) — все разные, неожиданные, красивые. Мой халат преображен в самые разнообразные одежды. К концу сеанса приходит Александр Александрович Румнев и все пять портретов… забраковывает! Анатолий и бровью не повел. “Завтра нарисую другие”. Он со смиренным видом выслушал мнение Александра Александровича, не возразил ни слова». То есть на раннем этапе творчества рядом со Зверевым был человек, который не стеснялся ему говорить, когда получалось плохо. А потом такой человек исчез, и мы помним, что все стало по-другому. Признавал ли Зверев Румнева как учителя? Очень на то похоже. Румнев не учил Зверева рисовать, а развивал его как художника. Александр Александрович много рассказывал Звереву об искусстве, развивал кругозор. Именно Румнев подсказал Звереву пойти рисовать животных в зоопарке (сейчас цикл этих быстрых зарисовок считается шедевром раннего творчества). Румнев же начал развивать Зверева-пейзажиста, пленэры Зверева в Коломенском — тоже его заслуга. Румнев придумал историю с иллюстрациями Зверева к «Золотому ослу» Апулея. И Румнев же пробил редчайший для карьеры Зверева заказ на книжку «Я рисую в зоопарке».

Стал бы Зверев известным художником без Румнева? Наверняка. Стал бы он в творческом плане тем, кем он стал, и, по сути, легендой? Теперь об этом можно только гадать. Встреча Зверева с Румневым — это как встреча Зданевича с Пиросмани или встреча Бурлюка с Маяковским — эффектная иллюстрация к философской проблеме роли личности в истории.

Иногда Румнев со Зверевым рисовали и вместе. Вот как об этом вспоминает Зоя Плевако: «Как-то летом 1955 года Толя был у Румневых. В это время с дачи привезли букет белых кувшинок. Один цветок поместили в таз с водой, и Толя с Румневым сели работать. Каждый по-своему стал писать цветок. Толина кувшинка светилась бело-желтым сиянием на темном фоне воды. Она была настолько хороша, что Александр Александрович скопировал ее и на обороте листа написал, что это копия Александра Румнева с акварели Анатолия Зверева. Подлинник, вероятно, у кого-то сохранился, если не исчез в суматохе жизни». Как в воду глядела. Где теперь эти рисунки художника Румнева? Лежат же у кого-то и вот уже полвека ждут своего зрителя.

Редакция ARTinvestment.RU