Интервью с художником и поэтом Юрием Купером
ARTinvestment.RU   23 апреля 2014

Встречи начинаются в девять утра, десятки телефонных звонков, поездки, дом — проектный архитектурный офис — новая мастерская на Рублёвке. Жизнь кипит. Купер прежний

Предыдущий наш разговор с художником-шестидесятником Юрием Купером был словно вчера. А тем временем незаметно минуло четыре года. Помню, в тот раз в московской мастерской Юрия Купера самое яркое впечатление произвели какой-то безумный темп жизни и обилие параллельно реализуемых творческих замыслов. И в этой ренессансной атмосфере Купер размеренно, негромким голосом отвечал на вопросы, а вокруг при этом все вращалось так, что дым стоял коромыслом.

В этом смысле на сей раз мало что изменилось: встречи начинаются в девять утра, десятки телефонных звонков, поездки, дом — проектный архитектурный офис — мастерская. Жизнь кипит. Купер прежний. Мастерская теперь на Рублёвке: большой дом, панорамное остекление, море естественного света, столь необходимого для особой техники его картин. Среди законченных работ — любимые всеми цветы, живописные эскизы к «Кармен», «Медный всадник» Фальконе. Особняком стоят две только что законченные картины, объединенные темой «Город водосточных труб», — живописное отражение одной из главных лирических тем в творчестве Юрия Купера. И в этом эпицентре движения и созидания опять заранее продуманные вопросы мне самому кажутся суетными и даются с трудом. Но встречи не часты, поэтому даже то немногое, что говорил Купер, ценители шестидесятников, уверен, встретят с интересом.

ARTinvestment.RU: До конца мая в Трубниковском, 17 проходит выставка «Александр Вертинский. Легенда века», к 125-летию поэта, организованная Анастасией Вертинской. Там, в частности, можно видеть оформленную вами книгу стихов Вертинского «Желтый ангел», к которой вы написали предисловие. Но вы же еще как художник выступили и соавтором всей этой выставки?

Юрий Купер: Да. Мы дружим. Я работал не только над этой выставкой, но также над книгами и дисками Вертинского, которые делает Анастасия Александровна.

AI: Вы теперь практически все время работаете в России?

Ю.К.: Да, живу между Москвой и Парижем, но большей частью в России. В Америке у меня осталась мастерская, но бываю я там очень редко.

AI: В Москве вас представляет галерея «Наши художники» Наталии Курниковой. А с какими галереями вы работаете в Париже?

Ю.К.: Во Франции я работаю с несколькими галереями. Например, керамикой и скульптурой занимается парижская Vallois. У них, например, есть мои большие «помпейские» чашки — керамика диаметром около 60 см. Всего таких чашек было изготовлено 16 штук, но это не тираж, они все разные. Графику, литографии и офорты продает Institut Bouquinerie.

AI: В прошлый раз мы опубликовали практически ваш манифест о об угрозе самостоятельным вкусам со стороны инвестиционной моды. Появилось ли что-то яркое в русском искусстве, что поразило вас в последние годы?

Ю.К.: Меня по-прежнему поражает скорее реакция обывателей, буржуазии и разных коллекционирующих людей на модное в искусстве. Они так быстро стараются приобщиться к «авангарду», что просто диву даешься. Готовы и Pussy Riot принять за какое-то новое слово, и Павленского, прибившего себя к брусчатке Красной площади. Самое грустное, что это только начало. В смысле у нас это только начало.

AI: Я бы не сказал, что буржуазия прямо-таки с готовностью приняла радикальное искусство.

Ю.К.: Разве? Ну, во всяком случае, кураторы с удовольствием на это дело ведутся. Потому что это как раз из их области: не надо продавать сами произведения искусства, а достаточно продавать билеты на шоу (манифест Купера читайте здесь). Это меня и удивляет.

AI: Кураторы ценят успех и информационный резонанс тоже. Тем более международный. А вместе с Pussy Riot там и Мадонна, и Ума Турман, и Голливуд. Это во многом закономерно.

Ю.К.: Согласен. Я не то чтобы против или за. Просто все это вызывает улыбку — история Чичикова, она до сих пор существует. Но в основном это, как мне кажется, свойственно молодым художникам. Потому что когда ты только начинаешь, то это едва ли не единственный способ быстро заявить о себе.

AI: Хорошо, а есть что-то в современном русском искусстве, что вас в хорошем смысле воодушевляет?

Ю.К.: Не могу сказать, что я сильно слежу. Но какое-то время назад я открыл для себя творчество Николая Полисского. Его объекты — например, гигантские ворота из бревен. В этом есть всё, что мы называем искусством: и мысль, и идея, и исполнение. Я знаю, что он давно уже известен, просто это я для себя относительно недавно открыл. А группа «Война» и прочие — это все из той же серии «мимо тещиного дома я без шуток не хожу…»

AI: У меня на самом деле ощущение, что от каких-то концептуальных и радикальных вещей публика уже начинает скучать. Люди снова начинают тянуться к классической красоте.

Ю.К.: Да? Я что-то этого не заметил.

AI: Это я могу на примере наших собственных аукционов подтвердить: предметы, в которых доминирует нота традиционной красоты, продаются заметно лучше. Хотя сам я больше люблю работы концептуальные.

Ю.К.: Я тоже люблю. И вот Полисский, он тоже в эту концептуальную сторону. Но за его произведениями есть человеческая память, знание истории искусства, умение работать с материалом — все ингредиенты художественные, которые существуют. И с ними ты можешь что угодно делать. Но когда просто нарисовать член на мосту… ну да, это занятно. Точно лучше, чем Сomedy Сlub.

AI: Вы не балуете публику персональными выставками. Почему?

Ю.К.: Персональная выставка была у меня в галерее Наталии Курниковой несколько лет назад. Но я сейчас больше увлекся архитектурой, своими проектами. Поэтому мало пишу картин отдельно на продажу, а фактически своими картинами заполняю мною же спроектированные дома.

Кроме того, я не вижу особого смысла в большом количестве выставок. Наташа меня устраивает полностью, делать выставки в других галереях не интересно: я уже столько этих выставок сделал за всю жизнь… Вот когда она взялась, то сделала на очень высоком уровне. А просто повесить картины на стены и торговать ими уже не интересно.

AI: Роль выставок и продвижении в наше время никуда не ушла. Все важно.

Ю.К.: В 1972 году, когда я эмигрировал, у меня был приятель, который говорил: «Дурак, что уезжаешь. Мы сейчас члены Союза художников, нас скоро в бюро выберут, а ты куда?» То есть для него в тот момент быть секретарем какой-то секции в Союзе имело какой-то смысл и значение. А для меня — нет. Уже тогда. У меня были другие приоритеты. То же самое и здесь. У меня нет стремления попасть в зону внимания людей, которые раскручивают здесь каких-то художников.

AI: В одном из ваших интервью с удивлением прочитал, что в искусство вы пришли волей случая. Обычно приходится слышать обратное, типа «я с детства хотел быть художником». А про вас читаю: книжек не читал, художником быть не собирался. Это правда?

Ю.К. (смеется): Да. Так и было. Но тогда другое время было. Улица была главным занятием. Сам удивляюсь, как прошел мимо тюрьмы, потому что тот двор, куда я ходил, там не было никого, кто бы не сидел. Там все поколения прошли через тюрьмы.

AI: До сих пор с восторгом вспоминаю вашу роскошную «Книгу Иова» в металлическом переплете, которую вы показывали мне в прошлый раз. Как сложилась судьба этого проекта? И что вы еще делаете в жанре livre d’artiste?

Ю.К.: «Книга Иова» вся уже распродана, там было 30 экземпляров. Что еще делаю в этом жанре? Довольно давно в американском издательстве The Limited Editions вышла моя авторская книга «Сестра моя — жизнь» Бориса Пастернака. Сейчас я делаю книгу — партитуру «Лебединого озера» Чайковского с тем же издателем, с которым делали «Книгу Иова». Она задумана ограниченным тиражом 16 экземпляров. Параллельно работаю над «Моцартом и Сальери» и «Медным всадником» Пушкина.

AI: Правильно я понимаю, что сейчас примерно семьдесят процентов вашего времени уходит на разработку архитектурных дизайнов и интерьеров, включая авторскую мебель?

Ю.К.: Да, пожалуй. Комплексный проект для одного дома занимает два — три года. Но я делаю не только дизайны загородных домов и квартир. Например, я делал фасад и интерьер Воронежского театра. Для отца Тихона я делал проект нового Сретенского монастыря. Еще из заметных работ — дизайн занавеса для второй Мариинки Гергиева, проект синагоги в Перми. В работе еще много всего.

AI: Как скоро московская публика сможет увидеть вашу живопись на выставках?

Ю.К.: Скоро Vallois повезет мои картины в Баку, а потом в Москву, на Салон Изящных искусств (MWFAF 2014). Из планов: в Женеве Крамер делает мою монографию, будет готово, может быть, через год. Но я мало занимаюсь промоушеном, а больше ловлю кайф непосредственно от работы. Сам процесс меня сильнее интересует, чем вся эта инвестиционная политика.

Эти, да только ли эти слова еще долго не выходили из головы на обратном пути в Москву. В тот самый «Город водосточных труб». Из колонок звучал только что полученный в подарок одноименный CD— стихи Юрия Купера на музыку Александра Маршалла. В исполнении самого автора.

Редакция ARTinvestment.RU

Архитектурные и дизайнерские проекты