Осторожный оптимизм 43-го Антикварного Салона
ARTinvestment.RU   18 октября 2017

Мы уже столько раз писали об Антикварных Салонах в ЦДХ, об их открытиях, об их закрытиях, столько раз подводили итоги и делали выводы, что, кажется, написать что-то новое, а тем более интересное, уже невозможно

Чем они (салоны) в наших обзорах только не были! И главным событием антикварной жизни, определяющим вектор развития бизнеса. И местечковым мероприятием, ни на что не влияющим. И ярмаркой тщеславия с шизофреническими ценами. И собранием закалённых кризисами смельчаков-антикваров, которым не то что кризисы, а сам чёрт уже не страшен.

Так, может, и не писать уже? Или, ещё смешнее, — надёргать тезисов из прошлых обзоров, перемешать, заменить в них «ибо» на «доколе», и всего делОв?..

Всё это можно было бы, но при одном условии: что всё идёт как всегда.

А оно не идёт как всегда. Этот Салон действительно отличается от предыдущих. В первую очередь, тем, что, с одной стороны, до последнего момента не было ясно, состоится ли он вообще. А с другой стороны, в нём действительно приняло участие рекордное количество галерей.

Удивительно, но факт: с точки зрения бизнеса для устроителей этот Салон один из самых успешных. Например, на прошлом, 42-м, давали специальные скидки для участников, лишь бы решились, а в этом — нет, не было проблем с продажей площадей.

Странно, да? В чём причина этого бума? Почему галереи кинулись участвовать в возможно последнем Салоне? Потому, что он, возможно, последний? Если да, то это странная причина. Для чего участвовать в «последнем» Салоне, на память, что ли? Чтобы потом написать об этом в мемуарах? Ну, допустим, а другой причины нет? Может быть, дела у всех пошли в гору? Бизнес ожил, пошли продажи, почему бы не поучаствовать в Салоне, как в старые добрые времена? Может быть, конечно, только почему-то никто не хвастается успехами, наоборот — все без исключения галереи в один голос характеризуют этот год как самый худший за всю историю бизнеса с 1995-го года.

Тогда в чём причина массового участия в Салоне?

Возможно, ключ к ответу сам Салон? Может быть, в нём что-то поменялось?

И это так: Салон изменился.

1. Число участников увеличилось за счёт галерей, занимающихся ДПИ. Продолжилось перетекание «третьего» этажа на «второй», и как следствие, сократилось количество галерей с антикварной живописью.

2. Расширился ассортимент живописи, и «Антикварный Салон» можно считать антикварным уже условно. Если раньше существовало жёсткое требование вывешивать картины старше 50 лет, то сейчас оно не такое жёсткое. И на Салоне в этот раз широко представлены картины и нонконформистов, и советского периода.

И это правильно, жизнь заставляет меняться, никуда не денешься — мировая тенденция. Антиквариата становится меньше, и его место занимает послевоенное и современное искусство. Что мы и видим на Салоне.

Хорошо, с этим разобрались, но что мы ещё увидели в эти первые дни? Бизнес-то как? Посетители есть? Что говорят участники, какой у них настрой? Как обычно, пессимизм?

А вот и нет, не пессимизм. Наоборот, общее настроение можно охарактеризовать как «осторожный оптимизм» — о как!

За счёт чего же?

Первое, за счёт посетителей — они есть. Не толпы, но есть. И цены спрашивают, и торгуются, и это правильно, и это хорошо. Потому что когда только спрашивают цены и лишь восхищённо закатывают глаза, то это не покупатели. Такая вот житейская мудрость. Отсюда мораль — торгуйтесь. А что же цены, раз мы с вами заговорили о торговле? Ведь если цены шизофренические, как иногда бывало, то торгуйся не торгуйся, толку не будет. Помните в «Мёртвых душах» торг Собакевича и Чичикова?

« — Итак?.. — сказал Чичиков, ожидая не без некоторого волнения ответа.

— Вам нужно мертвых душ? — спросил Собакевич очень просто, без малейшего удивления, как бы речь шла о хлебе.

— Да, — отвечал Чичиков и опять смягчил выражение, прибавивши: — несуществующих.

— Найдутся, почему не быть... — сказал Собакевич.

— А если найдутся, то вам, без сомнения... будет приятно от них избавиться?

— Извольте, я готов продать, — сказал Собакевич, уже несколько приподнявши голову и смекнувши, что покупщик, верно, должен иметь здесь какую-нибудь выгоду.

“Черт возьми, — подумал Чичиков про себя, — этот уж продает прежде, чем я заикнулся!” — и проговорил вслух:

— А, например, как же цена? хотя, впрочем, это такой предмет... что о цене даже странно...

— Да чтобы не запрашивать с вас лишнего, по сту рублей за штуку! — сказал Собакевич.

— По сту! — вскричал Чичиков, разинув рот и поглядевши ему в самые глаза, не зная, сам ли он ослышался, или язык Собакевича по своей тяжелой натуре, не так поворотившись, брякнул вместо одного другое слово.

— Что ж, разве это для вас дорого? — произнес Собакевич и потом прибавил: — А какая бы, однако ж, ваша цена?

— Моя цена! Мы, верно, как-нибудь ошиблись или не понимаем друг друга, позабыли, в чем состоит предмет. Я полагаю с своей стороны, положа на руку на сердце: по восьми гривен за душу, это самая красная цена!

— Эк куда хватили — по восьми гривенок!

— Что ж, по моему суждению, как я думаю, больше нельзя.

— Ведь я продаю не лапти.

— Однако ж согласитесь сами: ведь это тоже и не люди».

Извините за столь длинную цитату, но больно в тему. Именно этого от вас, дорогие покупатели, ждут не менее дорогие антиквары: торгуйтесь. Тем более что цены не такие уж и зашкаливающие, всего-то раза в три раза выше рынка. По меркам Салонов это тьфу. А картины есть очень приличные — например, музейного уровня и размера Стожаров, отличные Целков, Рабин, Поленов… Да много…  Так что кого это хоть немного интересует — нужно обязательно идти.

Итак, первые итоги:

Есть посетители и покупатели. Есть первые продажи: живопись в диапазоне $10 000–20 000, ДПИ преимущественно на третьем этаже в пределах 100 000–150 000 руб.

Так что же это всё означает?

Пациенту стало лучше перед смертью, или пациент пошёл на поправку?

Пока на этот вопрос ответа нет, но будет, посмотрим по итогам, в воскресенье.

Константин Бабулин, AI