Sergei Burmistrov in books and manuscripts. Interview with the head of the auction house "Gelos"
ARTinvestment.RU   26 августа 2014

Secondhand segment in Russia has high resistance to unfavorable economic background. What to prepare bibliophiles in the new season?

«Дом антикварной книги в Никитском» первым из торговых площадок открыл новый аукционный сезон, да еще и с невиданной интенсивностью. 21 августа прошла первая часть «Редких антикварных книг и рукописей XVI — XX вв.». А дальше за месяц, в период с 11 сентября по 9 октября 2014 года, дом «В Никитском» проведет еще пять тематических аукционов. Мы давно отмечали, что букинистический сегмент в России отличается повышенной устойчивостью к неблагоприятному экономическому фону. Но на всякий случай спросим у нашего давнего знакомого Сергея Бурмистрова, генерального директора аукционного дома, к чему все-таки готовиться библиофилам в новом сезоне.

ARTinvestment.RU: Давайте начнем с приятного. Какое было самое дорогое произведение, проданное в истории дома «В Никитском»? Спрашиваю в первую очередь про букинистический раздел.

Сергей Бурмистров: Я бы разделил наши книжные топы по направлениям и эпохам. Например, самыми дорогими старопечатными книгами были три Евангелия так называемой Анонимной типографии — это настоящий первопечатный эксклюзив. Кроме как на нашем аукционе, открытых продаж этих изданий за последние несколько десятков лет не было. Узкошрифтное Евангелие — 5 500 000 рублей, Среднешрифтное Евангелие — 2 750 000 рублей, Широкошрифтное Евангелие — 1 300 000 рублей. Еще хотелось бы выделить по-прежнему наиболее перспективное направление в книжном собирательстве — и с историко-культурной, и с инвестиционной точки зрения — это прижизненные издания русских классиков, в первую очередь Пушкина. Здесь мы зафиксировали максимальный уход при продаже первого издания «Евгения Онегина» — 8 640 000 рублей, на втором месте — первая книга классика «Руслан и Людмила», проданная за 5 440 000 рублей. Следующий важный сегмент — это редкие русские иллюстрированные книги и увражи: здесь наши самые высокие показатели зафиксированы при продаже «Русских народных картинок» Д. Ровинского — 11 000 000 рублей. И последнее направление, на котором хотелось бы остановиться, — это Серебряный век, здесь у нас безусловный мировой рекорд — продажа автографа Марины Цветаевой за 7 500 000 рублей.

AI: Что происходит на рынке букинистики в последний год? Цены выросли? Процент продаж увеличился?

С.Б.: В силу эксклюзивности этого рынка очень сложно о чем-то конкретном говорить. Скажем так, пока предмет является редким и тем более уникальным, он весьма дорог; как только похожих предметов становится много, интерес к ним явно угасает. Так было у нас, например, с автографами поэтов-шестидесятников: мы одними из первых начали целенаправленно подбирать подобные автографы для аукционов. Поначалу уходы были очень высокие, но как только и мы и коллекционеры поняли, что подобного материала на рынке много, так цены сразу поползли вниз. Если говорить в целом о рынке, то, с моей точки зрения, в сегменте редких и редчайших изданий цены стабильно растут и до потолка им, пожалуй, еще далеко. Если редкая западная книга может зачастую стоить десятки миллионов долларов, то у нас сейчас, пожалуй, найдется всего лишь несколько книг, цена на которые может с трудом перевалить за миллион. Конечно, наш рынок своеобразен и закрыт, мало кого на Западе интересуют русские книги, но мы огромная страна и интерес к русской истории и литературе наверняка будет воспитывать новые ряды собирателей древностей, а значит, и цены на этом рынке будут расти. Если говорить о наших аукционах, то каждый год мы удваиваем наш оборот, в этом году, надеюсь, сможем его еще раз удвоить по сравнению с 2013 годом.

AI: Какие тематические направления сегодня наиболее популярны для инвестирования? Вы рассказывали о прижизненных изданиях Пушкина, а что еще?

С.Б.: Я бы говорил не о конкретном направлении, а о качестве экземпляров и предметов, их провенансе. Цена на одну и ту же книгу может разниться на порядок в зависимости от ее сохранности, наличия атрибуционных признаков, таких, например, как экслибрисы, суперэкслибрисы, владельческие надписи. Большим спросом пользуются книги из известных частных библиотек прошлого. Например, я уверен, что пушкинский «Борис Годунов», который происходит из библиотеки известного поэта и литературоведа Валерия Брюсова и будет представлен на нашем октябрьском аукционе, уйдет дороже, чем те «простые» (без владельческих признаков) экземпляры, что мы продавали в прошлом.

Что касается направлений, то по нашим аукционам мы видим, что старопечатные книги XVI–XVIII веков стали намного лучше продаваться, предметы, связанные с театром (в конце прошлого года архив документов, связанных с именем Шаляпина, был продан за 1 150 000 рублей); мы стали успешнее продавать русские плакаты, газеты. Сейчас будем пробовать себя в продаже коллекции образцов советского промышленного дизайна 1920–50-х годов (аукцион состоится 17 сентября) и проведем тематический аукцион плакатов (18 сентября).

AI: Часто ли вы наблюдаете примеры сверхудачных инвестиций в букинистике?

С.Б.: Сверхудачные инвестиции в букинистике, как и в любой другой сфере, случаются от знаний, интуиции и уверенности, что она не подведет. Я могу в любом антикварном магазине выбрать книгу, которую через несколько дней продам в два раза дороже, потому что ее недооценили. Однако основная проблема сегодняшнего рынка — это, наоборот, серьезная переоценка большинства антикварных книг, как правило, в среднем ценовом сегменте — от 5 до 30 тысяч рублей.

AI: Как ведет себя в свете последних геополитических изменений (Крым) спрос на профильные политические темы? Растет?

С. Б.: Да, старые книги очень подвержены подобного рода временнóй конъюнктуре. Ведь книга — лучший подарок. А старая книга, подаренная вовремя и со смыслом, — это, пожалуй, самый лучший подарок. Если посмотреть на наши недавние «крымские» продажи, то здесь, например, можно выделить комплект стереографических снимков Крыма (при стартовой цене в 50 000 рублей проданный за 100 000 рублей) или небольшой эскиз военного плаката «Крым. Накося, выкуси!» художника Гальбы, проданный за 50 000 рублей.

AI: Как, на ваш взгляд, будут развиваться события на букинистическом рынке по мере наступления эффектов санкций и ухудшения инвестиционного климата? Как изменятся рублевые цены? Как изменится поведение покупателей? При каких условиях рынок перейдет на доллары? Какие сценарии вы рассматриваете?

С. Б.: Как показывает время и история развития антикварной книжной торговли, редкая книга является одним из самых надежных инструментов сохранения и преумножения денежных средств. Так как мы все-таки находимся, что называется, в сегменте luxury, не думаю, что на этот рынок могут серьезно повлиять санкции. Разве что владельцам книг придется еще раз пересмотреть свои цены на книги среднего ценового сегмента — здесь возможно уменьшение цен процентов на 20–25. Думаю, что пока у потенциальных покупателей есть некий денежный запас, а возможности для вложения средств внутри страны весьма ограниченны, в ближайшей перспективе антикварно-букинистический рынок ждет определенный рост. Ну, а что будет в более долгосрочной перспективе, зависит от того по какому сценарию пойдет общее развитие страны, ее экономики и культуры. Не знаю про рынок, но «В Никитском» на доллары переходить не собирается: мы продаем русские книги за русские деньги.

AI: Тем не менее готовите ли вы какие-нибудь антикризисные акции в рамках аукционов?

С. Б.: Антикризисных аукционов пока не планируется, все аукционы только редких книг. Хотя, наверное, несколько ближайших аукционов по продаже одной частной библиотеки можно назвать антикризисными. В том смысле, что большинство представленных в этом собрании книг и автографов являются очень редкими, а порой и уникальными, а значит, приобретая их, потенциальный покупатель получает не только историко-культурные и художественные ценности музейного уровня, но и надежно защищает свои средства. А значит, и аукционы получаются антикризисными. К слову сказать, аналогов подобной книжной коллекции на открытых торгах в постсоветское время не было, мы оцениваем все собрание примерно в 30–35 миллионов долларов, то есть, если быть до конца патриотичным, я должен сказать примерно о миллиарде рублей.

AI: Насколько ваши покупатели чувствительны к ухудшению экономической конъюнктуры? Кого среди них больше: предпринимателей или служащих?

С. Б.: На каждый книжный ценовой сегмент существует своя группа покупателей, и возможно, в этом случае опять пострадает средний ценовой сегмент, так как он самый чувствительный к разного рода обстоятельствам. Честно говоря, никогда не делил наших покупателей на группы по их роду деятельности, но подозреваю, что гораздо большая часть собирателей книжных раритетов — это предприниматели.

AI: Каков рекомендуемый минимальный объем денег, с которым имеет смысл приходить на ваш аукцион? В частности, сколько лотов обычно уходит в ценовом диапазоне до 5000 рублей?

С. Б.: Думаю, все зависит от того, что именно вы собираете, какими книгами интересуетесь. Некоторые уходят с наших аукционов абсолютно счастливыми, потратив 500 рублей. По-моему, самая большая покупка одного человека на одном из наших аукционов была 95 миллионов рублей. В среднем большинство стартовых цен колеблется в промежутке от 10 до 30 тысяч рублей.

AI: Отмечаете ли вы в своем сегменте рост качественного предложения? У нас есть теория, что качество выросло, люди поняли, что кризис затянулся, и уже устали ждать лучшего момента — начали продавать. Есть у вас такое ощущение?

С. Б.: Да, безусловно. Во-первых, мы и сами занимаемся качественной селекцией, поэтому до аукциона доходит немногим больше процентов 20 из того, что приходится отсматривать. Мы также ужесточаем наши внутренние требования к состоянию экземпляров: отслеживаем и отсеиваем экземпляры со сведенными печатями, следим за физическим состоянием экземпляра — отсутствием плесени и других потенциально опасных микроорганизмов. Большинство продавцов, учитывая наши требования, сами перестают приносить подобные книги. Качество, безусловно, возрастает и из-за доверия и понимания, что наши клиенты сделают самое лучшее возможное предложение по цене на редкий экземпляр и основание тому — наша история продаж.

AI: Какие советы вы можете дать начинающим коллекционерам, покупающим на вашем аукционе? От каких ошибок их стоило бы предостеречь?

С. Б.: Думаю, что прежде всего необходимо любить те книги, которые собираешь. У нас есть покупатели с совершенно разными подходами к коллекционированию, но мне больше всего импонируют те, кто доверяет своей интуиции и прекрасно разбирается в предмете собирательства, опираясь на свои знания. А самое увлекательное и полезное занятие, с моей точки зрения, — это чтение библиографических справочников, книгопродавческих каталогов и воспоминаний известных библиофилов прошлого: все это дает необходимую основу для применения собственной интуиции и понимания предмета коллекционирования.

AI: Как вы оцениваете свой опыт продажи живописи? Где вы чувствуете больше перспектив — в живописи или букинистике?

С. Б.: На мой взгляд, складывается такая парадоксальная ситуация: если вы хотите продать книжный шедевр по максимально возможной рыночной цене — вы сегодня обязательно пойдете на аукцион, и подтверждением тому служат блистательные книжные собрания, которые появляются на аукционах. А вот первоклассной живописью по ценам, скажем, от миллиона долларов и выше наши аукционы не избалованы. Возможно, здесь есть три причины: во-первых, продать по высокой цене редкую живописную работу можно и вне аукциона, во-вторых, владельцы полотен пока не готовы доверить аукционистам и засветить подобные вещи на открытых торгах, и в-третьих, возможно, потому, что в России подобных вещей с ясным провенансом мизерное количество. На наших живописно-графических аукционах процент ухода неплохой, он средний по всему рынку — около 50 %, но в силу того, что, как правило, мы вынуждены представлять работы среднего ценового сегмента, большого экономического толка в этом нет. Но нам это направление нравится, и пока мы планируем продолжить здесь работу.

AI: Много ли в России коллекционеров-библиофилов?

С. Б.: Думаю, что покупающих и собирающих старую книгу — по крайней мере достаточно системно — наберется несколько тысяч человек. Если же говорить о системном собирании редких книг и больших частных собраниях, то, наверное, подобного рода библиотек наберется несколько сотен.

AI: Насколько остро на рынке букинистики стоят проблемы подделок и краденых книг?

С. Б.: Я наблюдаю сейчас отток собирателей и инвесторов от живописи в книжно-бумажную сторону, в первую очередь именно потому, что ситуация с подделками в книгах гораздо менее острая. Например, подделать большой автограф известного литератора так, чтобы это было незаметно, практически невозможно, и уж тем более невозможно заново напечатать редкую книгу так, чтобы это было незаметно. В любом случае это будет очень дорогостоящий процесс, здесь гениальности поддельщика недостаточно. Актуален разве что вопрос книг со сведенными печатями. Я во многих интервью говорил и повторюсь, что ничего криминального в сведенной печати нет (прошу цитирующих не выдергивать эту фразу из контекста). Например, в послереволюционное время сводили множество знаков принадлежности к «старому миру» — императорские и великокняжеские, дворянские экслибрисы и штампы частных библиотек, дарственные надписи. Однако мы книги со сведенными печатями не принимаем, если не можем сделать для себя точных выводов о происхождении данного конкретного экземпляра. Мы хотим предоставить нашим клиентам свободу выбора — выбирать лучшее из лучшего.

AI: Некоторое время назад мы обсуждали идею создания ассоциации книготорговцев. Есть ли подвижки в этом направлении? И вообще нужно ли это?

С. Б.: Ассоциация создана, называется она Гильдия антикваров-книжников, работа в ней ведется, приходят новые члены — букинисты и книготорговцы. Я являюсь вице-президентом данной ассоциации. Наша компания вступила в ILAB — Международную лигу антикварных книготорговцев. Это важный шаг на пути к прозрачности торговли и обеспечению зоны максимального благоприятствования для наших продавцов и покупателей. А работа в Гильдии еще предстоит большая, поэтому говорить о результатах пока рано. Время покажет.

Вопросы задавал Владимир Богданов, AI