Интервью с Игорем Кернером, аукцион «Магнум Арс»
ARTinvestment.RU   30 января 2012

«Магнум Арс» — один из старейших и, наверное, самый консервативный аукцион в России. О том, что помогает ему сохранять конкурентоспособность, AI рассказал заместитель генерального директора антикварного объединения «Магнум Арс» Игорь Михайлович Кернер

«Магнум Арс» — один из старейших аукционов на российском рынке. Это антикварное объединение проводит торги с начала 1990-х годов. Возможно, что один из секретов этого долголетия — повышенный консерватизм. «Магнум Арс» не публикует аукционных результатов, придерживается одной, довольно узкой, специализации, не рапортует о своих достижениях и, как нам показалось, вообще сторонится принятой сегодня публичности. О том, что помогает аукциону сохранять конкурентоспособность на рынке, ARTinvestment.RU рассказал заместитель генерального директора антикварного объединения «Магнум Арс» Игорь Михайлович Кернер.

ARTinvestment.RU: Что выделяет «Магнум Арс» среди других аукционов? С каким вещами к вам идти?

Игорь Кернер: «Магнум Арс» существует с самого начала становления открытого антикварного рынка в современной России. Аукцион — это основной бизнес, стержень нашей деятельности. Но, кроме того, мы работаем и в режиме галереи. Наша специализация — антикварная живопись и графика, русская и западноевропейская, XIX — начала XX века. Скульптура и декоративно-прикладное искусство остаются за рамками нашего интереса.

AI: Как часто проводятся торги?

И. К.: Обычно мы проводили по два аукциона в год, но в прошлом году провели три. Мы не стараемся форсировать этот процесс, делать аукционы чаще. Это связано с необходимостью подбора вещей высокого уровня. Кроме того, много времени занимает подготовка вещей: проведение экспертиз, реставрация и обрамление.

AI: Подобная предпродажная работа обычно ложится на плечи сдатчиков. А «Магнум Арс» сам всем этим занимается?

И. К.: Именно так. В этом и состоит одна из наших особенностей. Мы берем на себя все хлопоты и расходы по проведению экспертизы, по реставрации и обрамлению. При этом не просим компенсации наших расходов. Наш метод работы таков, что покупатель должен приобретать произведение, которое уже имеет подтверждение авторства, отреставрировано и оформлено. Это удобно и покупателям и сдатчикам.

AI: Брать на себя расходы и головную боль — это уже элемент каких-то партнерских отношений со сдатчиками. А что вы делаете, если вещь осталась непроданной? Как компенсировать понесенные затраты? Вы просто так возвращаете сдатчику вещь со всеми оформленными бумагами?

И. К.: Да, это наша принципиальная позиция. Тут есть понятные минусы и издержки, но мы идем на это осознанно.

AI: Очевидно, чтобы идти на такие риски, средний процент продаж должен быть необычно высоким. Какой он у вас?

И. К.: Как правило, не меньше 50. Мы стараемся находиться в коридоре 50–70 процентов. Бывают исключения, как в худшую, так и в лучшую сторону. В частности, в 2008 году процент продаж доходил до 80, но и сейчас у нас уходит не менее 50 процентов всего того, что выставляется на торги.

AI: А можно оценить, сколько из предлагаемых вам картин вы принимаете на аукцион?

И. К.: В каталог торгов попадает 100–150 картин. Для того чтобы такой каталог сформировать, приходится отсматривать около 500 картин, то есть примерно каждая 3-4 картина попадает на торги.

AI: Как долго «Магнум Арс» рассматривает предметы, принесенные сдатчиками?

И. К.: Решение мы принимаем на месте и в тот же день, за час. Мы почти сразу видим, какова вероятность продажи картины на нашем аукционе. Экспертный совет работает ежедневно. Цену мы определяем совместно с продавцом, опираемся на качество конкретной вещи и прецеденты аукционных продаж.

AI: Как после кризиса изменилась структура продаж? Что идет лучше?

И. К.: Лучше стало продаваться хорошее и очень хорошее. А хуже стало продаваться проходное. Это особенность последних двух лет. Покупатели стали более придирчивыми.

AI: Года два назад наметилась тенденция на замещение русской классики недорогой европейской живописью. Можете это подтвердить?

И. К.: Да, но — в сегменте недорогих вещей. А в самом дорогом сегменте мы замещения не отмечаем: в России по-прежнему востребовано в первую очередь русское.

AI: Что вы делаете, чтобы в каталог не попали фальшивые работы?

И. К.: Мы отметаем все, что вызывает сомнение, уже на стадии приема. Бывает, что подделка обнаруживается только во время экспертизы. В этом случае произведение возвращается сдатчику, а затраты на экспертизу несем мы, это входит в наши риски. Более того, если мнения экспертов в отношении вещи расходятся, то мы с произведением работать не будем.

AI: Хорошо, а если взять тот редкий случай, когда покупатель обнаруживает, что приобрел фальшивку, уже после торгов. Как вы в таком случае действуете?

И. К.: У нас за всю историю не было ни одного такого случая. Мы не экономим на экспертизе. Специально оплачиваем полный экспертный технологический анализ. И делаем его не в одном месте. Делаем химический анализ в разных местах. В «Грабаре», в Третьяковке. Показываем не одному эксперту. В итоге мы опираемся на 2-3 заключения.

AI: Сколько человек обычно присутствует на торгах?

И. К.: В зале бывает около 100 человек, бывает и более, а покупателей из них — человек 20.

AI: Планируете ли вы вводить в каталоги торгов вещи из начального и среднего ценового диапазона?

И. К.: У нас бывают и не очень дорогие вещи. Ставить совсем дешевые — не рационально из-за нашей политики, в рамках которой мы берем на себя расходы на экспертизу, реставрацию и оформление. Минимальная планка — 2–3 тысячи долларов. Но недорогими вещами мы стараемся не злоупотреблять.

AI: В конце прошлого года мы составляли рейтинг Самых дорогих работ 2011 года и с одной позицией замешкались. В прошлом году «Портрет девочки в шляпке со страусовым пером» К. Маковского после продажи на «Гелосе» выставлялся на «Магнум Арсе» с очень приличным эстимейтом. Результат неизвестен. Как в итоге была продана эта вещь? Интересуемся потому, что это может повлиять на наш рейтинг.

И. К.: С торгов она у нас не ушла.

AI: У вас практикуются послеаукционные продажи? Очень заметно, что сейчас увеличилось число желающих не поднимать табличку на торгах, чтобы потом поторговаться на понижение.

И. К.: У «Магнум Арса» не было случаев продажи после аукциона по цене ниже старта. Мы на это никогда не идем. Это наша принципиальная позиция. Наша политика такова, чтобы стартовая цена была для покупателя привлекательной и рост цены происходил в ходе торгов.

AI: Можно ли участвовать в ваших торгах через Интернет?

И. К.: По телефону ставки сделать можно. По Интернету — нельзя.

AI: Какую комиссию вы взимаете?

И. К.: Около 15 процентов (по правилам «Магнум Арса», если работа была продана с торгов, то сдатчик получает 85 процентов и аукционный дом 15 процентов от стартовой цены, а также от разницы между окончательной аукционной ценой и стартовой ценой. — AI.). Иногда мы применяли гибкую шкалу, брали со стартовой цены меньше, а с роста цены — больше. Но все вращается вокруг 15 процентов.

AI: Что вы делаете, если покупатель не платит?

И. К.: Случаев, когда люди оказывались платить, было один или два за всю историю. В этой ситуации мы говорим все, как есть, сдатчику и возвращаем вещь.

AI: Какой-то у вас образцовый аукцион получается. Дадите прогноз на текущий год?

И. К.: Сейчас мы вступили в зону экономической и политической турбулентности. Если выборы в России будут признаны легитимными и у нас, и на Западе, то на рынке это скажется позитивно. Тенденция поляризации рынка продолжится — будет востребовано все самое лучшее. В этом году мы рассчитываем провести три, а то и четыре аукциона; ближайший — 20 июня.

Редакция ARTinvestment.RU