AI вспоминает крупнейшие пропажи культурных ценностей в истории

•  
  Иллюстрация создана ИИ-моделью GPT-4o по запросу ARTinvestment.RU

В прошлый раз мы остановились на рубеже XIX–XX веков и приготовились шагнуть в новое столетие. Впрочем, одну знаковую потерю мы все-таки упомянем — тем более что счастливый конец этой истории пришелся на наше с вами время:

1876 год. Одна из самых обсуждаемых работ Всемирной выставки в Филадельфии 1876 года — реалистичная мраморная статуя «Смерть Клеопатры» — спустя всего несколько лет была забыта. Ее автор — американский скульптор Эдмония Льюис — привезла произведение из Рима, где жила и училась. После выставки скульптуру не удалось продать, поскольку на выставке «внезапно» выяснилось: американка Льюис — чернокожая. Эдмония вернулась в Рим, а работа осталась в США: в 1878 году ее показали на ярмарке в Чикаго, затем она перекочевала в салун, после чего попала на ипподром, где служила… украшением надгробия любимой лошади владельца по кличке Клеопатра.

Лишь в 1980-х годах скульптура, находившаяся в полуразрушенном состоянии, была вновь опознана благодаря фотографии 1876 года. В 1988 году «Смерть Клеопатры» передали в Смитсоновский музей американского искусства в Вашингтоне, где она выставлена и поныне.

Начало 1900-х. Одной из первых крупных работ русского скульптора Анны Голубкиной была мраморная «Психея», выполненная в конце 1890-х. Скульптура, как Голубкина писала в письмах, изображала момент пробуждения души и была навеяна «французским декадансом и русским сном». Работа не участвовала в выставках и была показана лишь узкому кругу друзей. В дневниках Валентина Серова и Александра Бенуа упоминается, что «Психея» Голубкиной производила «редкое впечатление чистой скульптуры, не отягощенной темой». Следы скульптуры потерялись уже к 1910 году: она не была включена ни в одну из посмертных инвентаризаций и не фигурировала в музеях и архивах. Предположительно, скульптура находилась в частной коллекции (возможно — у философа Л. М. Лопатина), откуда могла быть вывезена или утеряна в годы революции.

Сама Голубкина позже повторила образ Психеи в эскизах, но на вопрос о мраморной версии отвечала уклончиво: «Она проснулась — и ушла» (следовательно — о реальной судьбе работы знала). К сожалению, порой произведения искусства «уходят», не оставив ни фотографии, ни иного материального следа — лишь восхищенные упоминания современников.

1909–1918 годы. В 1909 году Сергей Дягилев заказал Льву Баксту оформление к новой постановке оперы Римского-Корсакова «Золотой петушок». Наряду с костюмами, художник создал серию живописных декораций — ярких, орнаментальных, вдохновленных одновременно русским лубком и персидской миниатюрой. Премьера состоялась в Париже в 1914 году и произвела фурор: западная публика буквально влюбилась в визуальный язык Бакста. Декорации выставлялись отдельно в залах Гран-Опера, а затем экспонировались в Лондоне, Брюсселе и Мадриде. После 1918 года их след потерялся. Предполагается, что часть могла быть уничтожена во время гражданской войны в Испании, часть — распродана на международных аукционах без надлежащей атрибуции.

Сегодня в музеях сохранились эскизы, фотографии и макеты — но ни одна из оригинальных сценических панелей не найдена. И лишь цветные пятна на старых афишах напоминают, как авангардная Россия говорила с Европой на языке модернизма.

1916 год. Многие художники рано или поздно пытаются уничтожить свои ранние работы — так поступила и Джорджия О’Кифф. В одном из писем она просила своего нью-йоркского агента и подругу Дорис Брай уничтожить акварель Red and Green II (Красное и зеленое II), считая ее незрелой. Как настоящая подруга, Брай ослушалась художницу — и сохранила работу. Однако, как настоящий арт-дилер, — ее «потеряла». Долгие годы считалось, что от Red and Green II осталась лишь черно-белая фотография. Однако после смерти Брай в 2014 году ее семья передала сохранившиеся работы О’Кифф на аукцион Christie’s. Акварель не только неожиданно «вернулась» на рынок, но была продана за $75 тыс.

Интересно, что молодая Джорджия не единожды порывалась уничтожить свое искусство. В 1916 году работы молодой О’Кифф были выставлены в галерее Альфреда Стиглица без разрешения художницы. Разъяренная Джорджия потребовала снять картины с экспозиции и даже сжечь. Галерист отказал — в итоге позже он стал ее мужем; а сама выставка произвела фурор и стала точкой стремительного взлета карьеры автора. Отсюда делаем вывод: художников нужно слушать далеко не всегда. Порой — ради их собственного блага.

1937. Спасаясь от гражданской войны в Испании, каталонский художник Жоан Миро уехал в Париж, где получил заказ от республиканского правительства Испании — создать монументальную роспись для павильона страны на Всемирной выставке 1937 года. Пятиметровая фреска «Жнец» изображала крестьянина в красном каталонском берете с серпом в руке и кулаком, поднятым в республиканском приветствии. Впрочем, отработав госзаказ, Миро стал называть работу «Каталонский крестьянин»и подчеркивать, что серп — это символ труда и свободы, а не коммунизма.

После выставки «Жнец» был разобран на шесть панелей и передан республиканскому правительству. Дальнейшая судьба росписи остается загадкой. По одной версии, работа погибла в пути, по другой — хранится где-то в архивах. Третья гипотеза утверждает, что теплоизоляционные панели, на которые была нанесена фреска, попросту разрушились. Ни одна из версий пока не подтверждена: «Жнец» (или «Крестьянин» — кому как) Миро исчез — и до сих пор не найден.

1940. После смерти Фриды Кало в 1954 году бесследно исчезло ее крупнейшее полотно — La Mesa Herida («Раненый стол»). Художница создала монументальную живопись (122 × 244 см) сразу после развода с Диего Риверой, изобразив себя за столом с человеческими ногами, в окружении скелета, оленя и племянников. Картина стала визуальной метафорой боли, предательства и отчуждения. Сначала «Раненый стол» хранился у художницы, затем был подарен советскому послу, отправлен в Москву. В последний раз его видели в Варшаве, куда работа была передана в 1955 году в рамках межмузейного обмена. Некоторые эксперты утверждали, что работа уничтожена противниками советского режима, другие — что картина банально находится в частных руках.

Поклонники творчества Фриды Кало надеются, что картина все еще существует. Пока же в музее в Баден-Бадене можно увидеть лишь реплику, написанную по старым фотографиям. А оригинал — числится в списке самых разыскиваемых произведений искусства XX века.

1954–1956 годы. Американский художник Джейкоб Лоуренс создал цикл из 30 картин, рассказывающих об истории борьбы афроамериканцев за равноправие. Изначально он задумывал 60 панелей, охватывающих период от колонизации до Первой мировой войны; но финансирование прекратилось — а неоплаченного вдохновения автору хватило лишь на половину цикла. Отдельные части работы были распроданы, но многие затерялись. В 2020 году Метрополитен-музей в Нью-Йорке открыл выставку из 25 сохранившихся панелей. Один из посетителей вспомнил, что видел похожую картину у друзей. Так была найдена одна из утерянных панелей — на стене в доме пожилой пары, купившей ее на благотворительном аукционе в 1960-х. Спустя несколько дней медсестра из Гарлема также узнала в одной из газетных иллюстраций работу, висевшую у нее на кухне.

На сегодня остаются не найденными только три фрагмента цикла; остальные возвращены, восстановлены и вновь выставлены вместе — впервые за десятилетия. Таким образом, чтобы вернуть утраченное искусство, музейщикам иногда достаточно провести значимую выставку, а посетителям — просто оглядеться в своей гостиной.

1950–90-е. Одаренная фотограф-самоучка Вивиан Майер при жизни так и не стала известной. Только после ее смерти в 2009 году мир узнал о существовании более 100 тыс. ее снимков; часть из которых оказалась утеряна, а многие даже не были напечатаны. Работая няней и экономкой в Чикаго, с середины 1950-х Майер ежедневно бродила по улицам с камерой Rolleiflex, запечатлевая случайные сцены: играющих детей, бездомных, витрины магазинов, рабочих — все, что казалось ей важным и мимолетным. Она почти никому не показывала свои снимки, архив хранился в коробках, которые она перевозила с места на место. В 2007 году, не имея возможности платить за аренду склада, Майер утратила доступ к своим материалам. Негативы были проданы на аукционе как ничейные — и попали к нескольким коллекционерам, которые начали оцифровывать и публиковать снимки.

Сегодня снимки Вивиан Майер экспонируются по всему миру, а документальные фильмы рассказывают историю загадочной няни, которая, не имея ни выставок, ни признания, создала один из самых значительных архивов уличной фотографии XX века.

2017 год. На торгах Christie’s в Нью-Йорке картина Salvator Mundi (Спаситель мира), приписываемая Леонардо да Винчи, ушла с молотка за рекордные $450,3 млн, сделав полотно самым дорогим проданным произведением искусства в истории. Покупателем, как позже выяснили журналисты, выступил наследный принц Саудовской Аравии Мохаммед бин Салман. Сразу же после аукциона полотно исчезло. Несколько лет спустя ближневосточные СМИ опубликовали фотографии, на которых «Спаситель мира» находился на борту яхты Serene длиной 134 метра. После этого картина больше не появлялась на публике. Планы Лувра выставить ее на специальной ретроспективе Леонардо да Винчи в 2019 году были без объяснений отменены. По одной версии, владельцы потребовали поместить работу рядом с «Моной Лизой» — однако Лувр отказал. По другой — музей (и мы вместе с ним) не был уверен в атрибуции. Третья версия предполагает, что работа попросту утеряна в водовороте бизнес- и политических процессов Ближнего Востока.

На сегодня никто точно не знает, где находится Salvator Mundi: то ли в ангаре под Джиддой, то ли на борту другой яхты, то ли — ирония судьбы — в банковском сейфе, подальше от «спасенного» мира.

Мы завершили очередную главу нашего цикла об утраченном искусстве. Картины, скульптуры, фрески, мозаики — утерянные во время перевозок, спрятанные в хранилищах, уничтоженные по глупости или упрятанные в банковские сейфы по политическим причинам. Утерянные навсегда — или до следующей счастливой находки. Объединяет все эти случаи одно: произведения искусства, даже самые великие, удивительно уязвимы. Возможно, где-то в подвале провинциального музея лежит подлинная «Афродита Книдская». Возможно, на чердаке на окраине Варшавы пылится «Раненый стол» Фриды Кало. Возможно, мы никогда этого не узнаем. Но искать — стоит.

Потому что каждая утраченная работа — это не просто потеря для музея, а вырванная страница истории человечества. И, если повезет, история ее отыщет — и вернет на свое место.

Зина Фандéлина