О художнице: Стиль и технология фотографии Натальи Жерновской представляют собой изумительную жемчужину, рожденную между створками питерской Новой академии и на подушечке из московских таинственных знаний о том, что есть культура в кружевах, корсетах и ленточках. Язык фотографии Натальи Жерновской прошел полный цикл эволюции стиля — от нежного фырканья в духе старших и младших коллег по цеху экспериментальной фотографии начала 1990-х до восхитительного бриллианта узнаваемой формы и огранки, который в состоянии внести ураган стиля в обстоятельства любой степени хаотичности (то есть в реальность дурацких и сложных будней). Фотографии Натальи Жерновской сохранили способность говорить на лучших фото-языках мира — языке музейной фотографии, из старых черно-белых книг, где ракурсы взяты из канонов Микеланджело; языке идеального тела балетных танцоров, говорящем поэзией симметрий и балансов античной живописи; на диалектах питерской школы фотографии ранних девяностых, собранных из возрождения эстетики старинных фотопроцессов — мягкости и точности всепоглощающего расфокуса, обволакивающего глаз и просачивающегося одновременно и в душу, и в сердце, и в мозг.

В общем и целом фотографии Натальи Жерновской — эталон идеальных образов классической культуры некоего идеального панъевропейского города, где балерина, матросы и архитектура колонных портиков — все является и красотой, и предчувствием красоты же, во сне и наяву, как в бесконечном Шекспировском сне в летнюю ночь. Мы все, рожденные в искусстве конца восьмидесятых — начала девяностых, воспитанные возможностью доверия идеалу в Академии Тимура Новикова, влюбленные в себя, и друг в друга, и в окружающий мир, полный сокровищ искусства и духа, остались бы навсегда простыми изваяниями той уходящей постепенно эпохи, но стиль и невесомое дыхание фотографии в произведениях и проектах Натальи Жерновской сохраняют биение жизни в мраморном сердце статуи нашего эстетического представления о месте человека во дворце, театре и возле огромного металлического корабля...

Теперь, в двадцатые годы XXI века, просто сильная и идеально необычная с самого начала своего появления фотография Натальи Жерновской становится той бриллиантовой пуговицей, на которой держится весь волшебный плащ русского фотоискусства конца ХХ века, когда оно несомненно пережило едва ли не крупнейший свой расцвет со времен Родченко и Кулешова (Елизавета Плавинская, историк искусства, художественный критик, куратор).