• 

В 2021 году объявить «веселые картинки» NFT панацеей от всех бед и ключом к верному заработку было неразумным; в 2024-м говорить об NFT как об ушедшей навсегда эпохе представляется недальновидным. Тем не менее за короткий срок мы стали свидетелями полноценного жизненного цикла этого класса цифровых активов — от возникновения и спекуляции до временного заката. Подчеркиваем: именно временного, поскольку NFT продолжают существовать, эволюционировать — и непременно вернутся в нашу жизнь, под старым или новым именем. Будем ли мы готовы к этому возвращению? Да, если разберемся в причинах успеха и провала NFT в первой итерации.

1. История вопроса

Для понимания термина NFT важен контекст его появления, поэтому ненадолго обратимся к истории цифрового искусства. Кто-то назовет предтечей цифрового искусства эксперименты Ласло Мохой-Надя, намеренно диктовавшего подмастерьям задачи по телефону в далеких 1920-х. Кто-то копнет еще глубже, увидев союз искусства и технологий в использовании Альбрехтом Дюрером печатного станка для изготовления литографий. Мы же предложим точкой отсчета середину 1960-х — начало разработки алгоритмов генеративного искусства (т. е. созданного компьютером на основе запрограммированных человеком алгоритмов. Подробнее — здесь).

При этом массовое внимание к цифровому искусству, с попыткой осмысления его в контексте истории искусства пришло в следующем десятилетии, с появлением такого понятия, как «Демосцена». Расположим основные дальнейшие направления цифрового искусства в хронологическом порядке их возникновения:

• 1970–1985: Демосцена (англ. — Demoscene).

Эксперименты американских художников со светом, звуком и сценографией при поддержке крупных брендов и корпораций в эпоху «золотого века рекламы» в США. Помимо гонораров художников и заработка на производстве, объекты демосцены были некоммерческими — продавать их было столько же доходно, как сегодня перформансы. Тем не менее считается, что использование видеопроекций привело к развитию цифрового искусства, видеоарта, виртуальной и дополненной реальности и метавселенных.

• 1990–2000: Компьютерное искусство (англ. — Computer Art).

Появление первых цифровых инструментов для художника — программ Adobe Photoshop и Illustrator — открыло новые возможности для создания иллюстраций и графического дизайна, что вылилось в отдельное художественное направление, актуальное в течение следующего десятилетия. После 2000 года большинство художников, виртуозно освоивших электронный стилус вместо мохнатой кисти, переманила к себе кино- и игровая индустрии. «Последним из могикан», рисовавшим художественные работы пальцем на сенсорном экране iPad, остается Дэвид Хокни времен пандемии COVID-19.

• 2015–2016: Криптоискусство (англ. — Crypto Art).

Появление в 2008 году концепции первой криптовалюты — биткойна — и развитие сопутствующей экосистемы цифровых активов разделило мир на адептов «всего цифрового» и остальных. Первые шесть лет криптоадепты молча торговали безликими биткойнами между собой, сидя перед черными экранами. Затем — ожидаемо заскучали и стали биткойны раскрашивать. Чуть позже — продвинулись еще дальше и начали включать в электронные контракты на продажу криптовалют цифровые картинки. Так появились первые коллекционные издания — приключения Лягушки Пепа (чем-то напоминающие творения Гавриила Лубнина, но без признаков гениальности последнего). Направление в среде программистов получило название криптоискусства. Официальный художественный мир на эти экзерсисы внимания не обратил.

• 2017: Блокчейн-искусство (англ. — Blockchain Art).

Летом 2017 года из-за возросших спекуляций на рынке криптовалют последние оказались в информационной и юридической опале. Поэтому несколько коллекций криптоискусства, впервые созданных с коммерческой целью — в частности, криптопанки и криптокотята, — были переименованы создателями в коллекции блокчейн-искусства (блокчейн, инфраструктура обращения криптовалют, до поры считался непричастным к спекуляциям самих криптовалют — как случайный таксист, подвозящий бандитов на место преступления).

• 2018: Цифровое искусство (англ. — Digital Art).

Не прошло и полугода, как в немилость регуляторов попал и сам «таксист» — блокчейн. А всем активам, завернутым в цифровую обертку, от садовых участков на Венере до криптокотят, предписали пройти регистрацию в качестве ценных бумаг. От греха подальше, ярмарка блокчейн-искусства CADAF сменила название на ярмарку цифрового искусства за месяц до открытия в мае 2018 года; тот же путь проделал и одноименный музей в Токио. Примирительный термин «цифровое искусство» обещал относительное спокойствие в ожидании тектонических сдвигов в законодательстве.

Однако термин «цифровое искусство» приняли не все. Так, юристы нескольких онлайн-маркетплейсов коллекционных цифровых изданий предложили альтернативный вариант — создать новый юридический термин для классификации произведений блокчейн-искусства как отдельного класса активов, не подпадающих под определение объектов инвестиций. Их доводы были неточны, но просты: поскольку каждый предмет искусства уникален (в отличие от акций или других ценных бумаг), то инвестиции в него не подкрепляются сравнительным анализом — главным инструментом инвестора. Не знакомый с правилами инвестиций в искусство регулятор внял доводам и дал новому классу активов зеленый свет.

Так родился термин «невзаимозаменяемый токен» — на английском Non-Fungible Token, или, сокращенно, — NFT.

2. NFT. Немного теории

За последние годы определений NFT, а также сравнений, упрощающих понимание это термина, появилось несчетное множество. Мы предложим свое. Представьте, что вы купили на аукционе картину — традиционную живопись на холсте, в красивой раме. При этом у вашей покупки есть одно дополнение: позади работы к ней прикреплен кармашек. А в нем — все документы, сопровождающие произведение искусства: полный (и честный) провенанс, история создания работы и самого художника, экспертизы, договор купли-продажи, подтверждающий стоимость покупки и ваше право собственности. Словом, все то, что в полном комплекте сопровождает продажу крайне редко.

А дальше чудесным образом кармашек регулярно пополняется новостями из жизни художника, обновляются ценовые индексы, приходят приглашения на выставки автора и закрытые вечеринки подобных вам коллекционеров, VIP-карты ярмарок с его участием автора и многое другое. А еще на кармашке есть волшебная кнопка, нажав которую, вы можете мгновенно отправить работу на следующий аукцион и сами поставить желаемую цену. По сути, у коллекционера в руках — автоматизированная система управления своим активом, входящая в стоимость самой работы! Не сказка ли это?

Ничуть, ведь это и есть теоретическая основа формата NFT. Итак, NFT — это цифровой алгоритм, который в одном компьютерном коде объединяет и сам актив, и договор купли-продажи, и права собственности на него. И много других дополнений и обновлений, которые пообещали покупателю программисты. Словом, полноценная «вещь в себе», которую так долго искал Иммануил Кант.

В мире искусства теоретически предполагалось наделить NFT ответственностью за:

• подтверждение подлинности (поскольку все работы предполагалось изначально регистрировать в системе цифровой записи блокчейн, при запросе система автоматически предъявляла нужный сертификат);
• оригинальность (алгоритм мог проверить работу на «схожесть до степени смешения» и выявить заимствования стилей, сюжетов или полноценных «двойников»).
• уникальность (запись в блокчейне тиражных ограничений исключала создание копий больше изначально заявленного художником тиража);
• ликвидность (алгоритмы NFT предполагали мониторинг рынка, оповещение коллекционера в случае запроса на покупку его актива и оценку адекватности запрашиваемой  цены).

Алгоритм NFT создавался для цифровых активов, и «объединение в компьютерном коде работы и документации» касается исключительно произведений, изначально созданных в цифровом формате. Тем не менее нашлись умельцы, которые стали пытаться «запихнуть» в NFT физические произведения (подробно об этом — в следующей части). И оказалось, что между физическим активом и цифровым сертификатом на него нет никакой юридической связи, законодатель не успел ее установить.

К 2020 году классический рынок искусства представлял собой 300-летнюю систему с аукционами, галереями, ярмарками, музеями, индексами и 150-летней статистикой публичных продаж. «Кармашек» же владельцев цифрового искусства наполнять было попросту нечем: не было цифровых музеев, биеннале, статистики — полноценно работали лишь десяток онлайн-маркетплейсов, несколько европейских галерей и одна американская ярмарка.

Из обещанной (и местами честно прописанной в алгоритмах NFT) системы управления предметом искусства полноценно работала только возможность купить, быстро продать, да автоматически отчислить художнику от 5 % до 30 % роялти с каждой последующей сделки. Кого привлек рынок таким многообразием вариантов? Правильно: спекулянтов, узревших новый рынок с высокой ликвидностью, и художников — ухватившихся за возможность получить немыслимый ранее гонорар.

Тем не менее, официально появившись весной 2018 года, широкой огласки термин NFT не получил: крипторынок переживал очередной спад, маркетплейсы едва выживали, поддерживая огонек в десятках пользователей за счет бесконечных «раздариваний» своих коллекций и подбадривающего общения в соцсетях. Следующие два года рынок цифровых арт-активов напоминал чемодан без ручки, который нести тяжело, а бросить — жалко. Впрочем большинство маркетплейсов, получивших инвестиции в развитие платформ еще в 2017–2018 годах, продолжали сохранять оптимизм, подкрепленный верой в идеалы децентрализации и гарантированные зарплаты. И втайне надеялись на неизбежный рост крипторынка… и на чудо.

В продолжении материала мы расскажем о взлете и падении NFT рынка в 2021–2022 годах.

Зина Фандéлина, AI